Ларингийская конница рванулась прямо через промёрзшее болота, совсем не опасаясь потонуть. В это время на тракте разворачивалась серьёзная бойня, а потому все свободные силы Вард бросил в центр, где отчаянно бились и мои ратники. Было понятно, что жиденький строй вардовских пехотинцев никак не сможет сдержать атаку конницы, которая в несколько раз превышала численность моих союзников.

- Пушки, бей по коннице! Взять упреждение в семь градусов! – заорал я канонирам, которые только и ждали отмашки.

Пушки ударили ядрами. Мои профессионалы смогли накрыть нужный сектор, но даже так это не могло остановить ларингийского натиска. Ядра сминали конницу, сшибали всадников со спин скакунов, но даже множественные попадания были подобны дробине для слона. Кавалерия, пройдя миновав обстрел, смогла пересечь заледеневшие болота и ударила по жидкому строю «реформистов». Смерть стоящей там малой баталии была почти мгновенной. Их растерзали за секунды, и остатки сокрушённой баталии стали мгновенно бежать, сверкая пятками ярче солнца. Четыре тысячи кавалеристов ворвались в тыл нашей армии.

Я отдал приказ сражающимся внизу отступать к холму, понимая, что там они просто погибнут. Для того, чтобы им было легче, артиллерия стала бить, разрывая строй врагов на мясо. Баталия противника рассыпалась под ударами моих пушек и потому с боем мои соратники смогли прорваться на вершину.

Я наблюдал за тем, как бежит армия «реформистов», бросая нас на холме. Теперь нам только и оставалось, что погибнуть в бою, отдав свои жизни подороже.

- Эта лысая скотина нас бросила! Он просто взял и отступил! – «горел» священным пламенем негодования Сезар, - Я эту безволосую сволочь своими руками задушу! Я знал, что он грязный предатель!

Высшие офицеры собрались в шатре. Мы обсуждали дальнейшие планы, прекрасно понимая, что сейчас мы в ловушке. Церковники Тация и воины ларингийского короля разбили «реформистов», которые отступили столь далеко, что нельзя было их увидеть даже с холма. Сейчас церковники собирали трофеи после битвы и смотрели за холмом, где мы были заблокированы. Наша ситуация была, мягко говоря, тяжёлой. Противник был в троекратном большинстве. Да, нам удалось разрушить практически половину артиллерийских батарей противника, но даже это не давало нам столько радости. Мы были заблокированы на вершине и церковникам остаётся просто дождаться, когда у нас закончится вода и провиант. Если воду ещё можно было пополнять, осторожно спускаясь по крутому склону к реке и выдалбливать лунки для питья, то с едой всё было значительно хуже. Сейчас нас было семь тысяч человек и пусть весь мой обоз сейчас был на вершине, но даже он не даст нам продержаться больше недели, если даже экономить ресурсы.

- Хватит орать, Сезар. – попытался я успокоить северянина, прекрасно понимая, что бородач ещё очень долго будет кипеть, - Криками нам сейчас никак не поможешь. Нужно думать, как уходить с холма. Они окружили нас с трёх сторон и просто так прошмыгнуть не получится.

Бернд несогласно помотал головой, - Ты уверен, что они просто так будут сидеть на одном месте? Им тоже нужна еда и держать больше двадцати тысяч на поле боя крайне накладно. Королю могут скоро перестать подчиняться, и феодалы разойдутся по собственным вотчинам. Как только они покинут поле боя, то у церковников хорошо если останется половина. Сам прекрасно должен понимать, что они пойдут на штурм если не сегодня, то уж точно завтра. Мы еле пережили первый штурм, а если завтра наваляться всей армией, то нам точно конец.

- Сегодня мы экономили ресурсы. – не согласился я с мнением бывшего наёмника, - Сейчас экономить смысла нет и будем закидывать их всем имеющимся. На сколько штурмов их хватит? Два? Три? Их ресурсы тоже не бесконечны и рюглендцы ждать не будут. Таций оставил на севере лишь небольшой корпус, чтобы удерживать уже занятые территории и Дома могут начать контратаку. Тем более, если у короля есть хоть какие-то яйца, то он может начать взбунтоваться.

- Я бы не стал на это рассчитывать. – в этот раз высказался Вирт, - Даже если он заартачиться и даже перебьёт здесь церковников, то у него не хватит сил, чтобы взять все монастыри. Ларингия истощена до невозможности, а Церковь, не смотря на всю свою кровожадность, нет-нет, но вливает в страну собственные ресурсы и понемногу централизует её. В общем, если он взбунтуется, то Ларингию на самом деле разорвут на части в самые сжатые сроки.

- Что нам тогда остаётся? – вздохнул я, - Просто сидеть здесь и выжидать удачный момент, обороняясь всем чем возможно? Через неделю у нас закончится провиант, а там уж нормально воевать никто не сможет.

- Сейчас мы всё равно не сможем отсюда уйти. Даже если нам удастся прорвать окружение, пусть и с большими потерями, но без обоза мы далеко не уйдём, ведь просто перемрём от голода, а вместе с ним будем слишком медлительными и нас догонит конница. Придётся что-то иное выдумывать.

Я смотрел себе под ноги, стараясь придумать какой-то выход из сложившейся ситуации. Ничего путного в голову не приходило, из-за чего на окраине сознания начинало маячить отчаяние. У нас было не столь много вариантов, как выйти из такой откровенно печальной ситуации.

Понимая, что ничего нельзя поделать в ближайшее время, я распустил совет офицеров и вышел на свежий воздух. Воины отдыхали. Утренний бой отнял много сил, оставив множество убитых людей на поле боя. Наверняка, как только мы покинем это место, то у животных начнётся невиданный доселе пир. Мало того, что людей померло бесчисленное количество, но и мёртвых лошадей сейчас валялось великое множество, разобрать которых на съедобные составляющие можно было значительно легче.

Противник держался на почтительном расстоянии от холма, прекрасно ощутив силу пушек с моей мануфактуры. Если бы они решились на штурм, то мои вечно бдящие пушкари с лёгкостью бы их накрыли валом огня. Впрочем, сейчас бы я был не против того, чтобы они напали. Так хотя бы бойцы были заняты боем, а не погружались в мысли о бесполезности сопротивления в таком окружении.

До конца дня не было никаких телодвижений со стороны вражеского войска. Похоже, что они зализывали раны после прошлого боя, из-за чего позволили нам сделать передышку и дали много времени на разработку плана спасения, которые ничем не увенчались. Мы просто не смогли найти выхода, а потому настроились продать свои жизни как можно дороже.

Следующую атаку враг начал с рассветом солнца через целых два дня. Это было классическим решением, ведь именно тогда прошлый караул до невозможности желал спать, а потому их внимание было сильно рассеяно. Будь у противника больше артиллерии, то разбудили бы нас разрывами бомб или просто накрыли позиции ядрами. Я же к этому времени уже давно не спал, осознавая, что выспаться мне всё равно не удастся.

На этот раз церковники пустили вперёд не своих драгоценных братьев-рыцарей, а ларингийское феодальное воинство. Они не стали повторять ошибок своих предшественников и выстраиваться в ровные ряды, а атаковали в рассыпную, попытавшись сделать обстрел перед атакой. Выжившие пушки церковников подвезли на лошадях, и они совершили нестройный залп, особенно не целясь и сразу же попытавшись отступить. Их манёвр был скорее простым отвлечением, чтобы дать лишнее на подход пехоты к стенам вагенбурга. Вот только контрбатарейная борьба с нашей стороны работала на «отлично». Пушкари быстро внесли правки и дали ответный залп. Раскалёные ядра легли точно в намеченный квадрат, разорвав бомбами ещё несколько пушек, команды которых были недостаточно расторопны, чтобы отступить в нужное время.

Пехота ларингийцев налетела на вагенбургские стены массой настоящего «мяса». Они попытались с наскока расцепить стоящие плотно стоящие телеги, но у них ничего не получалось, ведь защитники постоянно обстреливали их из аркебуз, пистолей и карабинов. Нападающий закидывали гранатами, болтами и стрелами. Каждый мой воин самоотверженно сражался, отражая атаку каждого, кто возжелал уничтожить наше воинство и подумавшего, что мы будем лёгкой добычей.