- Ты кто такой?! – накинулся я на воина, садясь ему на груди и вжимая в лоб пистоль.

- Я простой воин! Нам приказали изловить двух суров и всё! – завопил высоким голосом воин, - Я ничего не знаю!

- Врёшь, собака! Кто вас послал?! Отвечай, а иначе я тебя на ремни порежу, ублюдок!

- Вард! Легат Вард лично приказал! Сказал поймать живыми или мёртвыми! Больше ничего не знаю! Пощади, король!

Поняв, что мелкий офицер точно ничего не знает, я просто нажал на спуск и закончил жизнь церковника, выполняющего предательский приказ некогда уважаемого мною человека.

- Не жить больше Варду. – утвердил я Сезару, деловито перезаряжая свой пистоль.

Наше появление в ставке оказалось неожиданным. Нам пришлось немного поплутать по дорогам, запутывая возможных посланцев Варда, которые могли бы двигаться по нашему следу. Удивительно, но после двух схваток мы так ни с кем не встретились, из-за чего у меня сложилось чёткое впечатление, что церковники подчистили все следы битв, дабы их не заметила проходящая за нами пехотная армия. Из-за нашего плутания мы прибыли в лагерь чуть раньше, чем подоспели пехотные полки нашего своеобразного антицерковного союза.

Мои солдаты радовались появлению меня и Сезара, ведь некоторые уже начали считать нас либо заблудшими в местных лесах, либо же погибшими, а уж может быть и всё сразу. Нас тут же окружили офицеры разного калибра, истово желающие узнать, где же мы запропастились, но я чётко отрезал, что всё это было просто необходимо, а потому разъяснений не будет.

Когда же меня заметили офицеры «реформистов», то к моей персоне лично прибыл сам Вард. По его взгляду ясно ощущалось, что легат и кандидат на пост главы реформированной Церкви Высоких Предков понимал, что я уже о всём догадываюсь. Впрочем, никто из нас сейчас не показывал, что между нами разгорелась скрытая вражда, грозящая вылиться в полноценную резню между двумя профессиональными армиями.

- Здравствуй, Вард! – по-дружески поприветствовал я легата, крепко обняв его за плечи, - Хорошо добрались?

- Да, мой друг. Бед на нашем пути не было. Надеюсь, что битва будет столь же лёгкой, как наш путь сюда. – ответно обнял меня Вард.

- Мне пришлось поуворачиваться от проблем, а то развелось по окрестным лесам разных душегубов. Пришлось даже кровь пролить несколько раз. Впрочем, сейчас важен не наш путь, а победа в битве.

Наша встреча и короткое общение было ничем иным, как объявлением временного перемирия. Сейчас было просто нельзя начинать кровавую бойню между двумя профессиональными армиями, грозящей крахом для всей военной кампании. Начни мы сейчас бой в ставке и тогда никто из нас не выстоит против объединённой армии ларингийского короля и тантопы Тация, которая на треть превосходила численность нашей даже сейчас. Если при нынешних условиях наша победа была ещё под вопросом, то при ещё худшем численном и качественном положении, даже не стоит зарекаться о победе. Вот уж когда будет победа одержана, то и можно будет задуматься о выяснении личных отношений.

Я посмотрел на нашу армию. Явственно выделялся один, но очень важный плюс нашего союза, который мог принести нам победу. Если армия нашего противника была некоторым союзом профессионального войска рыцарского, являющимися регулярным, а также ларингийского феодального войска, набираемого по случаю, была настоящей мешаниной. Воинов Церкви можно уже было назвать полноценными солдатам, которые несли воинскую службу на регулярной основе, лишь иногда отвлекаясь на службу церковную, то вот ларингийское феодальное воинство было иррегулярным, а потому было далеко не столь слаженным. Каждый отдельный феодал желал получить в ходе боя больше славы и набрать пленных, а потому редко когда могли действовать слажено и по приказу сверху. Тут открывалась очень важная и критическая проблема ларингийского воинства. Учитывая, что король самолично движется на поле боя, то именно на его плечи ложится вся тяжесть командования феодальным войском. А кто такой феодал? Это далеко не военнообязанный в современном понимании. Феодал – человек обладающий собственной вотчиной, живущими на ней людьми, средствами производства и итоговой продукции. Это значило, что феодал будет обладать собственной волей и желании, а потому должен подчиняться собравшему их военачальнику по ларингийским законам всего лишь тридцать дней. Понятно, что этого времени слишком мало, чтобы организовать полноценную войну, а потому феодалы будут подчинятся в дальнейшем только тем, кого они либо боятся, либо уважают. Уважают ли нынешнего короля Ларингии? Определённо нет. До своего восхождения на престол он был не больше, чем мелким графом, обладающим весьма призрачными притязаниями на трон Ларингии. Собственно, из-за своей слабости он и занял престол, ведь Церковь могла без больших проблем влиять на него, продавливая выгодные для себя решения. Так что, вполне быть может, что феодалы могут оказать противоборствующею войску медвежью услугу.

Какова же была диспозиция перед началом битвы? С левого нашего фланга протекала узкая, но достаточно глубокая река, вдоль русла которой стояли лысые холмы, куда я отправил немалую часть имеющий у меня пушек, а также поставил на вершине вагенбург. Эти холмы были настолько серьёзно укреплены, что были важной точкой в нашей обороне и главной высотой, удержание которой было чуть ли не ключом к победе. С правого фланга раскинулись обширные топи, растянувшиеся на многие километры, обойти которые в короткие сроки по заснеженной земле было просто невозможно. Конечно, сейчас они подмёрзли и пройти сейчас по ним было возможно, но если что-то пойдёт не так как нужно, то проблем не оберёшься. По центру же расположился широкий и очень древний тракт, удивительно пустой он огромных пластов снега, который сейчас лежали по всем окрестностям из-за удивительно снежной для Ларингии зимы.

Если на холме я расположил свои значительные силы при поддержке артиллерии и множества стрелков, то вот всю оставшуюся пехоту и немногочисленную кавалерию поставил на поддержку «реформистам» в центре. В центре я сформировал одну цельную баталию пикинёров из трёх тысяч человек и три отдельных роты кавалеристов, являющихся ничем иным, как резервом на экстренный случай. Остальной центр и весь правый фланг был оставлен на удержание «реформистам», как более многочисленному воинству. Вард не стал изменять старой военной ларингийской традиции, а потому выделил четыре тысячи тяжёлой кавалерии, расположив её в центре, а остальные несколько тысяч пехотинцев и стрелков размазал равномерно по центру и правому флангу, оставив наименее защищённым сторону у самого болота.

Противник же построился несколько иным способом. Выведя свою многочисленную артиллерию на фланг с холмом, враг усилил собственный центр, сведя туда почти всю собственную кавалерию и куда более малочисленную пехоту. «Болотный» фланг его оказался почти полностью пустым, прикрываемым лишь немногочисленной лёгкой пехотой и малым корпусом лучников. Правда, с высоты холма было видно, что за спинами основного воинства маячил конный латный резерв из вымуштрованных церковных конников. По моим примерным подсчётам численность наша здесь была примерно сопоставимой, отчего сразу возник вопрос: куда Таций и Король дели оставшееся войско? Точно стоит ожидать от них какого-то неожиданного манёвра.

Бой, как это предполагается по традиции, начался с конной сшибки. Две группы тяжёлых конников двинулись друг на друга, медленно разгоняя собственных коней, ступающих тяжёлой поступью по древнему покрытию тракта. В общей сумме обе конных баталии численностью были не меньше шести тысяч, что со стороны вызвало просто монструозные ощущения. Шесть тысяч латных тел неслись друг на друга, ощетинившись длинными кавалерийскими пиками. Их доспехи сверкали в лучах неожиданно яркого зимнего солнца, а удары подкованных ног коней вызывали настоящее землетрясение, ощущаемое на многие километры. Сталь оружия и доспехов была тяжела, но с их стороны я не чувствовал страха, ведь битва сейчас разворачивалась за веру, а значит ничего важнее её просто не было. Бывшие браться по оружию сейчас не видели в друг друге настоящих демонов, уничтожение которых было просто обязательно.