Анна хотела отключиться, но что-то держало. А Тамара истерично расхохоталась в трубку:

- Илья! Илья?! Ты видишь это с того света?! Ты всю жизнь бабки копил, над златом как Кощей чах, а теперь их заберет Анькин ё*арь!

Все это лилось как грязная вода из поломанного крана, но мачеха неожиданно переключилась снова. Теперь говорила как-то надрывно, с придыханием:

- Думаешь, Вадим твой белый и пушистый? Ха-ха! Наверняка тебе изменяет. Забыла, как он тебя пинком под зад вышвырнул? Но ты его приняла. Ты же добрая у нас. Он девчонку свою от первой жены тебе втюхал, а ты и рада. Святая Анна, да?! Все тебе на шею сядут! Идиотка блаженная.

Аня слушала это, слушала, потом ответила спокойно:

- А ты хотела меня убить.

- Хотела! Да! Хоть какая-то польза была бы от денег Ильи.

Некоторое время еще висело густое, тяжелое молчание. Слышно было только, как на том конце дышат в трубку. Наконец Анна сказала:

- Но ты же не за этим звонишь.

- Не за этим, - проговорила мачеха тихо.

И еще тише добавила:

- У меня рак.

Анна медленно выдохнула, потерла глаза…

- Я пришлю денег на лечение.

- Спасибо, - сквозь зубы процедила та.

На том разговор окончился.

Но осадок остался. Такой осадок, что…

Аня поморщилась и провела рукой по столешнице. Почему люди так странно устроены? Если у кого-то дела ладятся, обязательно должны подгадить, подлить иаду, посеять сомнения, а потом смотреть, как жертва будет корчиться. Что это? Зависть? Желание самоутвердиться за чужой счет?

Помоями было облито все. И эта грязь въедалась под кожу сомнениями, потому что всегда есть подленькое «что если это правда?».

Плевать. Это ее жизнь и она не позволит никому в нее гадить.

***

Только собралась вернуться к работе, снова звонок.

На сей раз это была Инка Попова. Аня только успела ответить, как из гаджета понеслось:

- Привет, Муратова! Ты как там? Не вросла еще в свое кресло?

Инка по-прежнему была полна идей и кипучей жажды деятельности. Рвалась куда-то ехать, что-то делать, налаживать, наводить мосты. Только теперь ее энергия была по большей части направлена в более «мирное русло».

Они с ее Максом так и не поженились официально, зато народили четырех детей. И теперь Инна металась между школой, садиками, танцами, катками и нянями. При этом еще что-то там на работе успевала задней ногой.

- Я нормально, - Аня бледно улыбнулась. - А ты как, мать года?

- О, я? - Инна оживилась.

И тут посыпалось сразу про все: про школу, ясельки, соревнования, именины свекрови, бассейн, последние месячные…

Это было что-то такое ужасно правильное. Чистый позитив. Аня слушала и чувствовала, как туго взвинченная спираль внутри расслабляется.

А Инна неожиданно перестала трещать о своем и сказала:

- Видела последний список РБК? Там твой мачо-мэн Батуров почти сравнялся с тобой рейтингом!

Она не удивилась. Наверное, у Вадима это в крови. Расти, добиваться, ставить себе новые цели – и снова вверх. Он как стальная машина, запрограммированная на успех.

- Ну-ну, - Аня усмехнулась, устраиваясь удобнее в кресле. – Тут мы с ним еще потягаемся.

- Вот я в тебе не сомневалась нисколько! - хмыкнула подруга.

Они еще немного поболтали, а потом Поповой надо было мчаться по каким-то своим мамским делам.

Разговор прервался.

Аня еще некоторое время смотрела в пространство, неконтролируемо улыбаясь. Настроение исправилось. Она черкнула на листочке данные Тамары Александровны и вызвала Марину.

- Вот, - пододвинула листок секретарше. - Проверишь, что касается этого человека. Если нуждается в лечении, надо подобрать клинику.

- Будет сделано, Анна Васильевна, - проговорила та, внимательно изучая запись. - Что-то еще?

- Да. Мне кофе и не беспокоить.

- Хорошо. Я тогда перенесу все встречи.

Анна кивнула.

Секретарша через несколько минут принесла ей чашку ароматного кофе и вышла, притворив за собой дверь. А она поставила телефон на беззвучный и вернулась к работе.

Подняла голову, когда уже начинался вечер.

Размяла шею, потом встала из-за стола и направилась к двери на террасу. Да, она теперь снова выходила на эксплуатируемую кровлю подышать, хотя в первое время страшно было даже подумать об этом. Но надо уметь смотреть в лицо своим страхам, тогда они отступают.

Открыла витражную дверь и вышла. Не спеша направилась к краю террасы, к самому ограждению. И встала на приступок.

В лицо ударил ветер, сразу стало слепить красное закатное солнце. Здесь как будто был другой мир. Внутри, за стеклом, все иначе. За стеклом можно контролировать все, даже состав солнечных лучей, а здесь - настоящая жизнь.

И вдруг быстрые шаги за спиной, срывающиеся на бег.

- Аня! - тревожный окрик.

В следующий миг ее уже судорожно прижимал к себе Вадим. Ей было странно - что с ним? А его руки стискивались, дыхание вырывалось с трудом.

- Ты не отвечала на звонки. Я подумал… - проговорил он сквозь зубы.

А потом выдохнул рывком.

- Я…

Гулко сглотнул, утыкаясь ей в шею.

- До сих пор не верю, что ты со мной. Иногда кажется, что я проснусь и все опять… Что ты… Не делай так больше.

- Хорошо, - она извернулась в его руках и взглянула в лицо.

Стальная машина?

Сейчас он был уязвим, беззащитен и гол перед ней.

А ей невольно вспомнилось, как он закрывал ее собой от дождя на этой самой крыше. Такой бессмысленный, но дико искренний поступок. Наверное, с того самого момента она и поверила ему снова.

- Аня… - теперь его глаза горели уже совсем другим огнем.

Голос низко подрагивал, срывался.

Сразу все наполнилось жаром. И да, она знала, что будет. Будет секс. Необузданный, жаркий. Это… как падение в пропасть. Глоток нирваны.

Потом они мчались домой.

Потому что звонила няня. Мелкий Вадимыч раскапризничался, не хотел ложиться спать. Успели в рекордно короткий срок, в прихожей напоролись на Илью. Он смерил взглядом обоих и невинно так поинтересовался:

- Деловая встреча?

- Типа того, - спокойно проговорил Вадим.

Ни один мускул не дрогнул на лице. Аня предпочла вообще обойти эту тему молчанием, быстро разулась и побежала в детскую. Оказалось, что за то время, пока они добирались, малыш успел заснуть и теперь сладко посапывал, держа в ручках машинку.

Потом няня ушла, а у них был семейный ужин.

И вот на этом ужине…

Нет, все-таки Ане не зря казалось, что ее окружают предатели и заговорщики.

Она только спросила:

- Как вел себя Вадик? Почему капризничал? Он не заболел?

- Все с ним было хорошо, - буркнул Илья. - Весь вечер баловался.

И вдруг его как прорвало:

- К двухлетнему возрасту ребёнок уже показывает все задатки личностных качеств. Так что я бы на вашем месте позаботился о том, чтобы у Вадьки появился братик или сестричка. А то так он совсем разбалуется и вырастет эгоистом!

- Что? - ахнула Аня. - У него уже и брат, и сестра есть, между прочим!

Одиннадцатилетний Илья, который считал себя взрослым, многозначительно выдал:

- Это другое.

За столом повисла тишина. Вадим кашлянул в кулак и ровным тоном произнес:

- Интересная тема, надо подумать над этим.

Ей хотелось рявкнуть: никаких «подумать»!

Но потом с легким ужасом вспомнила: они ведь так торопились, что не предохранялись толком. Подперла подбородок ладонью, прикрывая рот, и уставилась на Вадима.

Он просто смотрел на нее молча, а во взгляде:

«Я люблю тебя».

***

И да, она уже догадывалась, над чем кое-кто будет думать этой ночью. Так и подмывало сказать: «Не-а, ваши манипуляции не пройдут». И вообще, ей уже тридцать шесть, а ему сорок восемь. И не надо сейчас задвигать, что ВОЗ до сорока продлило молодость, так как у современных мужиков детство заканчивается в сорок.