— Так, Прохор, ближе к делу, — не выдержал сенатор. — Ты отлучался?

— Ей богу не отлучался, вашпревоходитство! Так и сидел под дверью. Через час Лука Иванович вышел, трость забрал и чуть меня ею не поколотил, когда я спросил что он делает-то. Только и сказал, что сейчас всё исправит, значит. А что — не уточнил. Снова заперся надолго. А потом кааааак бахнет…

— Чужих никого не видел?

— Ни единой живой души, вашпревоходитство. А каких это чужих? — разволновался слуга. — Что же, на барина напали, так по-вашему?

— Разберемся, — Христофор Георгиевич потер переносицу и вздохнул. — Пока выходит, что Лука сам подорвался.

— А ему ещё в том году лекарь сказал — надорветесь, Лука Иванович, — закивал Прохор. — А он ему — сам, грит, ты старый хрыч. И от дому отказал. Жалко, хороший лекарь был и денег немного брал…

— Ты ступай, ступай, — слегка раздраженно махнул рукой Воронцов. — Спасибо за службу.

— Рад стараться! — слуга вскочил и отдал честь, после чего вышел.

Я молча поднялся, нагнал старика в холле и остановил.

— Прохор, ты ни в чем не виноват, запомни. И не вздумай себя корить. Ты деду очень нужен, особенно сейчас. Успокой его, как очнется. И меня сразу повози.

— Ругать будете? — понятливо покивал слуга.

— Я — его? — расхохотался я. — Ну, это безусловно самый быстрый способ поставить его на ноги. Нет, Прохор, поговорю я с ним честно, просто поговорю.

— Хорошо, ваше сиятельство, всё исполню. И спасибо вам, на добром слове. Нет вины моей, правы вы. Вот только от этого не легче, знаете…

— Знаю, — согласился я.

Когда я вернулся, Воронцов посмотрел на меня и вдруг рассмеялся:

— Ну и розовый ты, словно поросенок молочный. Прости уж такую неуместную шутку, нервическое это. Ладно, не хмурься, к утру пройдет. Ты отдыхай пока, Александр, — граф поднялся, бросил строгий взгляд на Головина и тот тоже подскочил. — Пойдем мы, поздно уже. Я пару гвардейцев оставлю тут, пусть присмотрят.

— Христофор Георгиевич…

— Не обсуждается! Пока не выясним, не стоит ли кто за пожаром, пусть подежурят. Да и мне так спокойнее будет, уж уважь старика.

Тратить силы на спор с ним я не хотел. Они мне ещё пригодятся для более полезного дела. Гвардейцы мне не помеха, уж если придется — избавлюсь. В смысле угощу сонным чаем, например.

Я проводил гостей до ворот, поздоровался со своей охраной и оглядел сад.

Происшествие не самым лучшим образом повлияло на ландшафт. Дорожку разбили в нескольких местах, горелые листья возле лаборатории мокрыми черными пятнами мозолили глаза. Пожарные свернули пару деревьев и они теперь лежали корнями вверх.

Понимаю, жизни спасали, но можно как-то аккуратнее…

Но хуже всего выглядело то, что осталось от пристройки.

Лаборатория уставилась на меня выбитыми окнами и их темные проемы словно укоряли — не доглядел. Стены почернели и снаружи, земля вокруг выгорела и всё ещё чуть парила.

Я зашел внутрь, осторожно ступая по полу, усыпанному битым стеклом. Оно жалобно хрустело под ногами, которые я передвигал с усилием.

Я знал, что увижу, но до последнего не хотел верить.

Статуи уцелели, что станется отличному материалу. Сохранились и некоторые толстостенные колбы, только копотью покрылись. Я бережно оттирал их, изучая гравировку символов силы.

Черт с ними, с чертежами, я был способен воссоздать их в точности, если понадобится. И улучшить, как и собирался.

Я искал самое ценное, что было тут. Достаточной силы накопитель магии жизни.

Оживить камень — задача нетривиальная.

Тут недостаточно просто хорошего целителя, как например такого, что находился у деда. Даже если его полностью опустошить, за что была положена смертная казнь, то не хватит и на половину.

Эта сила особенно неохотно давалась артефакторам. Её нужно было пропустить через себя в огромном количестве, чтобы получить лишь малую часть. Что уж говорить о том, чтобы воспользоваться целительной магией. Суметь удержать и напитать артефакт — вот главная цель.

Дед очень сильно рисковал.

Под ногами звякнуло и я опустил глаза. Остатки накопителя магии жизни разноцветным калейдоскопом переливались на полу в лучах заходящего солнца.

Последний луч заходящего солнца проник через разбитый купол лаборатории, ослепил меня на миг, и я усмехнулся небесному хулигану.

Я сегодня сгорел заживо, но даже это не смогло меня расстроить. Что мне… Ну да, полная и абсолютная жопа. Иначе не назовешь, иные эвфемизмы оскорбят данную ситуацию.

— Зато мне не придется вытесывать новых львов, — я довольно посмотрел на статуи. — Протереть тряпочкой и всё.

До глубокой ночи я прибирался, заодно обдумывая дальнейший план. Уборка сродни медитации, помогает освободить голову от лишних тревог.

Мне нужно было всего ничего.

Ментальная магия для управления зверушками и передачи информации от них. Для простейшего варианта много не нужно, достаточно будет того ранга, что есть у Головина.

Природная магия — её ипостась, связанная с растениями. Как бы это ни было странно, из статуй должны были вырастать лианы и опутывать нарушителей. Видимо, дед решил выпендрится и задействовать накопитель из своей коллекции. Этот накопитель, к счастью, был среди уцелевших.

Особый химический состав для нанесения знаков плетений. Ингредиенты не из дешевых, но вполне доступные.

Удерживающие контуры в лаборатории. В процессе соединения сил без этого не обойтись. Самый лучший вариант — более надежные артефакты взамен разрушенных. Но как временное решение сойдут и амулеты эфирников. Экономически очень невыгодно, вот только времени и средств на иное не хватит.

Оборудование…

Что же, вспомню славные походные времена и обойдусь банальной горелкой простой ретортой. Ещё парочку точных измерительных приборов и хороший противогаз.

И прочие мелочи, о которых вообще не стоило переживать.

И, наконец, магия жизни, крайне редкий и дорогой ресурс, на приобретение которого уйдет половина суммы за артефакт. И то, если повезет быстро найти подходящего одаренного.

Вот как раз последнее — единственная проблема.

Точнее, было бы проблемой для любого другого артефактора.

Когда ты универсал и тебе доступна любая сила, сложность состоит лишь в том, с чего начать. Да и сложность условная, просто выбор нужно сделать.

А значит — развитие я начну с магии жизни.

Когда я принял это решение, настроение сразу улучшилось. Я вспомнил бравую песню Прохора и принялся напевать её, размахивая в такт метлой. Магия жизни!

Конечно, до уровня целителя мне придется идти долго. Но мне такой и не требовался. Ведь если артефактор сам владеет нужной силой, то её нужны крохи. Хватит начального ранга. В том числе поэтому Вознесенский и не занимался развитием своей стихии. Зачем, если достаточного минимума.

Но я планировал заняться каждым аспектом всерьез.

Магия жизни поможет мне не только создать артефакт для Воронцова. Но и даст немалое преимущество при ранениях. Да и старикам смогу чуть помочь.

Всё было прекрасно в этой силе.

Кроме её дуальной «сестры». Магии смерти. Потому что её мне было нужно развивать одновременно. А значит — убивать.

Я вытащил очередной мешок с мусором на улицу и присмотрелся к голубям, сидящим на ограде. Нет, тупые птицы слишком слабый объект. Их придется извести во всем городе, чтобы получить ранг. А то и во всей губернии.

Услышав шуршание за спиной, я обернулся и успел заметить крысу, нырнувшую в подвальное окошко.

Вот и достойная жертва. Достаточно разумная для быстрого получения ранга. К тому же несущая какую-то жуткую болячку. Их тут, похоже, было полно.

Порадовавшись ещё и вредителям, я отправился в душ, где долго смывал всю грязь. Горячая вода уносила и последнюю тяжесть с души.

День выдался не из простых, надо признать.

Но перед тем, как пойти спать, я заглянул к деду. Его переодели в просторную ночную рубашку и уложили в кровати. Среди одеял и подушек он смотрелся совсем тощим. Но уже не был похож на мертвеца, дышал размеренно и глубоко.