— Я чувствую… — дёрнув носом, протянула Айрин. Ну да. Очевидно, не только я тут с охуенным обонянием. Нужно сделать зарубочку на память. От произведений Йона подобного не скрыть. Ну раз уж без смущений не обойдётся, попробуем превратить всё в комедию.

— Ну… я, в общем, тоже почувствовал.

— Пиздец. — слишком спокойный и задумчивый голос для такого эмоционального слова.

— Не переживай, — я постарался не выдать смешок, — я переживу.

— Дело не в тебе. Я так… уже много раз делала… она ведь, получается…

Так, нужно немного увести тему в сторону, иначе цикл страданий снова замкнётся.

— А ещё твоя мама…

— Что⁈ — недоумение резко смыло печаль из эмоций Айрин.

— Ну не думаю, что её обоняние хуже нашего.

— Блядь. — Айрин замерла. А затем тихо засмеялась. — Знаешь, на фоне пиздеца последних дней это такая херня.

Вроде бы её настроение пошло в гору. Время важного вопроса.

— Айрин. Почему ты мне доверяешь?

— Думаю, ты уже прочувствовал на себе последствия запечатления доппелей?

— Я чувствую не только это, ты относишься ко мне как к другу, к кому-то близкому…

«И что ещё более подозрительно, это взаимно», — я добавил уже про себя.

— Аааа, это. Это великое благословение и проклятье Йона, дар его дочерям. Создатель называл это Гламур. Средство комбинированного эмоционального воздействия. Немного магии, немного феромонов. Мы просто не можем не нравиться окружающим. Защиты, по крайней мере, достаточно удобной и полноценной нет, в том числе и друг от друга.

— Почему проклятие?

— А кому нравится мысль, что у него копаются в голове? — она усмехнулась. — Многих это пугает. А когда они видят, что после взаимодействия с нами их единомышленники резко меняют мнение…

— И что, совсем никакой защиты?

— Ну, разве что абсолютная твердолобость, полное отрицание эмоциональной сферы, ну и значительная разница в уровне силы ослабляет действие. — Айрин задумалась. — Ну и как теперь воспринимаешь наше взаимодействие, после осознания «искусственности» его эмоциональной составляющей?

— Знаешь, я умер, проторчал неизвестно сколько на том свете, попал в чужое тело, в ебанутый магический мир, выжил в бойне, победил злую мясную ебаку… Я просто рад, что в этом глобальном пиздеце есть кто-то ощущаемый таким близким. — Уже на середине пассажа мордашка Айрин была напротив моей, всматриваясь в самую глубину глаз. — Будь это хоть три тысячи раз искусственно. — закончил я мысль.

— Хм. Искренне. И на удивление разумно. А я могу на тебя положиться?

— От кого доппели получили гламур? — улыбнувшись, произнес я.

Айрин, уже полностью перебравшаяся на сторону кровати, лежала передо мной, протянула руку, образовав рукопожатие в стиле армрестлинга.

— Друзья?

— Друзья.

И услышав ответ, упёрлась лоб в лоб. Больше этой ночью не было сказано ни слова. Два существа, способных очаровать кого угодно, занимались очарованием друг друга и купались в эмоциях, доступных лишь немногим смертным, появившимся на свет естественным путем.

«Туда, где меня никто не ждал»

Пилот

У меня не болела голова, руки, ноги и даже совесть не болела за дедлайны. Настроение было отличным. Могло бы быть даже приподнятым, хе-хе, смех сквозь слёзы. Вздох полной грудью сделал настроение ещё радужней, хе-хе. Хотя источник наводил немного жути.

— Это гламур, да?

Айрин, лежавшая вполоборота ко мне, повторила мой вдох, обозначив намёк на улыбку, ответила:

— Да.

— Так можно стать наркоманом.

— Это ещё одна причина, по которой нас не любят. — снова лёгкая улыбка. — Хотя воздействие не должно быть таким сильным.

— Резонанс?

— Может быть.

— Будем пытаться что-то с этим делать?

— Собираешься сбежать от меня?

— Нет. — кажется, стало слишком много причин, почему я не смогу. Подобная мысль в прошлой жизни испугала бы меня до усрачки. Но сейчас она вызывала скорее улыбку.

— Тогда не вижу смысла трепыхаться. Со временем адаптируемся. К тому же большое количество людей вокруг ослабит эффект.

И почему такая рассудительная Айрин осталась в одиночестве отбиваться от гаков?

— Я хочу вернуть твой ночной вопрос: какие у тебя планы? — произнесла она, приподнявшись на локте.

И вправду. Какие? С определённого момента прошлой жизни я перестал строить планы, просто плыл по течению замкнутого круга работы и дома. Кажется, в детстве я хотел путешествовать и писать об этом книги, хах! Всё равно нужна натурализация. Так что поступить придётся. Тем более сколько мне тут? Четырнадцать лет? Стоп. В том воспоминании с Айрин ей уже было года четыре на вид… Если ей сейчас четырнадцать, то?..

— Айрин, сколько Гейл лет?

— Двенадцать.

Но если Гейл двенадцать, то сколько Айрин? И вообще, откуда у меня сексуальное возбуждение? Кто вообще инструменту для убийств будет прикручивать половую систему?

— А тебе, Айрин?

— Шестнадцать… ну почти. Через пару месяцев будет.

Блядь. Ей нет шестнадцати! Аляяяяярм блять! Это уже не лоликон с тысячелетними лоли богинями, парни, это… Погодите-ка.

— Айрин, ты — педофилка.

Съешьте, чёртовы боги педофилии! Меня не поймать!

Айрин же просто пожала плечами… То есть ей похер? А как же⁉ Ну то есть⁉… Может, тут год длиннее? Или мы развиваемся быстрее. А может, это следствие боевого предназначения доппелей. Да и кошки не естественным способом эволюционировали. Но всё же стоит удостовериться:

— Айрин, а какой возраст тут считается совершеннолетием?

— Зависит от вида. У людей восемнадцать, у дворфов тридцать семь, у эльфов по слухам сто двадцать, а у кэйт четырнадцать. Хотя например банки признают любых разумных дееспособными только после двадцати одного.

— Извини меня пожалуйста… Но судя по тебе, в четырнадцать лет, кэйт такие же импульсивные подростки как и люди. Почему?

— А это с Великой Войны повелось. К её началу большей части кэйт было четырнадцать-шестнадцать лет. А военный контракт несовершеннолетние заключать не имеют права. Мы были новым видом на Айсулар. И как ты понял из маминого письма… очень хотели воевать против эльфов, поэтому правительства Союза дали нам такую возможность.

— А что на счёт доппелей?

— А их не существует. — хмыкнула Айрин. — Истребили. А все данные официально уничтожены. Ты ребёнок кэйт, хоть и безухий. Мутант наверное… — Кошка весело подмигнула. — В протоколе твоей регистрации написано, что тебя оставила одна исчезнувшая мамина подруга. И к слову по тем же протоколам, ты моя ровестница.

— Ясно.

— Ты про вопрос не забыл?

— Северин предложил поступать в Руотс… хемскую? Академию магии.

— ВРАМ? Мама не советовала идти туда. Слишком много военных вербовщиков, да и качество образования, методика преподавания и специфика пед. состава, по её словам… — Айрин слегка покраснела, видимо, вспоминая формулировку. — Оставляют желать лучшего.

— Откажемся?

— С другой стороны, — она вздохнула, — бюджетных мест там всегда много. Мы ограничены в деньгах. Совершеннолетие не скоро. А вступить в наследство до него лучше не пытаться, родственников у нас нет, даже если бы были… Не хочу. Ну и знакомства среди пед. состава нам играют на руку.

— У нас как будто нет выбора.

— Получается, так.

Айрин, потянувшись, грациозным движением уселась на кровать и начала обуваться. Я вспомнил про свои полусапожки. Тонкая твердая подошва. Ненавижу. Полцарства за пару суперстаров. Блять…

— Айрин, а где моя одежда? — не думаю, что путешествовать в подобии пижамы умная идея.

Айрин замерла на мгновение и хихикнула.

— С плащиком и водолазкой можешь попрощаться, их прям после боя с тебя срезали, раны обрабатывать, там, думаю, и остались, да и рюкзак твой не искали, после победы сразу рванули сюда. Мою майку возьмёшь? — произнесла она, дошнуровывая свои чудовища.

— Да.

Айрин подняла погнутый цилиндр рюкзака и, покопавшись, кинула в меня… Ну, это была белая майка… Знаете, такая с тонкими бретельками. Белого цвета… Может, пижама — неплохая идея? Да похер, надеваем… Слава Богу, светить мне нечем — сисек нет, да и телосложение довольно субтильное. Сук, она еще и короткая. Зато пахла она Айрин.