Одной из первых я уверенно поднимаю руку и сдаю свой тест. Передо мной ставят крохотные песочные часы ручной работы и зеркало с золотистой резьбой, которое служит для так называемой идентификации: ты смотришь в него, а оно считывает тебя, проецируя вопросы на бумагу. Вокруг меня образуется небольшая светлая дымка, которая стеной отделяет меня от окружающего мира. Тишина и покой окутывают меня, и я смотрю на белоснежный лист, на котором ничего нет. Прекрасно! И как именно это должно работать? Когда я перевожу взгляд в зеркало, моё отражение смотрит на меня с кривой ухмылкой, и на бумаге каллиграфическими почерком медленно проявляется первый вопрос, от которого мне хочется разбить зеркало об стену. Я вновь смотрю в своё отражение, на котором улыбка становится ещё ехиднее.

«Вы рады, что вы просто человек без сверхспособностей?»

Я раздумываю, что же мне написать. Что именно является правдой? Я столько лет жила бок о бок с талантливыми людьми, наделёнными способностями, помогая им совершенствовать свой дар. Я читала книжки исключительно о них, посвящая всё своё время именно им, а не себе. А смогла ли я за это время разглядеть саму себя? Смогла ли хоть раз взглянуть правде в глаза и принять свою сущность?

Принять себя? Я раздумываю над этим, и ответ очевиден.

— Нет, — отвечаю я.

«Вы чувствуете свою силу?» — нет.

«Вы чувствуете в себе талант?» — нет.

Только я хочу это написать, как вспоминаю Таниэля и его вчерашние слова. Я задумываюсь на мгновение и в отражении неожиданно вижу его изумрудные глаза и тёплую улыбку. Его изящное лицо смотрит на меня с такой заботой и нежностью. Поражённая этим, я застываю, не в состоянии оторваться от портрета. Неожиданно его изображение начинает еле заметно трястись и медленно расплываться. Зелёные глаза темнеют до тех пор, пока не становятся смолянисто-чёрными, и спустя пару секунду на меня смотрит сам Деймон своим властным и самоуверенным взглядом. Его сила и его тёмное превосходство пронизывают всё пространство вокру, и на секунду мне кажется, что белый туман стал ещё гуще, грозя полностью поглотить меня. В панике, забыв, где нахожусь, я резко вскакиваю, и стул с чудовищным грохотом падает на пол.

Проклятье! Что это?

— У вас всё в порядке? — спрашивает меня всё та же женщина, торопливо перебирая своими маленькими ножками.

Её писклявый голос вырывает меня из этой полудрёмы, и я в панике обвожу аудиторию и встречаюсь глазами с Таниэлем, который окутан чуть заметной зеленоватой дымкой. Он дёргается и стремительно встаёт, а затем резко, вспомнив, где он, садится обратно, встряхивая головой. А я ничего не могу с собой поделать и, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, уже смотрю на другого, сидящего в самом конце зала в углу, окутанного чёрным маревом. Его тёмные холодные глаза пристально изучают меня. Он слегка сужает их, как будто о чём-то догадавшись, а затем медленно переводит свой взгляд вниз на зеркало. В панике я смотрю туда же, но, слава Всевышним, всё исчезло. Деймон, улыбнувшись, поднимает свой взгляд вновь на меня, а затем, всего на секунду переведя на Таниэля, вновь как ни в чём не бывало возвращается к своей работе.

— Вы можете продолжать? — спрашивает она уже куда настойчивее, пока я пустым взглядом смотрю на неё. Как в трансе, я киваю и сажусь обратно на своё место.

Я смотрю на листок бумаги и медленно вывожу «да» под вопросом, а затем, собрав всю свою волю в кулак, смотрю в ненавистное зеркало. Надменный взгляд серо-голубых чужих глаз изучает меня и, как будто, желая унизить меня ещё больше, переводит взгляд вниз на листок, мерзко улыбаясь. Я следую за ним. Проклятье!

«Вы уверены, что вам есть место среди других?»

Это действительно тест на психологическую оценку личности и оценку эмоционального состояния? Что это за ерунда вообще? Это куда больше похоже на нескончаемое унижение, от которого даже невозможно скрыться. Я раздумываю над ответом, вспоминая своих друзей, портреты которых мелькают передо мной в зеркале: Таниэль, Лаэта, Нимуэй, даже Лиретт. И медленно вывожу две буквы, надеясь, что это станет правдой.

«Вы хотите быть рядом с ними?» — ответ очевиден.

«Вы думаете, что достойны этого?» — надеюсь, что да.

«У вас есть страхи?» — а у кого их нет?

Идёт вопрос за вопросом, где есть только два варианта ответа: да или нет. Спустя время я в изнеможении смотрю на часы — золотистый песок уже давно неподвижно лежит. А аудитория опустела почти на две трети. Великолепно! Среди таких же счастливчиков я вижу Таниэля, плечи которого печально опущены вниз, и даже Лаэту, которая сильно хмурясь, буравит треклятое зеркало, а также Фелиция, который сидит в самом начале зала, схватившись за свои волосы, ближе всех к директору, и несколько других ребят, разбросанных по аудитории то тут, то там. Назад я даже не хочу оборачиваться, ведь что-то мне подсказывает, что он тоже всё ещё здесь.

«Вы чувствуете свою особенность?»

Да какая к черту особенность? Что-то подобное уже было. Вопросы ещё и повторяться будут? Серьёзно? Когда это закончится? Когда? Пожалуйста, я хочу уйти отсюда!

Наконец, спустя ещё минут двадцать, светлая дымка спадает, и я понимаю, что в аудитории осталась только я и преподаватели. Я вижу, как мистер Парес задумчиво изучает меня, а затем кивком просит всех покинуть зал, и через какое-то мгновение я остаюсь с ним один на один.

— Кира, к сожалению, я больше ничего не могу сделать, — разводит он руками. — Вы должны закончить это сами. Я не в силах вам помочь.

Знаю-знаю.

Когда, наконец, пройдя в укороченной версии все стадии принятия, начиная от гнева и заканчивая депрессией, я выхожу из грёбанного зала, мне буквально хочется умереть. Я не знаю, сколько прошло времени и который сейчас час, я просто мечтаю, чтобы меня оставили в покое. Я плетусь к окну и медленно сползаю по стене вниз, обхватывая свою гудящую голову руками. Мне кажется, что по мне просто прошлись несколько великанов земли, а затем вприпрыжку пронеслись каменные горгульи.

— Вы готовы ко второй части? — слышу я мужской голос.

Я резко поднимаю голову и встаю, смотря на директора. Вот же чёрт!

— Да, сэр, — мямлю я. — Вернее, ещё минута, и точно буду готова, — добавляю я. — Простите меня! Это не подобает достойному поведению!

Я вижу его снисходительную улыбку.

— Я буду чувствовать себя крайне скверно, если не помогу одной из самых старательных студенток. Всё-таки все студенты знают, что их ждёт во второй части экзамена, и мне кажется, что это будет честно. Вторая часть посвящена…

Сильный импульс бьёт в голову, и мне кажется, я сейчас упаду. Голова начинает сильно кружиться, и меня начинает тошнить. Нет! Этого не может быть! Только не это! Дыши носом, выдыхай ртом. Дыши носом, выдыхай ртом. Дыши носом, выдыхай ртом. Дьявол! Хуже и не придумаешь. Я стою около кабинета симуляции. Как в коматозе, я помню, что поблагодарила директора за его помощь, больше я не помню ничего. Боги Небес и Земли, за что мне всё это? Почему мне, как человеку, приходится проходить через такой ад? Причём тут вообще Нижний Прайм? Причём тут вообще экзамен? Как вообще можно оценить такое? Каким образом?

На улице пасмурно, но кое-где сквозь тучи пробиваются лучи солнца. Я в панике перебираю все свои воспоминания, в надежде найти хотя бы какой-то намёк на то, как можно справиться с тем, что меня ждёт. «Подавлению страхов» — где-то я это уже слышала. «Подавление страхов». Где? Где же? Ну конечно же! «Подавление страхов»…

— Ну а как, по-твоему, это работает? — спрашивает он низким голосом, подняв свои брови.

— Деймон, я никогда это не испытывала. Мне просто интересен механизм воздействия. Что ощущает человек, на котором ты колдуешь. И я подумала, что вдруг тебе было бы не сложно…

— Я не буду это проделывать на тебе, — морщится он. — Как не проси.

— Это ещё почему? — не понимаю я.

— Потому что в этом нет необходимости! — рычит он. — Механизм и как ему сопротивляться, и так прописан у тебя в книге. Читай, Кира! Неужто ты в мгновение ока разучилась читать?