Равно как и Наире, для повышения своих навыков ей всегда не хватало той же самой усидчивости — огненные барышни отличаются буйным характером и отсутствием контроля, что зачастую им только вредит. Проигрыш магу воды, да ещё использовавший значительно более скудный перечень заклинаний, произвёл на Лиру впечатление, и ей стало интересно, в чём именно кроется секрет. Фразу «дьявол в деталях» она откровенно не могла принять так просто. Невзначай на занятиях или в коридорах она иногда стала с нами переговариваться, а затем даже обедать на постоянной основе. Хоть Лира и пыталась скрыть свои чувства, я со всей ясностью видела, что она искренне не понимала, зачем ребята общались со мной. Она с широко раскрытыми глазами сидела и смотрела на Лаэту, которая при моей поддержке пробовала оледенение, а я поправляла её действия. Она хмурилась и удивлённо поднимала брови, когда видела, как Нимуэй создаёт воздушные шары, а я говорю, что именно она делает неправильно. Лира смотрела на всё это и пыталась сложить два и два, которые никак не хотели у неё так просто складываться и всячески сопротивлялись этому. Но в конце концов, после того как она попробовала и подошла ко мне с заклинанием огненного пара, которое под моим контролем у неё получилось, она стала делать это регулярно.

Лира рассказывает о своей подготовке и о том, что с нетерпением ждёт каждого занятия в Верхнем Прайме — она мечтает познакомиться со всем потоком и изучить что-то новое. Ну и, разумеется, идея состоять в гильдии и участвовать в боях её так и не покинула.

— Если тебе нужен будет маг огня, ты же… — начинает она воодушевлённо.

— Выберу тебя, — говорю я с лёгкой улыбкой, и она выдыхает. — А ты точно уверена, что хотела бы быть именно в моей гильдии?

— Конечно же, Кира! — говорит она с энтузиазмом. — О вас сейчас говорят просто все. Видимо, ты потомок самого Реймира, а это значит, что ты будешь даже сильнее него!

— Это, пожалуй, за гранью фантастики, — вздыхаю в неверии я, вспоминая его изваяние в катакомбах Робиуса.

— Ну, я могу и подождать — смеётся она.

Около дома я горячо прощаюсь с ней и беру обещание, что в Верхнем Прайме она не забудет про нас, после чего в бессилье валюсь на кровать и проваливаюсь в сон.

Я даже не задумалась над тем, что в действительности теперь меня ждёт, а вечерняя стычка с Наирой, которая закончилась значительно более удачным исходом, чем могла бы, полностью открыла мне глаза на сложившийся порядок вещей. Я и раньше была абсолютно беззащитной, но из-за того, что на меня было всем плевать, это не было такой проблемой, как теперь. Всё катастрофически изменилось. В один день у меня появилось куча пассивных наблюдателей и ещё большая куча весьма деятельных врагов, которые превосходят меня и по силе, и по мастерству. В их глазах я бесхребетная выскочка-неудачница, которой несказанно повезло. И в этом всём их бесит даже не то, что мне досталась в руки подобная гильдия, а то, что у меня нет ни грамма таланта, который есть у них. Пожалуй, более худшего расклада и не придумаешь. Самая выигрышная моя стратегия — это всегда быть на виду, всегда быть в гуще событий, всегда быть в максимально людных местах. Стоит мне забыть хотя бы на долю секунды, кто я теперь и какой посыл несу для всех них, со мной случится то же самое, что и сегодня. Но это можно считать везением, даже потеряй я полностью свою руку. В худшем случае я бы не открыла свои глаза больше никогда.

К моменту, когда в сумерках я наконец-таки зашла в филиал Робиуса на бурлящую сотней красок ярмарку кровожадности, я успела проклясть всё на свете. Ночью я, естественно, почти не спала из-за излишне насыщенного прошедшего вечера, который уже ознаменовался событиями, не позволявшими мне предаться эфемерным снам, а также из-за предстоящего променада, который обещал быть в разы эпичнее, и с которым мне только предстояло столкнуться лицом к лицу. Разумеется, значительно расшатанная за ночь психика решила не останавливаться на достигнутых победах, и днём мои психологические границы были значительно расширены многочисленными переживаниями о том, что ещё не успело явить себя свету.

Оставаться один на один с потерявшим всякую скромность внутренним голосом не предвещало ничего хорошего, так что я направилась прямиком в Прайм, где принялась с завидным рвением сканировать все бурлящие студентами коридоры и аудитории в поисках Лаэты и Фелиция, хотя точно знала, что их здесь нет и быть не может, так как все гильдии в такой «важный» день получают своего рода освобождение, дабы они могли в полной мере подготовиться к демонстрации боевых навыков. Разумеется, благожелательная публика всячески меня подбадривала, желая мне удачи и говоря, что обязательно почтут своим присутствием предстоящее действо, чем каждый раз уверенно забивало гвозди в гроб моего спокойствия.

Пика отчаяния я достигла примерно в обед, когда увидела Деймона в идеально выглаженной чёрной рубашке и в весьма приподнятом расположении духа рядом с Гэбриэлом и Дэниелом, которые оживлённо что-то обсуждали, периодически косясь на меня. В целях достижения верхней границы уныния я сидела в столовой до победного, пока меня не нашёл Таниэль, который со скрипом, но уговорил меня составить ему компанию на последних лекциях, чем немного привёл меня в чувство своим живительным присутствием.

И вот, рука об руку с ним и с его не вовремя молчаливой сестрой, мы заходим в филиал Робиуса: огромную переливающуюся сотней красок хрустальную сферу, которая озаряет своим светом всё вокруг. Тяжёлая духота и сбивающий с ног гул наполняют это место до краёв. Толпы народа слоняются между тремя большими рингами, вульгарно веселясь, без меры напиваясь и оголтело советуя наиболее выигрышные, по их экспертному мнению стратегии любому, даже тому, кто их особо слушать-то и не желает. Фелиций и Лаэта стоят около центрального ринга под надзором сотен глаз, которые ловят каждое их движение и слово. Она с широкой улыбкой приветствует меня, беззаботно радуясь предстоящему веселью и поправляя свои серебристые волосы, заплетённые в тяжёлую косу.

— Лаэта, люди погибают здесь. Некоторые даже навсегда, — говорю я сквозь зубы, пытаясь привести её в чувство.

— Да всё будет нормально! Я готова на все сто, — отмахивается она, на что я лишь сухо переглядываюсь с Фелом.

Мне хватило секунды, чтобы со всей точностью считать весь испытываемый им спектр эмоций. Он абсолютно точно знал, где находится и что именно всех нас ждёт, не принимая это так, как делала его подруга по гильдии или развесёлая публика вокруг. Ни дурманящие запахи мнимого веселья, ни многочисленные пестрящие заголовки, восхваляющие грандиозные арены с незабываемым зрелищем, ни задорный смех, раздающийся со всех сторон, не смогли затуманить его ясный взор, чётко позволив разделить белое и чёрное. На его бледном беспокойном лице отчётливо выделялись глубокие морщины, которые на его лбу смотрелись словно вырезанные шрамы. А его обычно светлые лучезарные глаза сейчас были непередаваемого тёмно-золотого оттенка, отдающего медным янтарём и несущие неподъёмный груз этого места. Сила эмпатии, которая со всей чёткостью и ясностью позволяла ему считывать переживания и эмоции всех окружающих его людей, сейчас придавливала его к земле — неподъёмная боль одних в его понимании была намного весомее фальшивого разгула других. Равно как и в моём…

— Всё нормально, — сильно хмурясь, возвращает он мне пристальный взгляд.

— Мне кажется, я никогда тебя таким не видела, — говорю я тихо. — Если ты не готов или хочешь уйти…

— Нет, — решительно прерывает он меня, — я останусь здесь. С тобой.

И я благодарно ему киваю, отчего он даже слегка улыбается.

— Всё будет хорошо, — касается моей руки Таниэль. — Мы договорились: если что-то пойдёт не так, Лаэта откажется от боя и сдастся, — но я пропускаю его слова мимо ушей, ведь я не верю в то, что она не пойдёт до конца, даже если меня убеждает в этом человек, который видит будущее.