— Адский ад! Кира! — рычит Таниэль, сильно встряхивая меня. — Проснись! Ты с ума сошла? Тебя ждут директора Прайма! Иди же!

— Кирена! Прошу тебя! — зовёт Деймон вновь, а сумасшедшая дрожь сотрясает всё мое тело. Его фигура стремительно пробирается через столовую, а чёрный клинок с силой вонзается в дверь, от чего она начинает ходить ходуном. — Если ты выйдешь за эту грёбанную дверь, я клянусь, что…

Но я не успеваю услышать, что именно со мной произойдёт, так как чертыхаясь, Таниэль без промедления хватает за руку сестру, заводя её за свою спину, делает знак головой Фелицию, стоящему рядом с ним, а меня буквально выталкивает из столовой и с грохотом закрывает за мной дверь. Я слышу сумасшедший металлический скрежет с другой стороны и понимаю, что Таниэль запечатывает выход изнутри, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти оттуда.

Даже если бы я и постаралась, более худшего конца я бы не придумала.

Изгнанные из рая всегда будут мечтать только о нём, даже если они точно знают, что никогда больше не смогут туда вернуться, ведь надежда умирает последней.

Проходит, наверное, несколько минут, а я всё стою, как идиотка, и смотрю на дверь, которая непреодолимой стеной отделяет меня от них. Таниэль! Он остался там вместе с ним… Это должна была быть я, но никак не он! Единственное, что меня хоть как-то успокаивает и даёт сил так это то, что сейчас Деймон полностью истощён и не сможет вообще ничего сделать, тогда как Таниэль, напротив, выглядел более чем уверенно. Он осилил двенадцать ступеней и должен без проблем выстоять против Тёмного, к тому же рядом был ещё и Фелиций — самый сильный светлый колдун на нашем потоке. Вдвоем им точно ничего не грозит. Надеюсь, что не грозит…

Неожиданно я ещё раз слышу настоятельную просьбу пройти к директору, повисшую в гробовой тяжести тишины, и решаю, что, пожалуй, ничего другого мне больше не остаётся. Я медленно плетусь по коридору, ощущая холодное касание слёз, ручьём бегущих по моим щекам. В голове ураганом носятся мысли, которые никак не хотят укладываться в логическое и понятное объяснение. О чем говорил Таниэль после моей иллюзии? Почему Деймон в один момент так меня возненавидел, хотя нет никаких адекватных причин для этого? Зачем вообще меня вызывают к директору? Полагаю, что для исключения подошло бы и обычное уведомление, но никак не личная аудиенция в кабинете «Самого». Когда вообще закончится этот грёбанный день и чем именно? С таким динамичным разворотом событий, стремительно движущихся по наклонной вниз, исход может быть лишь один.

Деймон… Почему так резко в один момент? Что он понял? Ему хватило секунд пять, чтобы догадаться, тогда как я всё не могу увидеть очевидного спустя столько времени. Вот же дура! Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж и, наконец, подхожу к кабинету моего финального акта.

Стоп! Деймон, Таниэль, директор и экзамен. Этого не может быть! Но людей никогда не ставили во главе гильдий. Он ошибается! Деймон точно неправильно подумал! Я выдыхаю, потому что за этой дверью может быть всё, что угодно, но только не это. Поэтому я больше не слышала никаких звуков, потому что Тани успокоил его, сказав, что лидером будет он, а я не имею к этому ни малейшего отношения. Это всё одна большая ошибка. Чем быстрее я зайду, тем быстрее выйду оттуда и всё наладится. Главное, что Деймон ошибся, а всё остальное уже неважно, ведь нет ничего хуже, чем возглавлять эту гильдию. Даже исключение покажется манной небесной после такого. Я быстро провожу рукой по волосам, призывая их к порядку, и в очередной раз вытираю рукой лицо, убирая следы уже не первой за день истерики. Наконец, с замиранием сердца, я уверенно стучусь и толкаю массивную деревянную дверь.

Яркий свет на мгновение ослепляет меня, и я слышу приглашение пройти внутрь, как будто оно исходит от божества. Я послушно киваю и усаживаюсь в пузатое кожаное кресло, попутно оглядывая новую локацию Прайма, в которой мне не доводилось бывать ранее. Кабинет директора своего рода святыня, в которую попадают самые талантливые, причём талант может быть, как: «Поздравляю, вы лучший в группе», так и «Поздравляю, пожалуй, студента хуже вас нам не удалось найти». Никакой золотой середины нет — только не здесь.

Яркий свет и таинственное божество оказались огромным окном от пола до потолка, через которое настойчиво пробивался яркий солнечный свет, невзирая на густые облака и раскидистые деревья, и самим Директором, который, впрочем, не становился от этого менее таинственным. Несмотря на обилие света, кабинет предстал передо мной в сдержанно-приглушённых терракотовых тонах. Тёмно-бурые деревянные шкафы с многочисленными наградами и пёстрыми грамотами за заслуги и массивный красно-коричневый стол, на котором лежали стопками кучи разных листков, свитков, пергаментов, писем и прочей макулатуры. Но более всего захватил моё внимание неприметный столик сбоку, около которого, неторопливо попивая кофе, сидела мадам Ванг. На этом маленьком стеклянном недоразумении лежали, как я это сразу же поняла, не только наши утренние тесты с экзамена, но и непосредственно итоговые результаты всей этой вакханалии, которая продолжалась до сего самого момента.

— Кира Рейтан, мы очень рады, что вы, наконец, присоединились к нам. Хотите кофе или чай? — слышу я учтивый мужской баритон.

— Нет, спасибо, — отвечаю я сиплым от слёз голосом и перевожу свой взгляд на Директора Пареса.

За все многочисленные годы своего обучения здесь его значительную во всех смыслах фигуру я видела не более дюжины раз. Это приятной наружности мужчина средних лет, с коротко подстриженными идеально уложенными тёмно-русыми волосами. Его золотистые глубоко посаженные глаза внимательно рассматривают меня из-под густых тёмных бровей. Твидовый клетчатый костюм-тройка тёмно-синего оттенка кажется мне несколько старомодным, но вместе с тем он придает особенного шарма и авторитетной важности его объёмной фигуре. С одной из пуговиц жилетки свисает серебряная цепочка для карманных часов, конец которой прячется за пиджаком в одном из многочисленных карманов. Замысловатые золотистые запонки красуются на накрахмаленных рукавах белой рубашки, а в своих руках он держит нетривиальные очки в тёмной металлической оправе и несколько листов, которые он неторопливо раскладывает перед собой.

— Кира, знаете, — начинает он, а у меня замирает сердце, — прежде чем мы начнём, я бы отдельно хотел сказать пару слов относительно вашей персоны, что никоим образом не относится к делу. — Его золотистые глаза смотрят через моё плечо на мадам Ванг, и он слегка усмехается. — Впрочем, как посмотреть, как посмотреть…

— За всё время, что я являюсь директором Прайма, через мои руки прошло огромное количество талантливых студентов. Хотя по прошествии стольких лет в этой должности, я могу с уверенностью сказать, что каждый является талантливым, но для всего нужно упорство и терпение, которое есть далеко не у всех. Поверьте, мне доводилось встречаться с разными девушками и юношами. И многих из них я лично советовал взять в ту или иную гильдию, потому что они были уникальны, действительно уникальны, а их способности и потенциал были огромны. Это своего рода самородки, которых я нахожу в океане извести и пыли, заботливо очищаю от примесей и передаю мадам Ванг и гильдиям. Вот вы знали, например, что таланты Лаэты Сонсур и Наиры Дэррек, которых вы знаете весьма близко, во многом схожи, но каждой требуется своё время на их раскрытие. Впрочем, как и у Таниэля Мармора с Деймоном Калейдом.

— Я была крайне удивлена и возмущена, что Таниэль решил не выполнять задание на тринадцатую ступень, — недовольно произносит мадам Ванг, а я крепко стискиваю зубы, чтобы не задать свалившийся, как лавина, на меня вопрос.

— Таниэль знает значительно больше всех нас, моя дорогая. Но я рад, что он, наконец, решил в полной мере раскрыть себя. Ну или хотя бы какую-то часть, — смеётся он. — Хотя я могу почти с полной уверенностью сказать, что именно им двигало в этот момент, — говорит он с таинственной улыбкой, смотря на меня.