— Мозг? Чайной ложечкой? — рассмеялся Андрей. — Ну ты и придумала, Ангелин…

— Он может!

— Не сомневаюсь, — ответил он. — Не беспокойся, я ничего ему не скажу. Мы, знаешь ли, в последнее время не общаемся почти. Вот так ты и стала яблоком раздора.

— Я? — подняла я брови вверх. — Да нет, ты, наверное что-то путаешь или не так понял Матвея. Не мог он с тобой контакт прервать из-за меня.

— Нет, — покачал головой Андрей и перестал вдруг улыбаться. — Я не путаю ничего. Из-за тебя мы поссорились. Он требовал, чтобы я к тебе не лез.

Я так и застыла на месте.

Открывала и закрывала рот обратно.

Так и сказал? Мот? Что не позволит нам общаться?

Ого, кажется, Андрей сообщил мне того, чего не стоило, и Мот не хотела бы, чтобы я знала об их конфликте…

— Может, ты ему самому нравишься? — спросил он.

— Я? Ему? — растерялась я. И покраснела. — Да нет, конечно! Ты что… Ты же слышал, как он относится к таким, как я… Нищебродам. Мы же не люди для него.

— Да. Но ты… Ты не такая, как все.

— А какая я? — удивилась я.

— Красивая… Очень, — ответил он, глядя в мои глаза.

Я снова смутилась. Теперь уже от столь внезапного комплимента Андрея.

Как-то он слишком быстро ко мне подбирается…

Наверное, об этом и предупреждал меня Матвей, когда мы с ним говорили об Андрее.

Осыпет комплиментами, усыпит бдительность и…

Разобьёт мне сердце.

— И что? Когда красивая, то уже больше на человека становлюсь похожа, даже если бедна как церковная мышь?

— Нет, просто… — задумался он над словом, которое больше всего сюда подходит. — Когда возникают определённые желания к девушке, то уже… Не столь важно становится её происхождение. Если ты, конечно, понимаешь, о чём я говорю сейчас.

Я понимала.

Только поверить в это не смогла бы.

Матвей… Испытывает ко мне влечение?

Как парень к девушке?

Или парни просто наговаривают друг на друга?

Или… Оба испытывают…это?

Как же тут не сойти с ума прежде чем выяснишь правду!

Совсем мне голову забили своими глупостями…

— Да ну, брось ты, — отвернулась я к окну. — Никаких таких желаний Матвей ко мне не испытывает.

— Мы не можем знать наверняка, — хмыкнул Андрей. — Слушай, я вот что хотел сказать еще… У вас дискотека завтра, да?

— Да. А что?

— Я могу прийти.

— Куда? К нам в школу?

— Ну да.

— А пустят?

— Пустят, — уверенно ответил он. — Это, между прочим, к твоему сведению, и моя бывшая школа. Я оттуда год назад выпустился. Учителя помнят меня и пустят погулять на их празднике жизни.

— Хм… Интересно, — хитро улыбнулась я.

Если на эту самую дискотеку придёт Андрей и мы с ним потанцуем пару медляков, то у Мота взорвётся котелок от злости.

Почему бы и нет?

— Ну, приходи, — улыбнулась я Андрею. — Ладно, я побежала. А то жена опекуна заругает.

— Давай. Пока. До встречи на дискотеке, Ангелина.

— До встречи.

Я захлопнула дверь его машины и пошла в сторону нашего дома, который находился через несколько соседских домов.

На пороге меня встретил Матвей.

— Ты чего тут? — испугалась я от неожиданности.

Чего он меня тут в холле дома пасёт? Или случайность?

— Почему так поздно? — строго спросил он меня.

— Э-э… Матвей, тебе успели передать роль моего опекуна, что ли? — захихикала я, снимая кроссовки и куртку.

— Ничего смешного, — ответил он, не моргнув и глазом. — Стемнело уже. А ты шатаешься неизвестно где. Знаешь, сколько в мире придурков всяких?

— Знаю, знаю… — снова засмеялась я, глядя прямо на него. — Один прямо тут стоит, в этом самом холле. Шантажирует меня видосом одним. Представляешь? Сомневаюсь, что есть кто-то пострашнее него.

— Это…другое, — заявил Матвей, но всё же смутился. Я сумела сбить с него спесь.

А что такое? Только ему можно делать всё, что захочется, а другим — нет?

И уж тем более нельзя ему на это указать?

Больно много на себя берёт паренёк.

Это он в классе у себя значимая величина, а мне на него фиолетово!

Корону пора ему поправить лопатой.

— Другое? — встала я напротив него и заглянула в его серые холодные глаза. — Правда, что ли? А мне, кажется, от таких, как ты, и надо защищать девушек в первую очередь. А за меня не беспокойся — меня подвезли.

— Подвезли? — он ухватил меня за руку, когда я попыталась пройти мимо него, считая, что разговор окончен.

— Да. А что такое? — ответила я. — Мне нельзя и на машине ездить? Ходить исключительно пешком по твоей прихоти?

— Кто тебя подвозил? — спросил он, сцепив зубы между собой. Желваки так и ходили ходуном.

Ой-ой. Мы ревнуем, что ли?

— Человек подвозил, — вскинула я подбородок. — Тебе не обязана отчитываться, ясно?

— Я просил тебя не гулять с парнями.

— А и не гуляла! К твоему сведению, девушкам тоже права выдают. Знал? Мы не в восемнадцатом веке, где женщины ни на что прав не имели. Хотя я, кажется, туда вернулась — благодаря тебе, Матвей. Да отпусти ты мою руку, мне больно!

Я дёрнула ещё раз на себя свою же часть тела, но Мот не закончил разговор…

— С кем ты гуляла? — спросил он, заставляя меня смотреть ему в глаза и взяв меня за подбородок пальцами.

— Какое твоё дело? — пылила я и пыталась вырваться. — Что ты себе позволяешь? Не прикасайся! Я не хочу чувствовать на своей коже твои касания, ты понял?

Он нервно сглотнул.

В его глазах заворочалась…боль?

Ему больно, когда я говорю Моту, что касания его мне неприятны?

А чего он хотел после всего, что натворил?

Что я теперь откроюсь ему потому что он ревнует меня к другим парням?

Он сам себе не может объяснить, что чувствует, не то, что мне.

Пусть сначала в себе разберётся. Потом мне указывает.

И скажет честно, что хочет гулять со мной сам.

Тогда не придётся заставлять меня не общаться с другими парнями.

Возможно, я и подумала бы над его предложением…встречаться.

Но только вслух он этого никогда не скажет.

— А ты, убогая, я смотрю, очень смелая стала, — сказал он таким вкрадчивым голосом, что по моей спине рассыпались мурашки… Он смотрел таким взглядом, что мне хотелось бежать от него без оглядки. Или куда-нибудь спрятаться… Ну и взгляд. — — Дерзкая. А отвечать за свою дерзость ты готова?

— И…что ты сделаешь? — чуть тише ответила я, понимая, чем он сейчас будет играть против меня: тем самым видеороликом, конечно же, который он и снял, чтобы держать меня на поводке, и которое я так и не нашла пока способа удалить. К тому же, усилия могут оказаться напрасными: сейчас все хранят файлы не только на самом аппарате, но и дублируют их в облачные хранилища. Иными словами, я уверена, что существует копия видео в интернете, которое пока что хранится по закрытой ссылке. Но если я доиграюсь, то ролик увидят все остальные… Вряд ли я смогу его стереть без следов и последствий. Нужно найти вариант, при котором Матвей удалил бы его сам, в том числе, из резервных копий. Но как это сделать — я ума не могла приложить. Не представляю себе, как и чем могла бы заставить его стереть такой прекрасный компромат на себя, лишив его власти надо мной.

Хотя он, наверняка, найдёт какую-то другую дрянь, и будет снова ею размахивать надо мной как победным флагом над завоёванной башней… Больно ему нравится…

Играть в меня.

Он же обещал сделать меня своей любимой и послушной игрушкой.

Теперь эту идею он в покое не оставит…

Всё это мне самой, боюсь, всё-таки не разрешить без вмешательства опекуна.

Но только когда он вернётся и мы сможем обстоятельно переговорить на эту щекотливую тему, я не знала…

— Угадай, — ухмыльнулся он, растягивая довольно в дерзкой улыбке свои пухлые порочные губы.

— Выложишь видео? — грустно улыбнулась я.

Как же мне надоело постоянно попадать под этот его пресс. Но я правда очень боялась, что Матвей выложит этот проклятый ролик и испортит мою жизнь.