— Я… Хотела сказать, — замялась я возле Тамары.

Может быть, она успела отойти от первых эмоций, и сейчас сможет меня услышать.

Женщина лишь приподняла брови, но прогонять или кричать, что слушать меня не желает, не стала. По крайней мере, я смогу высказаться. Если мне повезёт, то и Тамара задумается о поведении своего сына.

— Вы знаете, что у нас с Матвеем отношения не заладились… — продолжила я, осторожно выбирая слова. Сейчас я могу легко оступиться и настроить её против себя окончательно.

— Знаю… — ответила она негромко, коротко глянув на меня.

— И… Он против того, чтобы я жила в этом доме.

На это Тамара ничего не сказала, хотя, я думаю, что прекрасно понимала это и сама. Но мне надо было попытаться объяснить свою логику и логику поступка её сына так, чтобы она поняла меня правильно.

— Он на многое готов пойти, кажется, чтобы избавиться от меня, — снова заговорила я спустя небольшую паузу. — И я, если честно, понимаю и его, и всю вашу семью, почему моё появление в вашем доме никого не радует.

Тамара недоверчиво глянула на меня, словно я могла бы лгать о таком.

Зачем бы?

Конечно, я все понимала, чувствовала, что мне тут не рады, что я тут чужая и никогда своей не стану. Я и не пыталась. Я лишь хотела тихо и мирно пережить этот год, когда мы вынуждены существовать под одной крышей с совершенно чужими мне людьми, которых я по большей степени просто раздражала. Но у меня не вышло тихо и мирно… Уже не получается — благодаря Матвею, который объявил мне жестокую холодную войну.

— Правда понимаю, — продолжила говорить я, потому что женщина мне не собиралась отвечать. — Я сама не выбрала бы так жить, но ведь меня тоже не спрашивали, хочу ли я быть в этом доме. Вы же знаете…

— И к чему ты всё это говоришь? — подняла она глаза на меня.

— К тому, что Матвей в своём желании избавиться от меня мог бы зайти очень далеко. И зашёл.

— Куда?

— Это колье… — сплела я между собой пальцы до белых костяшек от волнения. Как же тяжело говорить о таком с матерью того, кто совершает не очень хорошие поступки. Совершенно не факт, что она мне поверит и не обозлится на меня ещё больше… — Я его не брала.

— А кто брал? — нахмурила брови Тамара. В её голосе зазвучало раздражение. Она сделала свои выводы, и переубедить её будет явно не так просто. Но я должна попытаться. Я не хочу носить клеймо воровки в этом доме. И в школе тоже, ведь Матвей намерен ославить меня на весь лицей, в котором мне еще целый учебный год придётся провести…

— Не я, — осторожно ответила я. Пыталась подвести Тамару к самостоятельному выводу о том, кому в этом доме нужно было меня подставить. Чтобы обвинение не прозвучало из моих уст. — Я даже не знаю, сколько оно стоит. Из какого металла, куда его можно сбыть. Я совершенно не разбираюсь в украшениях, особенно таких дорогих, но мне кажется такое колье просто так в ломбард не сдать — вызовут полицию. Я права?

— Вообще-то, да… — задумчиво протянула она, глядя на меня. В её голове явно ворочались мысли в нужном мне направлении… — Такое украшение не купят в ломбарде. Как минимум попросят паспорт и совершеннолетнего взрослого. Но откуда мне знать, насколько ты…скажем, продвинута в вопросе. Сейчас молодёжь очень резвая, знают многое больше, чем мы, старшее поколение. Тем более в век технологий и интернета. Ты могла…. Как оно…. Погуглить. И найти ответ, куда сбывать такие украшения.

— Я не брала, — повторила я. — Это сделал тот, кому выгодно устранить меня из этого дома и настроить всех против меня. Как вас сейчас.

— Ты… — расширила она глаза. — Ты имеешь в виду Матвея? Моего сына?

Я в ответ пожала плечами.

Что ж, к логичным выводам Тамара пришла.

А поверит ли она им — другой вопрос.

— Ты обвиняешь моего сына? — спросила она.

— Не обвиняю, но… Кому ещё это нужно и выгодно?

— Не смей, — резко бросила в сторону она кухонное полотенце. — Не смей обвинять моего сына….в таком! Он никогда не воровал у нас вещи.

— Так он и не воровал, — отметила я. — Он подкинул эту вещь мне, чтобы выглядело всё так, словно взяла я.

— Он до такого не опустится.

— Людская ненависть и не на такое способна. Может, вы поговорите с ним?

Тамара недобро покосилась на меня.

— Иди и садись за стол, Лина. Жди ужин. Разговор окончен!

— Но…

— Я сказала: разговор окончен! — рявкнула практически Тамара на меня, и я поняла, что спорить с ней бессмысленно — она верит сыну и меня не услышала. Надо поговорить с Романом Петровичем, только… Только завтра может быть поздно. На глаза навернулись слёзы бессилия… — Мы тебя приютили. Не дали тебе сгинуть в детском доме. Ты вообще знаешь, какие ужасы там творятся? А ты…. Занялась таким. Ещё и на Матвея смеешь всё валить. Иди за стол и больше не говори со мной об этом.

— Я что-то не голодна, — почти прошептала я и опрометью бросилась в свою комнату.

Тамара ко мне несправедлива…

Поднялась на второй этаж и остановилась у комнаты Матвея. Судя по шуму он тоже не пошёл ужинать…

Смотрела на дверь его спальни и думала, закусив губы.

Если я не уговорю его не показывать это видео моим будущим одноклассникам, то мне будет очень худо.

Возможно, если я потяну время и дождусь разговора с Романом Петровичем, то смогу выйти из этой ситуации почти сухой. Опекун может быть сможет повлиять на Матвея, если поверит моим доводам. Мне кажется, что он меня услышит и заставит своего сына удалить это видео и скажет ему не портить мою жизнь.

Но сегодня мне придётся решить это самой — завтра Матвей меня опозорит и разговор с его отцом в таком случае будет уже почти бессмысленным: одноклассники запомнят меня как воровку…

Отличное начало учебного года тогда будет у меня, ничего не скажешь!

Я набралась сил и постучала в дверь…моего врага.

Иначе его назвать язык не поворачивался.

Мы всего ничего в одном доме живём, а уже так люто ненавидим друг друга, словно были кровными врагами всю жизнь.

Врагов никогда у меня не было.

Друзей особенно тоже не было, но и без врагов обошлось.

Теперь же вот — врагом обзавелась, и никуда от него мне не деться.

— Кто там? — услышала я недовольный голос парня. Моё сердце против воли помчалось вскачь. Боюсь я его, волнуюсь, что се йчас мне придётся смотреть на него, встречаться с ним взглядом и…просить. Как же всё это унизительно! Никогда я ничего ни у кого не просила, а теперь мне придётся это делать, если я хочу избежать незавидной славы на всю школу…

— Это я, Ангелина… — ответила я через силу. Даже говорить с ним не хотелось. Красивый парень, но почему такой гнилой? Надо же…

— И чё надо?

— Поговорить хочу.

— Отвали.

— Матвей, это важно, — в отчаянии попросила я.

Он даже поговорить не желает! Гонит меня…

Ну что за противный пацан!

Сил и злости у меня на него нет просто!

За дверью послышались шаги и дверь распахнулась.

На пороге стоял хозяин комнаты.

— Можно зайти? — подняла я брови, потому что парень и не думал отходить в сторону и давать мне пространство. — Я не хотела бы, чтобы нас кто-нибудь услышал. И ты бы тоже этого не хотел, я думаю.

Матвей молча смотрел на меня пару секунд, словно раздумывая над тем не испачкаю ли я его комнату если войду.

— Заходи, — наконец отступил он вглубь спальни, пропуская меня внутрь. — Дверь закрой.

Я прикрыла за собой дверь и подошла к нему.

Не очень близко, но так, чтобы нам не приходилось кричать друг другу через всю комнату.

Подняла голову и взглянула в его красивое, но нахальное лицо.

Парень был намного выше меня, приходилось голову задирать прямо, чтобы посмотреть ему в глаза.

Какой же он здоровы й!

Медведь прямо…

Да уж, матушка-природа не обделила его ни красотой, ни физическими данными…

Матвей наверняка очень силён — об этом говорил мощный разворот плеч и не менее мощная шея и бицепсы…