Таксист совсем успокоился, даже головой покивал деловито, с оттенком понимания. Он теперь ощущал некую сопричастность свалившемуся на его голову приключению, но, главное, не паниковал. А значит, не наделает сдуру ошибок. И это правильно. Я повернулся к девчонкам. Они были спокойны. Триша ободряюще улыбалась: она правильно поняла мою игру, а остальным через режим тактической конференции довела Милена.

Шатл наплывал на нас своим зализанным плоским корпусом непривычных очертаний. Какие-то грани, обводы — всё было хищно, но без республиканского изящества. Мы начали высадку, когда катер ещё не завершил движения. Кошки выскочили первыми и сразу же заняли позицию в районе входного шлюза. Я вышел последним, картинно осмотрелся по сторонам, положил клинок на плечо и уверенной походкой хозяина жизни направился к шлюзу. Мои поля кривились, сыпали вереницами разноцветных молний, и производили ещё множество совершенно бессмысленных, но внешне эффектных действий. Однако и практическая польза от них была: если корабль начнёт прогревать двигатели, я легко смогу нарастить мощность и расширить область, чтобы сделать с ним всё, что пожелаю. И те, кто внутри, не могут этого не понимать. Я встал точно возле шлюзовой мембраны и картинно постучал по ней кулаком.

— Эй, на борту, открывай! И движки погаси, а то отрежу их нахрен!

Начавшие было предварительный прогрев двигатели смолкли. Внутри прониклись серьёзностью ситуации. Рядом с люком возникла голограмма уже знакомого мне псионца. Что характерно, теперь он ни от кого не скрывался, щеголял во флиппере. Правда, не белого, но голубого цвета.

— Что тебе надо, брат-мечник?

— Тамбовский волк тебе брат! Меня такие «братья» на дикой планете подыхать оставили. Хочу теперь полями поиграть с кем-нибудь из наших. Выходи, один на один схлестнёмся.

— А это у тебя там кто?

— Мои женщины. Боишься, своих орлов выведи, пусть тоже постоят, посмотрят, как настоящие мужики полями меряются.

От обвинения в трусости псионца аж перекосило. Нет, он не боялся. Тем более, не боялся женщин с пукалками в руках. Он просто тупо спешил, иначе бы даже не заморачивался, принял бы приглашение.

— Слушай, брат-мечник, я спешу. Давай как-нибудь в другой раз, а? Хочешь, забьёмся на место и время. Или могу твоим обидчикам передать точку стрелки и количество бойцов, сколько выставлять.

— Нет. Здесь и сейчас. Меня никто не спрашивал, чего я хочу. Я тоже не буду ни у кого спрашивать.

— Ты, гляжу, совсем отморозок? — с угрозой в голосе заметил псионец, нехорошо сощурившись.

— Мне похеру. Не выйдешь в течение пяти минут, начну резать корабль. Брат-мечник, — последнее словосочетание я выплюнул, как издёвку. Типа, не брат ты мне.

Девочки на тактической конференции выпали в осадок. Все. Такого «содержательного» разговора они не ждали, в особенности от своего всегда тактичного мечника. Я же отошёл чуть назад и поставил перед собой меч вертикально. Поля пришли в движение, охватывая всю область вокруг корабля тройной пеленой, которая начала угрожающе сжиматься. Раздался скрежет корёжащегося металла — пока только от опорных стоек. Голограмма больше не проходила, и у засевших внутри бойцов был только один вариант показаться и начать переговоры — выйти лично.

«Леон, ты точно псионец, — уверенно заявила Викера по линии связи. — Я раньше сомневалась, но сейчас…»

Было видно, что «высокий говор» псионских лордов сильно впечатлил наставницу. Ну, кто на что учился, как говорится. У любой социальной группы есть свой язык. Те же предшественники местных дворян. Они, конечно, изъяснялись более витиевато, даже специально изучали правильные обороты обращения друг к другу в зависимости от ситуации. Но для этого нужно всё же что-то учить. Если не учить, но иметь такой же чрезмерный гонор, всё скатывается до банального примитива, по принципу: «Сила есть, ума не надо».

«Вик, я в детдоме воспитывался, на дикой планете. Там пацанские разговоры — не редкость. Эти же… я уже понял, что они собой представляют. Приматы, какими мы все были в молодости. Только нормальные стараются развиваться, растут, а эти такими и остались. Только ху… то есть поля отрастили на недосягаемую величину».

По стае прошлась волна фырков, так девчонки выражали своё отношение к последней фразе. Но понимали, что я прав, а потому не делали резких движений и вообще старались лишний раз не отсвечивать. Пусть они и не разбирались особо в психологии внешников, но вот психологию псионцев знали. И отлично понимали, что раз я выдаю себя за одного из них, проблема заложника поднята не будет в виду её полной бесперспективности. Псионцу плевать на какую-то там принцесску непонятной тьмутаракани. Ну, грохнут её в процессе разборки — туда ей и дорога. При таком ракурсе взгляда проблема выживания принцессы становилась задачей номер один не для спасающей стороны, а для стороны удерживающей, ибо зачем они тогда её похищали? Их степень заинтересованности в принцессе оказывалась несопоставимо выше таковой для отморозка-мечника.

Секунды текли, складываясь в минуты — а для меня каждая выигранная минута была на вес золота. На четвёртой минуте на подлёте замаячили мои катера с тяжёлой артиллерией. Девчонки появились без брони, её с успехом заменяли дройды, которых они принялись сноровисто ссаживать с транспортной аппарели. К пятой минуте шатл псионца оказался взят в кольцо дройдов, и уже они врубили поле, я же «от нечего делать» стал сбивать выступающее из обшивки оборудование. «Хрясь!» — прочь отлетела мощная антенна гиперсвязи. «Блям-ц!» — за ней последовала решётка с эмиттерами маломощного защитного поля. «Хр-р-р!» — подломились передние опоры. Задние пока стояли, ибо если их завалить, шатлу будет проблематично взлететь, а так всё в пределах заявленных правил игры. Опоры стали последней каплей для засевших на борту бойцов. Шлюз начал медленно открываться.

Дальше начиналась вилка. Был вариант ворваться внутрь и всех перебить, спасая принцессу, но мечник мог спутать все карты. Его следовало вывести из игры, а значит, нужно было заставить выйти и спровоцировать на дуэль со мной. Кстати, валькирии не вызвали у противника особого удивления. Он явно воспринимал их эдакой массовкой, призванной оградить от внешнего мира, чтобы двум «избранным» не мешали предаваться благородной смертоубийственной забаве. Организация своего рода дуэльной площадки — в этом на первый взгляд и состояла их задача. И псионец купился.

Валькирии тут же сместились под защиту брони катеров. Тоже на первый взгляд грамотное решение: когда мужики разбираются, бабы, от греха подальше, не отсвечивают. Поля никого не пощадят, и опытные члены моей команды, благо, что женщины, по закону жанра должны были скрыться и не отсвечивать. На самом же деле они сейчас стремительно переодевались в тяжёлую боевую броню. Дальше наступала следующая вилка, в которой кошкам придётся сориентировать уже самим, ибо я буду занят своим противником.

Мечник вышел из шатла гордой, независимой походкой ещё одного хозяина жизни. За ним тянулся шлейф из ярких алых разрядов. Эдакий павлин с распушенным хвостом. Мне стало смешно, а кошки так и вовсе не сдерживались. Они были умными девочками, и моя аллегория про меряние кхм… полями… на глазах обретала для них новое содержание. Псионец тем временем встал напротив меня. Отсалютовал мечом.

— Я правильно понимаю, что твои не будут мешать?

— Обижаешь! — состроил я обиженную гримасу. — Нахрен мне бабы под ногами, когда мужики разговаривают? Ты там своих тоже охолони. Пусть сидят, и не высовываются.

— А эти консервы — чтобы нам не мешали?

— Да, а то налетят эти… варвары, — я скривился. — Начнут своими пукалками грозиться. Нахрен они нам нужны?

— А ты правильный мужик. Меня Литуэль зовут. Из рода Чёрной звезды, — и весомо так зыркнул на меня, словно это должно было всё сказать лучше любых слов.

Я в ответ важно покивал, признавая его солидность.

— А я, брат-мечник из рода Чёрной звезды, послал своих нахрен. Взял на той варварской планете местное имя. Я теперь Леон Познань. Леон — это лев, такой хищник там. У него ещё прайд львиц бывает. Они за него охотятся, детей растят, а он их кроет. Мне понравилось.