За мягкими ласками и сытым опустошением появление новой участницы «полежалок» прошло незамеченным. Просто в какой-то момент плоскость кровати исказило дополнительной тяжестью. Зато когда в плечо ткнулись упругие женские грудки, внимание невольно сфокусировалось на их обладательнице. Кошка поймала обращённый на неё шальной от недавних острых ощущений взгляд и… игриво чмокнула меня в сосок.

Лита! Не может быть! И взгляд такой — растерянный и даже обиженный.

— Кот, представляешь, он уже всё! Иссяк, сломался — или как это правильно называется?.. А я ещё даже во вкус войти не успела!

Я далеко не сразу сообразил, о чём она вообще. Пронизывающие до глубины души серо-стальные глаза, с расплескавшимися в недрах голубыми прожилками, не желали уходить из памяти. Миса держала крепко. Умела держать — и сегодня пользовалась этим своим умением на полную. Однако постепенно до меня начал доходить смысл вопроса юной снежки.

— Ты про Мирана?..

— А про кого же ещё⁈

— Значит, добро пожаловать домой, блудница!..

— Я не блудница! Я — охотница! — с обиженными интонациями проворковала рыжая. — Почему он сломался, кот? Может, он болеет? Объясни! Ты же такой же варвар, как он!

— Такой — да не такой, Лита. Он — обычный внешник. Он не «ломался», как ты говоришь. Он просто такой от рождения. Таким сформировался. Кстати, чего пришла-то? Есть капсула. Дорисуй там образ своего Мирана — и пользуй хоть всю ночь напролёт.

— Я не хочу образ Мирана, — упрямо тряхнула медными прядями кошка. — Я хочу тебя.

— Ишь как заговорила! Вот Миса действительно хочет. Поэтому и пошла со мной.

— Ну кот, ты чего? Я же никогда не говорила, что ты мне не интересен! Наоборот! Я по тебе теку просто! Особенно после учебных спаррингов, где ты когтями вовсю коляешься! И у тебя ещё хватает совести заявлять мне такое⁈

— Ну, тебе же хватило совести на моих глазах утащить в своё лежбище очередную жертву?..

— Кот! Я охотилась! Почему я не могу попробовать поохотиться? Да ещё и на настоящего внешника, разведчика? Что я другим валькириям потом рассказывать стану? Меня чокнутой считать начнут — особенно чужие кошки!

Признаюсь, такой аргумент меня несколько остудил. Да и Мисель принялась царапаться, явно намекая о моём неподобающем поведении. Пришлось сменить гнев на милость. Однако и потакать её увлечениям на стороне я не собирался. Можно было утешить, сказать, что, мол, с внешником просто требуется проявить больше терпения, и всё такое. Но я не стал ничего из этого говорить. Кто мне эти внешники? С чего я должен учить своих женщин их терпеть? Не понравился, разочаровал — отлично! В следующий раз та же Лита сто раз подумает, прежде чем затевать столь сомнительную охоту. Поэтому я, напротив, ещё больше поднажал:

— А чего ты хотела, кошка, связываясь с генетически неизменённым внешником?

— Ну, не знаю… Но вот так, сразу… Даже возбудители не помогли… Я и не знала, что такое вообще бывает! Даже совсем юной девчушкой, общаясь с такими же мальчиками, получала значительно — значительно! — больше!

Я всё же не смог сохранить в душе праведное возмущение, напротив — окончательно размяк. Совершенно незамутнённое ошеломление юной снежки вызывало улыбку, а не раздражение. Захотелось стиснуть её покрепче, что я и проделал. Запустил ладонь по её спине. Протянул длинные змейки когтей на самый максимум их длины. И плотно сжал, стискивая в стальном захвате упругие ягодицы — и вообще всё, до чего смог дотянуться. Лита от неожиданности пискнула. Это лишь укрепило мой порыв. Девочка определённо хотела. Вся горела желанием! Куда смотрел этот парень⁈ Чем они там вообще занимались⁈

— Ты ведь знаешь требования Кошака, сестра, — вступила в разговор Мисель. — Он не хочет, чтобы его кошки ходили налево.

— Да я теперь сто раз подумаю, прежде чем затевать что-то эдакое! Только перевозбудилась ещё больше, а толку — ноль! Буду думать. Что-то мне действительно расхотелось охотиться на стороне…

Пришлось окончательно сменить гнев на милость. Лите это сейчас было нужно как никогда. Такое разочарование не часто случается в жизни… Правы были Сайна и Миса, что Лите нужно сначала ощутить дыхание жестокой реальности, и со временем она до всего дойдёт сама. Вывод-то — проще некуда. Он выражается простой русской поговоркой: «От добра добра не ищут».

Однако события этого дня не желали отпускать. Уже упорхнула куда-то Лита. Уже получила своё Мисель и в последний момент прибившаяся к нам Рита. Обе кошки блаженно спали, закинув на меня руки и ноги. Да и сам я спал — пока не услышал сквозь сон до боли знакомый говорок: «Кошак, а Кошак?» И так несколько раз подряд. Наконец я не выдержал, приоткрыл один глаз.

В кресле, прямо возле кровати, сидела… Эйди. Милый, успокаивающий взгляд салатовых глаз обволакивал. Кошка смотрела очень хорошо, очень по-домашнему. Так могут смотреть лишь на милого сердцу родного человечка. Сердце невольно сдавило нежностью.

— Ди!.. Ты пришла…

— Кошак, ты ещё спишь, — улыбнулась прелестница. — Давай в душ, и сразу возвращайся. Разговор есть.

Что ж, валькирия заинтриговала. Я быстро сполоснулся, распечатал новый комплект формы и вернулся в комнату. Эйди обнаружилась в дальнем её углу, аккурат возле камина, имитирующего натуральное пламя. Девочка организовала здесь пару силовых креслиц, в одно из которых и присела, дожидаясь моего возвращения. Я застал её погружённой в созерцание волшебного пламени, лижущего имитацию дров. Мерцание искусственных поленьев отражалось в бездонных глазах, и казалось, что по изумрудной зелени пролегли алые лавовые ручейки.

— Соскучилась?..

— Да. Но жутко устала. Этот ваш светящийся спирт… Во Внешних колониях мне доводилось пробовать самые разные коктейли. Скажу так: этот вообще лишён смысла. В нём всё подчинено одной цели — отравиться как можно быстрей и как можно сильней.

— Какое точное определение существа выпивки… — хмыкнул в ответ. — Ну так что за разговор у тебя? Или приляжешь?

— Нет. Сейчас поговорим, и пойду к себе. Хочу побыть одна…

— Что с тобой, кошка? Что случилось? — я не на шутку разволновался. На моей памяти метиллия всегда предпочитала быть с кем-то. И дело даже не в её извечной тяге к сильному плечу.

— Кошак, я тебя люблю. Так, как может любить мужчину нормальная республиканка — то есть по-настоящему глубоко и всеобъемлюще. Бескомпромиссно, — усталый взгляд метиллии показался сейчас… каким-то беззащитным, что ли? Она реально приоткрывала мне свою душу. — И как боевого брата люблю. Доверяю тебе, как себе. Охота же… она как бы в другой плоскости. Там не в любви дело. Это просто… охота. И всё. Поэтому… Хочу, чтобы ты это знал… Если у тебя будут по-настоящему весомые причины, чтобы отговорить меня от охоты — я обещаю к ним прислушаться. Но, сам понимаешь, раз охота и любовь в разных плоскостях — они не могут никак пересекаться. Любовь не отменяет охоту. Не забывай, мы здесь все же не в варварском мире живём…

— Как же с вами сложно… — только и смог выдавить я.

— Кошак, я понимаю: ты — варвар по воспитанию. Но не волнуйся, пройдёт время, и ты цивилизуешься. Мы тебе в этом поможем. Мы все.

Слова валькирии звучали очень проникновенно, шли от самого сердца. Тут даже иронизировать казалось неуместным. Поэтому я предпочёл промолчать. Кошка тоже не спешила форсировать разговор. Немного помолчав, она продолжила уже в другом ключе:

— И Кошак, лови файл, — на инт действительно пришёл информационный пакет. — Здесь я собрала выжимку из слов разведчика. Всё, что мне показалось существенным. Думаю, ты должен знать, куда его пересылать.

Пара секунд надобилась, чтобы осознать, что же сейчас такого произошло. А потом у меня натурально отпала челюсть. Оказывается, всё сказанное ранее не шло ни в какое сравнение с новым откровением!

— Так ты из-за этого с ним спала⁈.

— Что? Нет! Они забавные — эти внешники. Пытаются что-то из себя изображать… а генетики не хватает. Очень потешно! И в спарринге он ничего так стоял… Милая охота получилась. Я довольна.