— Не хотите рождать политический скандал? Что ж, разумно…
— Скандал?.. О нет, леди, дело не в этом!
— Тогда в чём? Не понимаю ваших опасений…
— Понимаете… Действительно, форма Экспансии отлично сидит на девочках. Она почти ничего не скрывает, даже подчёркивает совершенство форм… Но вот в чём проблема. На мальчике она тоже подчёркивает… фигуру. И вообще ничего не скрывает.
— Вы хотите сказать?.. — заулыбалась фурия.
— Именно, леди, именно! Если бы я сейчас был в форме Экспансии, вам не нужно было бы вглядываться в моё лицо или в моторику движений, чтобы понять, симпатичны вы мне или нет…
На несколько секунд над компанией установилась тишина. Дамы и кавалеры переваривали услышанное. Это было даже эффектней, чем упоминание Меча Республики или национального героя Планетарного образования. Наконец голубоволосая не выдержала и первой разрядила затянувшееся молчание. Её звонкий смех пролился водопадом на страждущую влаги душу. Даже Ярослава рядом заулыбалась, а её пальчики в очередной за сегодня раз сдавили мою руку.
— Действительно радикально… — отсмеявшись, утёрла слёзы княгиня. — А в Республике? Там это в порядке вещей?
— Вот вы сейчас спросили, и я вдруг задумался: а с чего это вдруг я там пользуюсь таким вниманием противоположного пола?..
Молодёжь опять залилась смехом. На этот раз пример остальным подала принцесса.
— Леон, вот слушаю тебя, и не верю, что общаюсь с целым героем целого Планетарного образования.
— Яра, ну хоть ты будь объективна. Как ты себе представляешь героя?.. Что он с постной миной высокопарно вещает с трибуны?.. Скажи, ты бы пошла за таким?
— Куда? — растерялась принцесса, зато остальные заулыбались. Неоднозначность фразы не укрылась от внимания прожженной молодёжи.
— Да куда угодно! На баррикады, в бой, на заведомую смерть… Мало кто из членов Сопротивления вообще задумывался, чем закончится их бунт против Правительства. Всем просто надоело видеть чудовищное социальное расслоение, царящий вокруг запредельный блат, из-за которого великолепные специалисты оказывались на улице с волчьим билетом, без возможности устроиться хоть куда-нибудь. У меня великолепный корабельный медик вынуждена была подрабатывать… в борделе. А техник с уникальной сметкой обитался на свалке! Такие люди не пошли бы за очередным напыщенным индюком.
— И чем ты их взял? — вот тут Ярослава проявила поистине беспрецедентный интерес. Она даже подалась ко мне ближе, заглядывая в глаза. И я понял: в отличие от остальных, её интерес отнюдь не праздный. Она хочет понять. И от моего ответа зависит очень многое.
— Естественностью. Прозвище Меч Республики придумал как раз мой техник, на тот момент возглавлявший техническую службу боевого крейсера. Оно случайно вырвалось, в разговоре, когда требовалось склонить командира вражеского корабля к нейтралитету. Мы как раз брали функционера контрразведки. Позже прозвище прижилось. Но родилось оно совершенно случайно, буднично, как бы между прочим. Я вообще узнал о нём значительно позже.
— Разве это не была операция спецслужб Республики?
— О-о! Республика до сих пор находится в затруднении относительно Литании! Нет. Это была операция вашего покорного слуги, которому поручили рейдерство по коммуникациям, и Высшей валькирии, моей возлюбленной. К сожалению, она погибла в той миссии… Наша любовь и желание Высшей позаботиться о своём любимом стали отправной точкой Литанских событий.
— Это так романтично… — протянула Арина. Ей явно нравился разговор. А ещё она то и дело оценивающе меня оглядывала. Не удивлюсь, если примеряла в воображении форму Экспансии… или её альтернативу — одежду Адама.
— А чтобы окончательно закрыть тему пафоса, знаете, как мы управляли боевым крейсером? Вот вы же, молодой человек, флотский офицер?
— Да. Как вы…
— Это не сложно. Так вот, как капитан управляет кораблём в бою или в рейде?
— Сидит в противоперегрузочном коконе и, обвешавшись голограммами, раздаёт указания.
— А теперь представьте такую картину, — я откровенно разошёлся. Задор молодёжи передался и мне. — Кресло-кокон. На нём в серой форме с минимумом отличительных знаков сидит мужчина… Пока всё вписывается в ваш образ?..
— Вполне, — деловито покивал парень.
— А у него на коленях, закинув ножки на подлокотник кресла, забрызгав бессовестно рыжими прядями, сидит валькирия. В форме Экспансии. С ладошкой, просунутой под магнитную застёжку формы мужчины. И отрощенным коготком указывает в очередную голограмму, которую они в этот момент деловито обсуждают… Именно так и работал интеллектуальный штаб Литанского Сопротивления. И вопрос: как можно не посчитать таких красивых и естественных ребят своими?..
Ярослава на этих словах громко фыркнула. Почти как валькирия. Тряхнула головой, отодвигаясь. Видимо, думала услышать какие-то сакраментальные истины, а услышала… ну да, откровение, но совсем не то, которого ожидала. Зато остальные молодые люди заулыбались. Уверен, своим описанием я разбил не один десяток сложившихся штампов восприятия Республики НОЧ и событий в далёкой Литании. В моём изложении они обрели плоть, стали естественными и органичными.
Принцесса на секунду замерла, к чему-то прислушиваясь. Я тоже замолчал. Откуда-то издалека раздались громкие шаги. Это явно не были обычные звуки. Их усиливали и распространяли специальной звуковоспроизводящей системой. И шаги эти всё приближались. Судя по характерному цокоту невысоких каблучков — принадлежали они женщине. Нетрудно было догадаться, какой… Гости примолкли. В зале повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь зычно раздающимся характерным звуком. Цок… Цок… Цок… Больше всего это походило на сигнал метронома.
Когда звуковое сопровождение стихло, это прозвучало, подобно взрыву. Тишина накрыла, обволакивая, утягивая в свои неземные объятья. Странную звуковую аномалию нарушил напыщенно разодетый распорядитель, возникший в дверях, ведущих во внутренние покои. Вот так, звуковой эффект снял эффект зрительный — странно, но факт. Гордо вскинув над головой специальный жезл, чиновник ударил им об пол. Звук гулко отразился от стен. Опять спецакустика…
— Её Величество Королева Ясеньская! — громко возвестил мужчина, и его бархатистый голос окатил собравшихся приливной волной.
На последних слогах представления, когда его отголоски ещё висели в воздухе, из тех же дверей походкой павы выплыла Королева. Именно так, с большой буквы. Сейчас слабо верилось, что с такой властительницей можно что-то запросто обсуждать — а уж мило болтать, как кошки после дворцовых застенков… Нет, нет и ещё раз нет! А вот стоять на коленях и, склонив голову, слушать мудрые наставления — это да… Каравеллой по высоким волнам женщина проплыла на специальное возвышение, которое молом выдвигалось почти до самого центра зала. Остановилась, выдерживая паузу. И только затем заговорила:
— Дорогие гости! Добро пожаловать на Бал! Сейчас вы будете веселиться, но перед тем… У меня есть для вас важное объявление. Для всех подданных Королевского Дома Ясеня.
Если до того в зале было тихо, то теперь тишина сделалась какой-то звенящей, овеществлённой. Королева явно говорила не совсем то, что от неё ожидали услышать собравшиеся. Происходило что-то, выходящее за пределы сложившейся процедуры. Это чувствовали аристократы, и это ощущение вольно или невольно передалось и простым гостям, до того не имевшим к Ясеню никакого отношения. А таких людей в зале хватало. Что ж, можно сказать, что им несказанно повезло. Когда ещё выдастся шанс присутствовать при историческом событии?.. Пусть историческом лишь в масштабах Ясеня, но кто его знает… Вон, литанские события тоже казались локальными, а на деле их значение вылилось далеко окрест — подобно кругам по воде от броска безобидного камня.
— Господа! Я хочу представить вам одного человека. Это мой добрый друг и друг Королевского Дома. Леон, подойди, пожалуйста!
Вот так. Неужели Королева решила… Я неверяще уставился на властительницу Ясеня — на секунду, до сих пор входящего в Конфедерацию, — которая решила официально объявить меня, бойца враждебного звёздного государства, своим личным другом. Что-то крупное назревало, небывалое, и, честно говоря, мне очень не хотелось в этом участвовать. Я нутром чуял, что второй Литании мне не простят. Ни враги, ни друзья. Когда что-то происходит, и ты оказываешься в эпицентре событий — в исходном пункте это запросто может оказаться случайностью. Но когда нечто подобное случается вновь — это больше не получится списывать на случайность. Вот так и рождаются легенды… и так они умирают.
