Мне и так не очень нравилось общаться с работорговцами из-за собственных сложных чувств относительно этого дела, а тут ещё и представители «южной культуры» с соответствующим «культурным кодом», что уже пытались пообещать задарить мне рабов. Я же отчаянно не хотел проверять, есть ли в этих их зинданах маленькие и забитые кошкодевочки со следами плетей на теле, просто потому, что если есть, я же тут сам, без всяких демонов, всё племя вырежу.

– Мы из разных народов с разными обычаями, рыцарь Вайтлиан, но никто не может обвинить племя Хару в неблагодарности! – возразил человек. – Я не знаю, сколько воинов погибло бы, пока город уходил, но в том, что их семьи хотя бы сейчас минуло горе, твоя заслуга! И я обязан ответить добром на добро! Таков обычай предков. В Тёмные Времена не стоит гневить их! – мужчина махнул рукой, и к нам подвели… девушку-человека. Довольно красивую и «спортивную», с бронзовым загаром, жгучими чёрными глазами, выгоревшей до цвета соломы толстой косой волос до крепкой попы… да и спереди всё было хорошо и ухватисто, размерчиком эдак почти на пятёрочку, причём прикрытую всего лишь одинокой полосочкой ткани. Ах да, ещё у неё на шее был характерный ошейник. – Вот! Самая ценная наша рабыня! Мы взяли её в битве с дикарями Восточного Степного Моря! Она хороша собой, сильна, вынослива! Сможет подарить тебе много хороших ночей!

– Кх-х-х… – кажется, у меня дёрнулся глаз.

Вот же морда прохиндейская! И вот как мне реагировать? Тут забитой маленькой девочкой и близко не пахнет! Тут, чтоб его, прямая атака на порочное творчество моих ещё холостяцких фантазий! Анимешная пышногрудая дикарка! Это же почти как анимешная пышногрудая тёмная эльфийка, только дикарка! У-у-ух!

От бешеного прилива стыда за своё грязное прошлое и не менее позорное настоящее, где вид такой рабыни вызывал внутри не праведное осуждение, а очень даже мужской интерес, желание таки скормить демонам этих варваров уже не казалось совсем неправильным. Плохим, да (плохо вымещать свой моральный дискомфорт путём массовых убийств), но всё же… Вот только моё состояние поняли… не совсем верно…

– Не беспокойся, она ещё не знала мужчин! Мы бы не оскорбили того, кто так помог нам, подарив использованную вещь! Я, Эйван, сын Бекеана, сына Рохота, клянусь в том своим именем!

– … – я молчал, передаваемая рабыня тоже молчала, никак не пытаясь повлиять на свою судьбу. Впрочем, судя по ошейнику, вариантов у неё не было.

Меж тем близняшки вступили в дело и, велеречиво «поблагодарив за подарок», приняли девушку, а также небольшой вещмешок, что «шёл в комплекте». И заверили, что Лидеру всё понравилось, он благодарит, но очень занят, и вообще нам пора идти. Южане, очевидно, поняв, что я чем-то не особо доволен, поспешили согласиться и свалить, чтобы продолжить сборы, — как-то «дополнительно умасливать» нежданного помощника им точно не хотелось, но и лишний раз мозолить глаза чем-то недовольному Адамантитовому — тоже.

– Н-да… – я оглядел опустевшее поле перед данжем. Нет, понятное дело, что, когда мы уйдём, народ туда сунется и что полезное из демонических потрохов соберёт — действуя по стандартной схеме, мы только рога поотшибали, ибо возиться с выкачиванием эссенции смысла не было никакого, так как выгода не окупит затраты времени. Нас там всё-таки караван ждёт. – Ну и зачем? – это я уже интересовался у близняшек.

– Тут вариантов не было, – вздохнула Адель.

– Отвергни мы подарок, мало того что оскорбили бы всё племя, так ещё и сам «подарок», – начавшая отвечать Эдель покосилась на рабыню, – был бы признан «негодным». Со всеми вытекающими. Полагаю, такое не понравилось бы тебе ещё больше.

– Уф-ф-ф… – мне оставалось только выдыхать. – Ладно… хорошо… А ты что скажешь? Как хоть тебя зовут?

– У меня нет имени, хозяин. Старое умерло, когда мне надели ошейник, а новое можете дать вы… – голос у девушки был вполне себе приятным, но вот тот посыл, что этот голос нёс… ещё раз н-да.

– Так… хорошо. Идти тебе, разумеется, некуда… – это был не столько вопрос, сколько утверждение.

Судя по обмолвкам, она из племени каких-то кочевников, так что, даже если кто из племени и остался, хрен их в степи найдёшь. Не говоря уже о том, что у нас нет времени и, если откровенно, желания всё бросать и возвращать пленницу в родные пенаты. Это ещё в том случае, если законы её племени такое возвращение вообще подразумевают — я и в прошлом мире сталкивался с историческими справками по примитивным культурам, где описывали массу вариантов, что с подобными «возвращенцами» могли делать. И ситуации, когда их просто не принимали, изгоняли или даже убивали, ещё не самые паскудные. Даже если в этом дела вдруг обстоят иначе, первый пункт с «нам некогда вести рабыню из дикарского племени обратно в это племя, которое хрен знает где, если вообще уцелело, мы тут мир спасаем» остаётся актуален. Но что мне с ней делать-то?! Да, после Подземелья хочется расслабиться, и древнейший метод лечения нервов в голову сам лезет, тем более при её внешности, но, блин, это просто гормоны (или что там их заменяет полудуховному организму?)! Объективно же говоря, ни мне, ни отряду она не нужна ни в каком ключе и амплуа, даже в том самом, ибо у нас всё вполне органично и замечательно… Даже с учётом того, что моя выносливость по-прежнему перекрывает выносливость всей остальной группы на порядок…

Чёрт!

Почему мне в голову лезут мысли, что у кого-то из японских призванных Героев в прошлом всё могло быть точно так же, и закрепившиеся впоследствии в легендах нормы могут быть не только результатом национального менталитета?

Аргх! В Бездну всё! Не хочу об этом думать! Это грёбаное самооправдание с грёбаными рефлексиями, которые ведут на компромисс с совестью! В топку их! Надо думать, как выкрутиться и не уподобиться!

Довезти до Шинлизира и освободить?.. Ну, идея такая себе — кому она в землях эльфов нужна? Тем более вряд ли она владеет хоть чем-то действительно полезным в цивилизованном обществе. Отправить с каким-нибудь караваном в людские земли?.. Даже если я найду такой караван и по пути с ней ничего не случится, вопрос «что делать» остаётся открытым. Только на паперть или на панель. И то по нынешним временам, подозреваю, конкуренток будет много и там, и там… Проклятье!

Я с надеждой посмотрел на Нэроко. Котя мудра, котя шарит! Котя может что-нибудь придумать!

– Хм-м-м… – правильно поняла мой взгляд кшарианка, – ну… – сиреневое кошачье ушко задумчиво дёрнулось, а хвостик закачался, выдавая напряжённую работу мысли, – она может помогать мне готовить… наверное.

– Ты же никому не разрешаешь готовить! – изумилась Рёко. – Всё время отбиваешься, заявляя, что Вайтлиан доверяет готовить только тебе!

– Кхрм-м… – смутилась волшебница, замахав хвостиком куда более нервно. – Вас уже много, а я одна… – недовольно буркнули, сочинив отмазку. – И я имела в виду только чистить продукты, а не готовить. Ещё она может помогать заботиться о лошадях…

– Ура! Мне больше не придётся этим заниматься! – преувеличенно радостно воскликнула волкодевочка.

– Я не говорила такого, – аж вздыбила шёрстку на ушках от второго подряд удара во фланг кошкодевочка.

– Но ведь ты только что… – заикнулась было лучница.

– Ты опять пытаешься филонить. Как не стыдно заявлять, что хочешь быть нахлебницей, прямо перед Вайтлианом? – припечатала её оправившаяся и мобилизовавшаяся чародейка.

– Ну-у-у… – бедная волкодевочка вся сжалась и поникла.

– Наш карманный архимаг продолжает властвовать!

– И доминировать! – близняшки были в своём стиле.

– Ну а ты что скажешь? Быть может, у тебя есть какие-нибудь идеи? – обратился я к наблюдающей за перепалкой с осторожным любопытством в глазах безымянной рабыне… Ох, ещё и с этим разбираться.

– Я буду делать что вы пожелаете, хозяин, – поклонилась девушка. – Раз я проиграла в бою и стала рабыней, значит, такова моя Судьба. А иметь столь могущественного хозяина — большая честь и удача!

– Эх… – у меня уже ныла переносица и, кажется, начиналась мигрень. Судя по всему, в том племени обитали конченые фаталисты либо у них это тут везде так, в смысле, «мы угоняем в рабство врагов, они угоняют в рабство нас» — привычные, сложившиеся за века общественные отношения, где есть свои традиции, понятия и неписаные нормы приличия, которые буквально стали общественным договором… – Ты не делаешь мою жизнь проще, – делюсь с ней своей болью. Ведь уподоблюсь… Всё к этому ведёт, и выхода не видно!