— Красиво излагаешь, — тонко, по-лисьи, улыбнулся Быковский.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — сказал Береговой. — Вернадский, ноосфера и всё прочее — это, конечно, хорошо и даже прекрасно. На практике что?

— На практике я предлагаю поставить хороший, уже проверенный заводскими испытаниями гравигенератор на ракету «Протон» с космическим кораблём «Союз» и полететь на Луну, — сказал я.

— Ни больше, ни меньше, — засмеялся Береговой.

Быковский был серьёзен.

— Вы же сами говорите, что конструктора ракетной техники аж подпрыгивают от нетерпения, — продолжил я. — Правильно делают, я тоже с ними говорил. Что даёт нам гравигенератор? Массу ракеты и корабля вместе с полезной нагрузкой он, понятно, не уменьшит, а вот гравитационную постоянную изменить может. Посредством нейтрализации гравитационного поля Земли или любого иного небесного тела или объекта. Теперь давайте представим, что ракета с кораблём стоят на Байконуре, на старте. Включается гравигенератор, и вот уже сила тяжести вместе с ускорением свободного падения уменьшается… ну, пусть в десять раз.

— Вторая космическая скорость, — сказал Береговой.

— Была одиннадцать и две десятых километра в секунду, а стала, один, — подхватил Быковский. — Примерно. Точнее — считать надо.

— Вот вам и фантастика с реальностью, — сказал я. — И сколько в этом случае полезной нагрузки поднимет на орбиту тот же «Протон», и с какой скоростью и какими затратами топлива мы долетим до Луны?

— Мы долетим, — с акцентом на «мы» произнёс Береговой. — Прости, Серёжа, но ты ещё маловат, чтобы на Луну летать.

— Ага, — сказал я. — Как гравигенератор построить — не маловат, а как лететь… Но я согласен, что этот вопрос можно обсудить и позже.

Космонавты засмеялись. Я тоже.

— Значит, возражений нет? — спросил я, когда смех утих.

— Ещё каких-то три года назад я бы ухватился за это предложение обеими руками, — сказал Валерий Фёдорович Быковский. — Больше того, я и сейчас об этом мечтаю. Однако вынужден задать вопрос.

— Зачем, — сказал Береговой и кивнул понимающе.

— Именно, — сказал Быковский. — Зачем? Даже с гравигенератором -это всё равно очень дорогое удовольствие. Престиж? Так американцы нас уже обогнали.

— Им проще, — добавил Береговой, — они деньги печатают, весь мир, считай, на доллар подсажен, как на наркотик. А мы на свои кровные рубли живём. И всё равно в декабре крайний раз полетят. «Апполон-17». Насколько мне известно, конечно. А мне известно.

— Отсутствие новой научной ценности и непомерные расходы американских налогоплательщиков, — явно процитировал Быковский. — Даже они поняли, что нечего пока на Луне человеку делать.

— При вчерашних обстоятельствах — да, нечего, — сказал я. — Но уже сегодня обстоятельства изменились.

— И как же они изменились? — поинтересовался Береговой.

— Энергия, — сказал я. — Миром будет править не тот, у кого много долларов, золота или даже нефти, а тот, у кого много дешёвой энергии. Луна — это и есть то самое море. Более того — океан.

— Поясни, — попросил товарищ генерал-майор.

Я пояснил.

Сначала повторил те же аргументы, которые приводил в разговоре с Фёдоровым и Березняком по поводу сверхпроводимости и месторождений редких земель, которые наверняка на Луне имеются в достаточном количестве. А затем выложил новый, который приберегал в качестве козыря:

— Гелий-3. Изотоп гелия. Два протона один нейтрон. На Луне его должно быть до фига и больше.

Почему я делал столь смелые предположения? Очень просто. На спутнике Гарада — Сшиве, очень похожей на Луну во всех смыслах, силгурды давно добывали и редкоземельные металлы и гелий-3 в необходимых количествах. Если всё это есть на Сшиве, должно быть и на Луне. Более того, мне было совершенно точно известно, что он там есть.

— Вы, конечно, знаете, что на Земле гелия-3 практически нет в природных условиях, — продолжил я. — Точнее, он есть, но добыть его — очень трудная и дорогостоящая задача. Зато гелия-3 много в солнечном ветре, он на Солнце постоянно вырабатывается. Если говорить просто и грубо, магнитное поле Земли не пускает солнечный гелий-3 в атмосферу…

— … а у Луны нет магнитного поля, поэтому он там в реголите спокойно накапливается в течение сотен миллионов лет, — закончил за меня Быковский. — Так?

— Бинго, Валерий Фёдорович! — воскликнул я. — Больше скажу. Есть в Америке такой научно-популярный журнал, Scientific American. Или, как его часто сокращённо называют сами американцы, SciAm.

— Есть такой, — кивнул Быковский.

— Так вот. Как-то в библиотеке города Сент-Луис, что в штате Миссури, я наткнулся в одном из номеров этого журнала на данные исследования лунного грунта, который был доставлен на землю ещё экспедицией «Апполон-11»: Нилом Армстронгом, Майклом Коллинзом и Баззом Олдрином. Так вот, среди прочего в грунте был обнаружен и гелий-3.

— Устал тебе поражаться, Серёжа, — сообщил товарищ генерал-майор. — Как ты попал в Сент-Луис?

— Так меня же ЦРУ выкрало в апреле этого года, — сообщил я. — Хотели секрет антиграва получить. Только хрен им, а не секрет. Я сбежал и потом три месяца странствовал по США с бродячим цирком. Наши помогли домой вернуться, забрали меня из Сан-Франциско в июне. В конце месяца.

— Нет слов, — сказал Береговой. После чего достал из шкафа бутылку минеральной воды «Боржоми» и три стакана. — Будете?

— Будем, — сказал Быковский и посмотрел на меня. — Ты как?

— С удовольствием.

Береговой открыл воду, разлил по стаканам.

— Ну, за Луну.

— За нашу Луну, — сказал я.

Быковский засмеялся.

Чокнулись. Выпили.

— Продолжим, — сказал я. — Вы наверняка спросите, зачем нам гелий-3 в больших количествах?

— Мы примерно догадываемся, — усмехнулся Быковский. — Но ты всё равно расскажи. Хочется, так сказать, услышать из юных уст.

И я рассказал.

О безопасной с точки зрения радиационного заражения термоядерной реакции одной тонны гелия-3 с шестьсот семьюдесятью килограммами дейтерия, при которой гипотетически высвобождается энергия, равная энергии сгорания пятнадцати миллионов тонн нефти.

О том, что тридцати тонн гелия-3 хватит, чтобы обеспечивать всю Землю электроэнергией целый год, а по самым осторожным подсчетам на Луне могут быть сотни тысяч тонн этого изотопа…

— Погоди, погоди, — остановил меня в этом месте Береговой. — Ты так говоришь, словно действующий термоядерный реактор у тебя в кармане. А между тем до управляемой термоядерной реакции нам как до Юпитера. Если не дальше.

— Долетим и до Юпитера, Георгий Тимофеевич, — пообещал я. — Но сначала всё-таки Луна. В кармане не в кармане, а прикидки действующего термоядерного реактора уже есть, ими занимаются специалисты. Первые отзывы — положительные. Думаю, будет у нас управляемый термояд и довольно быстро. А следующий за ним — кварковый реактор и Дальняя связь.

— Это ещё что за звери? — спросил Береговой.

Я вкратце объяснил.

— Но это, конечно, ещё не завтра. Сначала, повторю, Луна и база на Луне. Без базы ничего не получится. Я слышал, у нас и проект такой базы уже имеется?

— Слышал он, — пробурчал товарищ генерал-майор. — От кого, интересно? На нём, между прочим, гриф «совершенно секретно» стоит.

— От Устинова, — сказал я просто. — Дмитрия Фёдоровича [1]

Космонавты переглянулись. Кажется, уже в третий раз за нашу встречу. Или четвёртый.

— Однако, — крякнул Береговой.

— Мы как раз обсуждали с ним экономическую целесообразность полётов на Луну, — пояснил я. — На кораблях с гравигенератором, разумеется. Пришли к предварительному выводу, что это может быть выгодно. Хотя, конечно, ещё нужно считать и считать. Но уже считают.

— Ты меня, Серёжа, конечно извини, — сказал Береговой, — но, если я сейчас позвоню Дмитрию Фёдоровичу, он подтвердит твой допуск? Потому что одно дело рассуждать о том, чего пока и близко нет и совсем другое — обсуждать имеющиеся сведения и планы под грифом «совершенно секретно».