— Куда собрался, Аллистир? — спросил Вьятт. — С тобой мы ещё не закончили.

— Очень показательная картина. Герой в страшной беде. И выставленный на всеобщее обозрение, — продолжала объяснять ведьма. — Кто угодно мог увидеть. А уже на второй день на торжище тебя специально искали. Кто это мог быть, Томас? Ещё не понимаешь? Тебя очень, очень хотели выкупить. Жаль только, что я успела раньше, поэтому и попалась. На живца явно ловили кого-то другого. Именно сейчас, именно в этом городе. В ином случае это не имеет смысла.

Всё больше вникая в разговор, Гослин начинал впадать в отчаяние. Слишком много лишней опасной информации вывалили ему на голову. Меж тем, ведьма неловко попыталась наложить себе повязку, мужчина с невозмутимым видом принялся помогать. Зрелище стало совсем неприличным, но на это словно никто не обращал внимания.

— Почему именно я? — спросил Гослин.

Хотел со злостью, но тон голоса вышел весьма испуганным.

Ведь он так долго мечтал о спокойных временах… И только совсем недавно перестал бояться, что по его душу придёт кто-то, знающий прошлое и подчищающий следы старого преступления. А теперь вот он — даже не наёмник, подосланный кем-то из нынешних власть имущих, а самый настоящий призрак давно мёртвого рыцаря. Впрочем, для временного гостя из места, что колдуны и ведьмы называют Бездной, он выглядел слишком материально и явно был недавно потрёпан в какой-то заварухе. Гослин не имел таланта для общения с призраками, но знал доподлинно, что избить кого-то из них не получится.

— Здесь меня вряд ли придумают искать в ближайшее время, — сказала ведьма. — Других причин нет. Я даже не подозревала, что у вас такое богатое прошлое, мистер.

— Я предпочёл бы ему долгое и спокойное будущее, — ответил Гослин.

Вьятт усмехнулся.

— Единственное, чего ты всегда хотел — выгода. Примкнул к лагерю, пока дело было выигрышным, а только появилась мимолётная опасность — сбежал. Ясень был для тебя героем, пока регулярно отсыпал щедрое жалованье. Но мертвецы не платят живым звонкой монетой, потому ты и оставил покойника на попечение заговорщикам и преступникам. Хорош подданный, таких обычно врагам желают.

— Это не наше дело, — сказала ведьма. — Оставь его в покое, нам нужно решить, как быть дальше.

— Зачем? Этот пёс тотчас побежит докладывать обо всём страже, стоит только отвлечься. Сначала нужно решить, что сделать с ним.

От Гослина не укрылось, как Вьятт невзначай положил ладонь на рукоять чужого меча в ножнах. Попытаться закричать, позвать на помощь? Но в доме толстые каменные стены, да и от соседей вряд ли дождёшься подмоги. Крики будут означать лишь то, что он умрёт немедленно.

— Я не собираюсь вам мешать, — быстро заговорил Гослин. — Я всё понимаю и не хочу стать вашим врагом. Возьмите у меня всё, что вам понадобится — я только помогу. И никому ничего не скажу. Клянусь!

Похоже, слова ничуть не произвели впечатления ни на ведьму, ни на рыцаря.

— Ладно, — добавил Гослин. — Не доверяете — можете связать меня и оставить. Если вы боитесь, что я сразу побегу за подмогой, так я просто не смогу этого сделать.

Вьятт и ведьма переглянулись.

— Мне это не нравится. Это лишнее, — сказала она так, будто прочитала нечто у своего спутника в мыслях. — Не делай то, чего можно избежать. Ты ведь и сам чувствуешь, как всё меняется? Не позволяй этому захватить себя.

— В доме есть подвал? — спросил Вьятт.

Гослин сам свёл руки за спиной, позволив бывшему рыцарю туго связать запястья остатками разорванных простынёй. Парочке даже не пришло в голову его обыскать. Этот факт немного поднял Гослину настроение. Жалко только, что из подвала он не услышит, когда незваные гости уберутся из дома. Придётся немного подождать, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. Вьятт крепко взял его под локоть, и Гослин послушно пошёл, сначала вглубь дома, потом по узкой лесенке, едва не оступаясь на выщербленных ступенях. Он ожидал, что мужчина просто отпустит его и захлопнет дверцу, но вдвоём они дошли до самого дна подвала.

— Ну вот… собственно… — промямлил Гослин.

Вьятт схватил его за шиворот и затолкал в рот мятую тряпку, до самой глотки. Гослин задёргался, пытаясь выплюнуть душащий его кляп. И тут же получил сильный удар в спину, потерял равновесие и повалился на захламлённый мешками и ящиками пол. Барахтаясь среди мусора, он лишь краем глаза успел увидеть движение — стоящий над ним мужчина вынул меч из ножен.

— Увы, проходимцам удача улыбается лишь временами, — сказал Вьятт. — Иногда тебе везёт, и деньги плывут в руки, иногда приходится платить уже самому, порой даже жизнью.

Гослин попытался заорать, но вышло лишь глухое мычание. Вьятт потянул его за волосы, заставляя запрокинуть голову.

— Смерть этого предателя я посвящаю сэру Эрнальду Большому Ясеню, рыцарю мёртвой земли, да останется его имя славиться в веках. И да будет удача сопутствовать мне в битве.

Произнеся ритуальную формулу, Вьятт перерезал торговцу горло.

***

Пятнадцать лет назад

Из витражного окна лился солнечный свет, и пол был раскрашен яркими цветными пятнами. На коленях Томас держал старую книгу и внимательно рассматривал иллюстрацию на развороте.

В библиотеке никогда не было многолюдно, потому он и избрал её своим главным убежищем во дворце.

Томас так и не сумел понять до конца, почему ещё жив. Его помиловали, и следующие пять лун последний из рода Вьяттов провёл в одной из дворцовых башен, маясь от сожалений и нехороших предчувствий. Покои ему выделили куда роскошнее, чем полагалось бы арестанту, но и выходить из них не позволяли слишком долго для человека свободного. Оресия заявлялась в гости время от времени, вела пространные беседы и будто бы присматривалась, чтобы решить для себя что-то важное. Потом сказала однажды: «Бездна выбрала тебя, ты можешь стать колдуном». Томас поверил в это, хоть и не сразу. С той поры ему позволили бродить по дворцу свободно.

Хроника колдунов и ведьм говорила, будто Бездна — не что иное, как изнанка человеческого мира. Магия приходит оттуда сквозь крошечные разрывы реальности, чтобы одарить случайного человека при рождении, заронить крошечную частицу в его тело. Мир людей слишком рационален, чтобы допустить магическое изобилие, но чем дальше от городов и дорог, тем глубже прорехи на изнаночную сторону. В такие может уже просочиться магический источник. Или пройти исконный обитатель Бездны, желающий познакомиться с миром людей.

На книжном развороте с левой стороны был изображён мир Белого солнца, зеленеющие холмы и синие небеса. У края листа — разрыв, из-за которого на землю выбирается чешуйчатое чудовище, покрывающееся копотью от дневного света. На его спине восседает обнажённая женщина с волосами, заплетёнными лентами. Ведьма, частая гостья изнанки мира. Так, во всяком случае, ему говорили не раз. И всё равно что-то в этом персонаже настораживало Томаса. Позади чудовища и его наездницы, с правой стороны разворота, белая сухая трава и чёрная, покрытая трещинами земля, на которой тени кажутся светлее падающих лучей Тёмного солнца. Мир колдовства, сумрачный, неласковый к детям Белого солнца, являющийся им лишь в ночных кошмарах.

Чем больше Томас глядел на картинку, тем яснее в памяти становились детали собственных диковинных снов. Он видел их с детства и всегда считал какой-то мимолётной глупостью. Знать бы заранее, какая глупость в результате будет иметь решающее значение…

В зале библиотеки раздались звонкие шаги. Томас напрягся, хоть и не подал виду. По негласным правилам его здесь быть не должно. Императорская библиотека была в единоличном владении Оресии. Даже вездесущая свита, напоминающая больше стаю разодетых заискивающих собачонок, и неотступно следующая за хозяйкой всюду, здесь обязана была остаться за порогом и не докучать.

Хранилище было огромно, оно занимало целое крыло замка, и стоило лишь два десятка шагов сделать вглубь лабиринта стеллажей — начинало казаться, что в мире ничего не осталось, кроме бесконечных книг. Шкафы были установлены как угодно, но только не в привычном порядке, образуя проходы или тупики в самых неожиданных местах, иногда глухих, иногда — с вытянутым окном, столом, парой кресел. Над головой нависал целый десяток галерей, и всюду было одно и то же — ряды корешков, стеклянные витрины с особо ценными редкостями, снова ряды корешков. Наверное, каждая созданная за века книга, существующая в обитаемом мире и имеющая важное значение содержанием или богатством переплёта, могла найтись именно здесь. Если не в оригинале, так хотя бы точно копией. Томас подозревал, что с непривычки здесь можно заблудиться и даже умереть, если старику-смотрителю отчего-то не захочется спасать библиотечного гостя.