Под радостные завывания комментаторов и крики толпы платформа со скульптурной композиций, где человек и чужой вместе избивали другого человека, проехала мимо.

Что-то оглушающе бамкнуло. Это Арктур, приветствуя платформу, не выдержал и хлопнул свою хлопушку прямо у меня под ухом.

Встревоженный громким звуком, а также общей суматохой парада заплакал и попросился домой маленький Ваня. Да и, честно говоря, я сам как-то перестал получать удовольствие от праздника, после этой платформы.

-Немедленно домой, -строго сказал я надувшемуся Арктуру.

-Но парад ведь ещё и наполовину не кончился! – возразил он.

-Видишь брат плачет, -сослался я на наиболее простую и понятную причину. -Давай домой. Хватит, на праздновались уже.

В общем день закончился не слишком хорошо. Арктур дулся на то, что ему не дали досмотреть парад. Катя то и дело заводила разговор о крысе-альбиносе и как бы она ответственно за ним бы ухаживала. Ваня сначала уснул у меня руках, но стоило его положить дома в кроватку как туже проснулся и капризничал до самого вечера находя один повод за другим. Такое иногда бывает. И подобные дни, хотя и не частно, но иногда случаются.

Если бы я только знал, что это один из моих последних вечеров проведённых с семьёй, то я бы вёл себя по другому, попытался бы поговорить со среднем сыном, обнял и прижал бы к себе младшего и купил бы хоть крысу, хоть щенка, хоть даже мамонтёнка, старшей дочке – лишь бы только ещё один раз услащать её счастливый смех.

Смех дочерей – счастье отцов. Счастье которого всегда будет слишком мало.

Ребенок рождается с потребностью быть любимым, и в этом смысле всю жизнь остается ребенком.

Фрэнк Кюрк

Конечно, я слышал истории как людей хватали на улицах или в барах или магазинах, вписывали их данные в повестки, заставляли расписаться и силой отправляли на фронт. По сети гуляли множество различных видео, где стражи свободы гонятся за каким-нибудь потенциальным призывником ещё не осознавшем выпавшее ему счастье сдохнуть ради амбиций Нила Полански или крутят ему руки, силой затаскивая в мобиль. Почему-то я никогда не думал, что нечто подобное может произойти и со мной.

Я не солдат и ни разу в жизни не стрелял из гаусс-винтовки. Но всех имевших хоть какую-то подготовку выгребли уже давно и сейчас берут любого хотя бы условно подходящего по возрасту и не имеющего «брони». Здоровые-больные – без разницы. Чтобы восполнить огромные потери на фронте забирают любых, лишь бы могли самостоятельно одеть скафандр да хватало бы ума переключать режимы стрельбы в винтовке и отдавать приказы дроидам.

Моя «бронь» пропала вместе с работой. И то, что карательная машина принудительного призыва на фронт добралась до меня лишь спустя столько времени после потери работы можно считать большим чудом и крайне неэффективной работой администрации.

Говорят, что пришельцы которых официально приказано называть «нашими космическими друзьями», дают по одной стальной многоножке вроде показанной на параде за каждую тысячу отправленных на фронт призывников. За каждые десять тысяч дают уже не просто боевого робота, а настоящий, пусть и малый, корабль, предназначенный для скрытного проникновения в тыл землянам и диверсиях на их коммуникациях. Поговаривают будто там целый список с расценками: сто человек отправленных на фронт – управляемая, невидимая радарами землян, ракета. Пять человек – автоматическая мина. Пятьсот человек – тяжёлый кибер-штурмовик и так далее.

Не знаю правда ли это. Но если правда, то невольно возникает вопрос: какого чёрта пришельцы заинтересованы в том, чтобы лунары воевали с землянами как бы не больше, чем сами лунары? И почему они только «помогают», не рискуя действовать открыто. Чего или кого боятся «наши космические друзья»? Какие законы они соблюдают? Какими стремлениями руководствуются?

Каких целей хотят достичь и какими путями идут к ним и какими средствами готовы пожертвовать ради их достижения?

Обычное дело – вопросов полно, но нет никаких ответов.

Ещё ходят слухи, будто за продолжение войны с большой землёй активно и поистине единым фронтом выступает крупный лунный бизнес. Все те, кто присвоили себе ставшее вдруг в результате мятежа «бесхозным» имущество и активы и совсем не собирается отдавать их обратно. До того, как всё это началось Земля вкладывала в Луну огромные деньги. Когда на большой земле китайские крестьяне умирали от голода, у нас здесь строились гидропонические фермы, создавались подземные водоёмы со съедобными рыбами и грибные пещеры закрытого типа, выдававшие от килограмма питательной биомассы на квадратный метр занятого пространства. Когда в Америке свирепствовала «чума бездомных» сотнями выкашивающая тех, у кого не имелось денег на регулярное медицинское обслуживание и нормальные лекарства – всем лунарам, поголовно, вводились колонии лечебных нанороботов укрепляющих иммунитет не позволяющих кальцию вымываться из костей, а мышцам атрофироваться от жизни в поле низкого тяготения. Здесь, на Луне, мы жили словно привилегированное меньшинство, всегда получавшее всё лучшее в первую очередь: технологии, изобретения, любые новинки сначала появлялись у нас и только потом, может быть, на большой земле.

И ради чего следовало затевать тот мятеж? Ради одной только идеи «единой и свободной Луны»? Риторический вопрос.

Как бы то ни было, но упорно ходили слухи, что разом присвоившие оставшиеся «бесхозными» активы их новые хозяева платили напрямую президенту Полански и всей верхушке администрации за каждый десяток призывников отправленный на фронт. Отправил десяток человек – получил кэш. Ещё десяток – ещё кэш. И так далее.

У меня нет доказательств истинности подобных слухов. Но почему-то именно в них я верил. Если с пришельцами, зачем-то требующими чтобы война земли с луной только нарастала и разгоралась их выгода тайна и непонятна, то мотивы президентской администрации и разом увеличивших своё состояние в десятки раз олигархов насквозь прозрачны и вполне ясны.

Наверное, и за меня заплатили по стандартным расценкам. Кто-то продуктами неизвестных человечеству технологий, кто-то другой такой банальной, но отнюдь не теряющей привлекательности, вещью как деньги.

В тот момент я спокойно занимался домашними делами. Середина дня – дети кто в школе, кто в садике. Жена ещё на работе. Я как раз поменял в робо-пылесосе чистящий картридж и потревоженный сигналом стиральной машины об окончании стирки шёл в ванную комнату чтобы включить сушилку и развесить над ней постиранное бельё.

Дверной звонок изменил мой маршрут.

-Гриш, ты что ли? -удивился я увидев на экране видеофона пропитую рожу соседа, дяди Гриша. Впрочем, соседями мы были весьма условно – нас разделяли не меньше пяти этажей. Главный алконавт нашего дома прославился тем, что, кажется, сумел практически у всех жильцов занять ту или иную сумму денег «до зарплаты». Причём с теми, кто напоминал ему при встрече о долге дядя Гриша принципиально не здоровался и не разговаривал. Я был как раз из последних и поэтому удивился его внезапному визиту. Второй раз в долг я ему не дам, и Гриша знал об этом. Так зачем же он пришёл вдруг ко мне? Может быть решил отдать старый долг, но это уже на грани фантастики. Имя на руках живые деньги Григорий сразу бежал в магазин, а отнюдь не раздавать старые долги.

-Что тебе нужно?

Маленькая фигурка на экране домофона вела себя суетливо. То принималась размахивать руками, то, наоборот, прижимала их к телу.

-Это… долг пришёл отдать, -пообещал Григорий.

-Удивительное дело, -бормотал я разблокируя дверь-шлюз и выглядывая наружу.

Стоило мне только разблокировать и слегка приоткрыть дверь как её с силой рванули с той стороны. Меня ударили по спине шоковой дубинкой. И пока я оглушённый валялся на пороге собственной квартиры стражи свободы, а, судя по форме и закрытым забралам чёрных шлемов это были именно они, привычно и ловко сковали мне руки наручниками и втащили обратно в квартиру. Послуживший приманкой и поводом вынудить меня самому открыть дверь, дядя Гриша вошёл вместе с ними.