Галя убила себя?.. Павел передернул плечами.

— Где она?

— Не знаю. Но найти могу. Далеко не ушла, где-то в радиусе пятидесяти километров от этого ручья, — Войцеховский притопнул ногой по берегу. — Вместе найдем. А точнее — я найду, быстро. Только дай мне перстень, Павел! Без него мне будет очень трудно. Не только искать Галю, но и спасти ее. Ты сам видишь: творится неладное. И виноват в этом — ты!

— Почему?

— Потому что именно вокруг твоей глупой шеи стягиваются Петли Реальности! Потому и перстень у тебя оказался! Отдай, и мы исправим положение. Все гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Я не в том положении, чтобы обманывать тебя.

Хоз стоял на том берегу ручья, даже не пытаясь его перейти. Павел понял: да, тут Граница Власти города, и сила ее велика.

— Хозы всегда обманывают, это я знаю.

— Твоя Галя тоже хоза!

— Это ничего не меняет. Я подумаю еще немного.

Павел прижал перстень к земле и хотел уже загадать «Мир Стрелы», но не успел. Луч прорезал листву, сваливая целые кроны деревьев, и к ручью выскочили трое хорошо знакомых Павлу биоргов.

— Сириус навсегда! Все арестованы!

Войцеховский исчез.

— Пашка, беги! — Биорги не остановились, промчались через поляну. — Беги, а то прихватят!

Он не успел.

Керменштекз, слегка поразмыслив, все же перебрался в окопы. В противном случае надо было снимать бойцов с переднего края для строительства штабного блиндажа, а Имперский Устав этого не одобрял.

— Кель-фатх-шуршур! К ноге!

— Я пресмыкаюсь, Ваше Командирство! — Миша потерся спиной о начальственное колено. — Господин Керменштекз, позвольте вопрос?

— Позволяю, мясо. Почему, кстати, окопы такие мелкие? Вы как собираетесь в них утреннюю зарядку делать?

— Исправим, господин Командующий! Вопрос такой: мы тут взяли трех пленных… Пленные-обезлапленные, ха-ха-ха! Юмор. Типичные представители Нечисти, гнусные, вонючие и грубые. Но после некоторой обработки, способны к обучению. То есть «Слава Императору!» уже кричат, если кляпы вынуть, а угольками прижечь.

— Одобряю! — кивнул Командующий. — Поощрю.

— Как есть верно! Но вопрос: а не стоит ли нам использовать их для переговоров? Ведь целью операции является не истребление Нечисти, временно, конечно, а изучение возможности перехода на нулевой план.

— Спасибо за напоминание. — Керменштекз поиграл кортиком, с помощью которого совсем недавно срезал верхушки нескольких деревьев. Зачем, его подчиненные не могли объяснить. — Что ж. Император, являя собой гарант мира во всей Вселенной, иногда ведет переговоры. Вообще, переговоры — это то, что Он любит. Вступайте, мясо, в переговоры с вражеской мразью. Наша цель: обмануть и создать условия для предательского нападения.

— Позволите ли заодно испросить у врага возможность попасть в межплановый колодец? — Миша подумал, что Командующий окончательно позабыл о цели похода. — У нас жратвы нет. А харчеваться как-то надо, а то Вторжения не получится. На нулевом плане жратвы много, там магазины и электричество.

— Не нравится мне низость ваших помыслов, — вздохнул Керменштекз. — А заместителя по политическому руководству у меня нет. В тяжелых условиях воюем, расстрелять-то даже некого. Тем не менее я и заместитель по тылу в одном лице. Так что действуй, мясо, ищи дорогу к колодцу. Не найдешь — под трибунал отправишься.

Миша отсалютовал и пополз к своим ближайшим подчиненным.

— Братва, нам дали добро. Давайте к их Старшим гонца засылать.

— Этих?.. — Коля пнул голову ближайшего лешего. Ничего больше после допроса от них не осталось, не считая разве что золы. Впрочем, самих леших это мало волновало: отрастет за сто лет. — Разве что в гольф сыграть.

— Да, перестарались. Я же говорил: оставьте ноги хоть одному… Ладно. У нас есть свои герои. Вот, Агши. Пойдешь парламентером?

— Обязательно! — Агши был давно готов к этому. — То есть. Сириус навсегда!

— Очень хорошо, второй расходный. Пойдешь к своим… То есть, к врагу. Если они, как обычно враги поступают, оторвут тебе некоторые части тела и бросят в наши окопы для устрашения, можешь быть спокоен: мы не устрашимся! — Кель-фатх-шуршур Миша даже встал. — Нам Император устрашаться не дозволяет. Так что дуй, и говори так: или они нам колодец, или мы их на колбасу. Будут стращать тебя, будут утверждать, что мы с ними не справимся — гордо плюй в рожи. И не забудь сказать «Слава Императору, Сириус навсегда!» Что касается деловой стороны вопроса, то… — Миша понизил голос. — Что ты там про Белку Чуя рассказывал, помнишь? Вот. Наш козырь: мы близко знакомы с близким другом этой Белки. И вообще, Нечисти нас как бы можно взять в разработку, а вдруг мы на Белку Чуя выведем… Прием называется «двойная игра». Только не выкладывай все козыри сразу, подожди, пока не начнут в задницу раскаленные уголья запихивать. Иначе не поверят. Готов?

— Слава Императору!

Агши еще немного помялся в окопе, ожидая похлопываний по плечу или чего-то в этом духе, но биорги занялись своими обычными делами — взялись за трофейные карты. Вздохнув, гном выбрался из окопа. Хорошие ребята, но уж очень странные… Кто-то лизнул его в руку.

— Чижик?

— Я с тобой, хозяин, можно? Тут скучно: все время копать заставляют.

— Идем.

Елки слева, елки справа. Агши не знал, как далеко придется идти, да и вообще действовал по наитию. Если бы не железная уверенность сириусян в своей победе, гном не поставил бы на них и копейки. А теперь расщедрился на целый рубль. Только вот на сородичей ставил сотню.

Они вышли к покосившейся избе. Агши был готов поклясться, что прежде ее здесь не было. Но вот — стоит изба, бревна почернели от времени. Дверь приветливо распахнута.

— Боюсь, — признался Чижик.

— Люблю тебя за откровенность, четырехлапый брат. Сиди снаружи, если что — лай громче. Я пошел.

— Ни пуха, хозяин!

Чижик дал гному на счастье лапу.

Войдя в избу, Агши остановился, привыкая к темноте. На лавке сидели в ряд трое. Огромный, непонятный пень, глиняный человек и знакомый гному слизень. Имен он не знал — не положено по гномьему чину.

— Старшие, припадаю к вам за мудростью! Гном я лишь, но…

— Ты за кого? — перебил его Пень.

— Как это?.. Я с Ведомством Тьмы всей душой своей черной! Клятву Тьмы не нарушал, коллаборационизмом занимался только в дозволенных рамках!

— Врет, конечно, — прогудел басом глиняный человек. — Но ты, Решето, ему не мешай. Не до того.

— Он в мыслях нас Нечистью называет. Первый признак — перерождается… — Пень Решето тоже не отличался темпераментом. Агши показалось, что Решето даже пожал чем-то вроде плеч. — Не до того, так не до того. Если Истиной Руны у нас не будет…

— Тихо!

Слизень с невероятной скоростью стек с лавки и оказался перед попятившимся гномом.

— Агши, у тебя неприятности по Ведовству, ты знаешь сам. Нелегко будет оправдаться. Но мы — все Старшие, что сидят здесь, — тебе поможем. Тьма слышит нас: все грехи спишем. Только ты должен доказать свою преданность.

— Я… — оробевший гном отступил еще на шаг и будто на каменную стену спиной наткнулся. — Я клятву никогда…

— Не в клятве Тьме дело. И без нарушения клятвы есть за что тебя прихватить, мелкий вор. Все простим, если дело сделаешь. А не сделаешь… Можешь тогда и клятву Тьме преступить, уж все равно.

Слизень так же легко, быстро откатился назад и занял свое место на скамье. Только теперь Агши понял, что не в состоянии вспомнить, какой у слизня голос.

— Я готов завести сириусян в ловушку! Куда прикажете. А прикажете — сам придумаю, куда.

На лавке засмеялись. Решето вытянул вперед корень, указывая на гнома, и хохотал, опасно раскачиваясь на скамье. Глиняный человек ухал, запрокинув голову. Слизень словно вскипел со смеху, пошел пузырями. Прекратили они одновременно.