Король так же пожал плечами, выслушав поутру посла из Сириеза, который прибыл склонять Краеугольный Камень к исключительному союзу. Утомленный Тибо в ответ пообещал распорядиться на кухне, чтобы его покормили завтраком. Он уже устал и от протоколов, и от политики. Разговорам он предпочитал ветер. Скипетр приковывал его к трону, от мантии намокала рубашка, но аудиенции выжимали его досуха. Избавившись от посла, он поспешил укрыться под осыпавшейся фреской. Наконец не будет никого, разве только рука Эмы.

Его ждало разочарование. У дверей кабинета дожидалась непредвиденная посетительница. Седой шиньон, могучий бюст, – посетительница была трактирщицей и не привыкла ходить вокруг да около. Желая поговорить с королем, она приехала лично, без предупреждений. За ее спиной Гийом делал извиняющиеся жесты: это была его тетя, и славилась она тем, что никто не мог ей отказать. За ним Манфред раздраженно раздувал ноздри. Тибо смирился.

– Проходите, сударыня. С кем имею честь? – осведомился он, указывая ей на кресло.

– Маргаритка Луговая, ваше величество.

Тибо не смог сдержать смешка.

– Простите. Я не ослышался?

– Зовите меня Марго, ваше величество, премного благодарна.

– Если настаиваете.

Тибо сделал особое движение рукой, и Манфред тотчас его понял, поскольку последнее время они общались больше знаками: чай, печенье и – главное – больше никаких посетителей. Камердинер поклонился и бесшумно исчез.

– Да уж, ваше величество. В вашем кабинете весь мой трактир поместится…

Все в комнате восхищало Марго. По торжественному случаю она оделась в королевские тона и, кружась на месте, чтобы ничего не упустить, почти сливалась со стенами. Наконец, совершенно потрясенная, она добралась до кресла, на которое продолжал ей указывать король.

– Но я здесь не ради антуража, ваше августейшество, – сказала она, тяжело опустившись на сиденье. – Я должна сказать вам нечто такое, что ждать не может. Отчего я сама не своя.

Она глянула искоса на Гийома, который остался стоять чуть поодаль. Она воспользовалась племянником, чтобы добраться до короля, но не знала, стоит ли говорить при нем.

– Продолжайте, – ободрил ее Тибо.

– В общем, сир, речь об Ирме. Ирме Доброй, великой пианистке, моей лучшей подруге и вашей советнице. Она бы и сама приехала поговорить с вами, но поездки плохо сказываются на ее здоровье, и потому вот, сир, я перед вами, во плоти. В самой что ни на есть.

Она сняла пурпурные перчатки и щелкнула ими по ладони.

– Ирма. Ее за эту неделю трижды ограбили.

Она повторила, щелкая перчатками при каждом слове, чтобы их подчеркнуть:

– Три раза ограбили.

Тут она вдруг заметила волосы Тибо.

– Святые небеса, дражайший сир, вы же весь седой! Как такое возможно? Прошлый год, в нашем здании суда, вы были светло-русый, а сегодня – белый! Белый как снег! Возможно ли?

– Возможно.

Трактирщица, лишившись дара речи, шевелила губами как рыба.

– У моего цирюльника была похожая реакция, – успокоил ее Тибо. – Так о чем мы? Ирма?

– Сир… Да. Ирма. На прошлой неделе из ее дома пропали вещи. Она заметила не сразу. Само собой, зрячему бы сразу бросилось в глаза, но слепой – нет. Ничего важного или ценного не пропало: так, музыкальная шкатулка, ноты, метроном. Но все-таки. Кто-то побывал в ее доме. Как именно? Неизвестно. Следов взлома нет, дверь заперта и так далее. Уже само по себе странно, не так ли, сир?

– Она кого-то подозревает?

– Повторяет, что не имеет понятия, сир.

Манфред снова возник и тут же испарился. Марго обмакнула печенье в чашку и продолжила рассказ:

– Спустя два дня, а точнее сказать, две ночи Ирма вдруг проснулась ни с того ни с сего. Она ничего не видит, зато слышит превосходно. Так вот она услышала, что в доме кто-то есть. Она тихонько встала и прокралась к двери, загородив тем самым единственный выход. В темноте, как вы понимаете, она передвигается как мы – при свете. Оцените ее присутствие духа, ваша великость. Она крикнула: «Кто здесь?» – и все смолкло. Никого больше не было.

Марго уселась в кресле поудобнее. Питая тягу к театральным эффектам, она наслаждалась впечатлением, которое произвели ее слова. Правда, наслаждение омрачилось тем, что печенье окончательно растаяло в чашке.

– Вы ведь сказали – три раза? – спросил Тибо.

– Да. Третий, сир, случился вчера утром. Ирма, как всегда по вторникам, была на рынке, а когда вернулась, ее пианино было все разворочено.

Тибо глубоко вздохнул, потом встал и заходил по комнате. Марго выгибала шею, стараясь поймать его взглядом.

– Что они искали?

– Они разломали пианино, августейший сир. Все потому, что Ирма рассказала советницам, где, мол, лежит ее ключ от оружейного склада.

Тибо замер на месте. В каждой провинции был тайный склад оружия, чье местоположение держалось в секрете, а открыть его можно было лишь с помощью двух ключей, хранящихся у двух местных советниц. Чтобы получить доступ к оружию, нужны были оба ключа и обе советницы; а еще надо было знать, куда с ними идти.

– Вы не должны обладать такой информацией, – заметил Тибо сурово.

– Знаете, сир, лучшим подругам нельзя не делиться кое-какими секретами. Ваши советницы – дамы уже не первой молодости, и случись что, кто-то должен знать такие вещи. Это вроде завещания.

Гийом чувствовал себя все более неловко. У его тети всегда был дар знать больше, чем следует. Он забился в угол у громоздкого комода.

– Позвольте, – возразил Тибо, – ведь я-то посвящен в эту тайну, и королева тоже.

– Да, сир. Однако раз уж на то пошло… Словом, вы ведь тоже не вечный.

– Я не собираюсь умирать молодым.

Он почесал подбородок. Эта фраза приходила ему на язык подозрительно часто.

– Что ж, раз так… поговорим про ключ. Я не припомню, чтобы она упоминала пианино. Неужели она изменила тайник, не сообщив мне?

– Тут-то и вся загвоздка, ваше величество.

– Что вы имеете в виду?

– Ключа в пианино нет, сир, разумеется, нет.

– То есть?

– То есть, сир, вы же знаете Ирму, правда? Она слушает голоса других и по ним догадывается обо всем: о том, как живут эти люди сейчас и о прошлой их жизни. Подмечает самую тонкую ниточку лжи, все слышит: лицемерие, скупость, зависть, сомнения… Ох, как надо постараться тому, кто решит ее провести. Словом, на всех заседаниях Совета она, сир, пристально следила за вашими советницами, и двум из них сообщила ложную информацию. Она сказала им между делом, что ее тайник – под скрипичным ключом. А остальным, и вам тоже, сказала как есть, что тайник – за костью ее корсета.

Тибо стоял, разинув рот. Советницы пытались украсть ключ у другой советницы? Неужели его Совет уже успел прогнить?

– Кто эти двое?

– Ну, ваше величество, во-первых, Бернарда Задир, это, кажется, почти очевидно, учитывая ее взгляды. Ирма говорит, вы взяли ее впопыхах, после голодной зимы, и не успели толком изучить досье. А вторая – ее сноха, Жильберта Буржуа, что неудивительно – они всегда во всем друг с другом согласны.

– Значит, Западные Леса.

– Леса, сир.

Тибо снова заходил кругами.

– Заметьте, ваша честь, – прибавила Марго, чтобы разрядить обстановку, – даже заполучи они вдруг ключ Ирмы Доброй, у них все-таки не будет ни ключа Ирмы Сильной, ни понимания, где находится склад.

Тибо это не слишком утешило. Он уперся руками в стол.

– Первым делом нужно защитить Ирму, – сказал он.

– Это уже сделано, ваше великолепие, – заявила Марго, выпятив грудь. – Она переселилась ко мне в трактир. Я отдала ей комнату моего покойного мужа. Говорит, что ей там немного шумновато, но зато я ей теперь – вместо глаз, а она – мои уши, так что мы хорошо устроились.

– Прекрасно. Замечательно, – поблагодарил Тибо отсутствующим голосом, захваченный водоворотом тревог.

Однако Марго еще не закончила. Она никогда не стеснялась сказать во весь голос то, что другие даже думали шепотом, а после равноденствия всем приходила на ум одна и та же мысль. Марго поправила шляпку и заговорила так громко, насколько ей самой было ясно, что лучше бы помолчать.