Черт, почему я иногда так туплю?

Я решил пойти обратно за Василевской и притащить ее ко мне силой, если придется. Прозвенел звонок.

У меня пульс еще больше подскочил.

Я открыл дверь, конечно же, встретив Марьяну. Она дышала мелко и часто, смело смотрела в мои глаза

— Знаешь, я вспомнила, кое-что… я однажды сказала, что в шаге от того, чтобы в тебя влюбиться.

У меня внутри все переворачивалось, но я остался на месте и ждал, позволяя ей продолжить. Марьяна сделала отчетливый шаг ко мне. Один. Как и обещала.

Я поднял бровь, но не сдвинулся с места, все еще осторожничая. Что, если я слишком рано радуюсь?

— Я его сделала! — громко сказала она, расставив руки в стороны, ее глаза блестели от слез, но теперь это были слезы счастья. — Я тебя люблю, Никит.

Отдавшись вихрю эмоций, я затянул ее в дом, закрыл дверь и прижал ее тело к двери своим.

— Проясним кое-что, — я повторил ее вчерашние слова с улыбкой на губах. — Это все, — я положил ее руку на свою грудь, чтобы она почувствовала пульс, — твое.

Марьяна облизала уголки губ и оглядела меня. Я просто кивнул, отвечая на ее безмолвный вопрос про все остальное.

— Никит? — позвала она, коснувшись моей щеки, и притянула мое лицо к своему.

— Да, цветочек?

Я подхватил ее под попу и поднял на руки. Марьяна обняла меня крепче за шею и, скрестив ноги у меня на поясе, прошептала:

— Покажи мне свою комнату.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, мы с Никитой все время целовались, отрываясь друг от друга только для того, чтобы сорвать одежду.

У моего бедного репетитора дыхание перехватило, когда он увидел на мне еще один комплект с цветочным принтом.

— Сколько их у тебя? — неподдельный восторг в его глазах неумолимо загонял меня в порочный круг. О, да, я спущу все накопления на нижнее белье!

— А что?

— Просто, чтоб я морально подготовился.

На его лице заиграла улыбка, и я игриво задела зубами его верхнюю губу. Наши поцелуи были глубокими, страстными, заполняющими низ живота приятным шелковистым теплом.

Я огляделась и открыла дверь в первую комнату со стороны лестницы. Никита шел за мной, я чувствовала тепло его тела за своей спиной.

— Так и знала! — вздохнула я, с интересом рассматривая полки с книгами, большой стол с двумя мониторами и удобным креслом, небольшую кровать у стены и кучу моделей машин на стене, постер какого-то гонщика и медали с кубками. — Эта комната стопудов идет тебе! Она прям твоя-твоя!

Я провела рукой по стеклянному аквариуму, приветствуя Ньютона, и подошла к самой большой коллекции спортивных мини копий тачек, которую когда-либо видела.

— Красивые… — я провела пальцем по одной из них, узнавая Ламборгини Дьябло. — А почему у тебя именно GTI?

Никита прислонился плечом к косяку двери и сложил руки на обнаженной груди, такой же спортивной, как и весь его авто-мир. Я не успела снять с него джинсы, и это меня очень расстраивало. Сама то я разгуливала в одном нижнем белье.

— Эм… ну, у нее легкий кузов и, если честно, это одна из тачек относительно недорогого сегмента, которую я на тот момент мог себе позволить.

— А ты купил ее сам?

Он кивнул.

Я знала, что его родители могут обеспечить его любой машиной и не одной, но то, что он накопил на нее сам, вызывало уважение и гордость.

— А какую машину ты бы хотел?

— Наверное, Порше, 911 в рестайлинге, — он запустил пальцы в свои волосы, которые я уже успела хорошенько растрепать. Ему бы в рекламе шампуня сниматься, или парфюма.

Я нашла на полке темно синий Порше. Вау!

— Ну, ты очень умный, Иванов, — я примерно представляла ценник у этой машины, потому что, живя под одной крышей с Даниловым, невольно слышишь его разговоры. — Тебе пока еще нет двадцати! Кто знает, может я встречаюсь с будущим владельцем Порше 911, в рестайлинге.

— Встречаюсь… — повторил Никита, словно пробуя это слово на языке, уголки его губ блаженно поползли вверх.

— Ты удивительный! — я аккуратно поставила модель Порше на полку, точно так же как она и стояла, не нарушая четко выстроенного ряда. А потом пошла к Иванову, желая сказать ему, какой он потрясающий и как я его люблю. А лучше — показать.

— Сказала супер художница, — он оттолкнулся от дверного косяка и тоже сделал несколько шагов ко мне. — Моя любимая художница.

— Моя любимая… — я пропустила его слова через себя и меня накрыло негой.

Никита коснулся моей талии и развернул меня спиной к своему крепкому горячему торсу.

— Поговаривают, что у девушек куча чувствительных зон с этой стороны, — его ласкающий шепот прошелся по моей шее, к нежному уху с такой откровенной страстью, что у меня в глазах чуть не потемнело.

— И ты хочешь это проверить? — я начала медленно оседать, сползая вниз по его телу. Никита крепче обнял меня за талию.

— Именно это я и сделаю.

— Люблю твою дотошность.

Я стояла вплотную к нему и спиной чувствовала его сильное возбуждение. Была бы моя воля, я бы уже толкнула его на постель и оседлала, но сейчас я ловила особенный кайф от того, как медленно и неторопливо губы Ника гуляли по моим плечам и шее. Он убрал мои волосы в сторону и провел языком дорожку по шейным позвонкам. По телу пронесся рой мурашек.

— Ой, а сделай это еще раз, — выдохнула я, Ник повторил, — м-м-м, как приятно… еще, побудь там, пожалуйста.

— Наставница-Марьяна, с возвращением, — он тихо усмехнулся и царапнул зубами чувствительную кожу на шее там, где я просила.

Я чуть не превратилась в одну большую мурашку, от удовольствия хотелось мурлыкать. Никита нашел еще одну чувствительную зону между моих лопаток и нежно прикусил, когда я задрожала в сладостном ознобе.

Он опускался, целуя мою спину вдоль позвоночника, медленно покусывая, облизывая, а я тихо и коротко дышала, наслаждаясь его медленным ласкам.

— У тебя идеальное тело, цветочек, — он шутливо укусил меня за попу, я вздрогнула, — по нему отлично изучать теорию Золотого сечения.

Никита, подцепил мои трусики за резинки и стянул их вниз, позволяя переступить через них. Он развернул меня к себе, оказываясь лицом около низа моего живота.

— Про Золотое сечение… а ты знал, что пропорция между предсердием и желудочком одинаковая у мужчин и у женщин? — да, я пересмотрела познавательные каналы, и мой мозг решил выдать эту информацию именно в этот момент, когда Иванов покрывал поцелуями мой подрагивающий живот.

Ник рассмеялся напротив моего пупка, провел по нему языком:

— Я тоже нервничаю, цветочек, — с хриплым придыханием признался он и опустился еще ниже.

— Я не просто нервничаю, я с ума схожу от… ах! — я вцепилась руками в его волосы и запрокинула голову, чувствуя его язык между своих ног.

Влажное тепло его рта, его языка, вызвало во мне сильную дрожь. Ник ласкал мой клитор, нежно посасывал или мягко прикусывал. Тишина комнаты наполнялась моими тихими стонами наслаждения, пока ощущения не затопили меня, заставляя утонуть с головой. Я всхлипнула и выкрикнула его имя. Ноги подкосились, я начала медленно оседать вниз, а Никита придерживал меня и покрывал поцелуями мое тело снизу вверх. Я оказалась, так же как он, на коленях.

— Ты снова это сделал, — проговорила я заплетающимся языком и обняла его за шею.

— Что сделал, цветочек? — он смотрел на меня с искрящейся страстью. — У тебя какие-то претензии к качеству оргазма?

— Выдай бланк для заявления, — улыбнулась я, приближаясь к его лицу. Я хотела его поцеловать, а он в последний момент убрал голову, и я промазала. Поворчав, я укусила его за нижнюю губу, а когда он собрался цапнуть меня в ответ, то я отдернула голову.

— Книгу отзывов и предложений тоже потребуешь? — мы продолжали дурачиться и кусаться. — Можешь высказать все в устной форме, цветочек. Приму к сведению.

— Я хотела затащить тебя в постель и поскорее, наконец-то! — на последнем слове я возвела руки к потолку, — наконец-то почувствовать Гудини-младшего в себе, но ты…