Целый ресторан сочувствующих!

Я помог Марьяне запить таблетки и снова обнял крепко-крепко. Целовал ее волосы и гладил по спине, пока она сотрясалась от рыданий.

— Надо отвезти ее домой, — решительно скомандовал брат и хотел помочь мне вывести девушку, но я сам поднял ее на руки и понес к выходу.

Лера раздобыла нашу верхнюю одежду, накинула на Марьяну плащ. Егор помог мне открыть машину и усадить девушку на пассажирское сидение.

Он похлопал меня по плечу, молчаливо окинув всего меня обеспокоенным взглядом.

— Там… наш счет… — начал я, но брат махнул рукой.

— Забей, я все решу.

— Спасибо.

Я сел в авто и впервые в жизни растерялся за рулем.

***

Тетя Таня встречала нас на пороге со слезами на глазах. Марьяна уснула на полпути к дому. Я вытащил ее сонную из машины и понес на руках. В отключке она стала немного тяжелее.

— Моя крошка, — Данилова помогла разуть Марьяну и махнула наверх. — Никит, неси ее сразу в комнату.

Я кивнул и, скинув с себя обувь, поднялся по лестнице, стараясь не топать слишком громко. В доме было темно, малышки Даниловых скорее всего уже спали.

Я уложил девушку на постель, а тетя Таня накрыла ее теплым пушистым одеялом.

— Что случилось? — шепотом спросила она, садясь на край постели племянницы.

— Около ресторана устроили салют.

— О, боже!

Тетя Таня погладила племянницу по ноге, Марьяна дернулась и зашевелилась, тихо пробормотав:

— Ник?

— Я здесь, — я подошел ближе и взял ее за руку. Она потянула меня на себя. Сильная такая, я еле устоял на ногах.

Тетя Таня наблюдала за нами с грустью и улыбкой одновременно.

— Что произошло? — спросил я, когда сел рядом со спящей Марьяной и начал гладить ее по волосам. — С ее родителями.

— Они ехали куда-то в машине, — тяжело вздохнув, начала Данилова, — Город почти весь эвакуировали. Наверное, и они тоже уезжали. И начался обстрел.

У меня сердце подскочило к горлу, я почувствовал вкус кислоты во рту.

— Ее кот, — тетя Таня разыскала взглядом Бегемота, который все это время, как коршун, наблюдал за нами, сидя на подоконнике, — он выпрыгнул из открытого окна, испугавшись громких звуков, а Марьяна выскочила за ним, — шмыгнув носом, тетя Таня продолжила: — В машину попал снаряд. Они погибли на месте.

У меня защипали глаза. Я не мог говорить, моргать, дышать, черт возьми. В голове всего одна мысль: как она все это пережила?

Марьяна судорожно всхлипнула во сне и снова потянула меня за руку:

— Поспи со мной, пожалуйста, останься!

Я вытаращился на Данилову, не зная, как вести себя при ней.

— Оставайся, — сказала тетя Таня с ласковой улыбкой, смахнула слезы со щек. — Ты ей сейчас нужнее.

Я все еще колебался, но Марьяна усерднее потащила меня к себе. Я еле успел снять пиджак и покорно лег рядом с ней.

Она буквально обволокла меня собой, как осьминог, обнимая и руками, и ногами. Уткнулась носом мне в шею, громко сопя, и понюхала меня:

— М-м-м, мой фэбээровец! — простонала она.

И все, больше ничего не сказав, взяла и отключилась.

Оставила меня парализованным и напуганным до смерти. Обеспечила бессонной ночью. И не одной!

Теперь я глаз не сомкну, так и останусь лежать и играть в гляделки с ее котом-переростком.

— Спокойной ночи, — тихо усмехнувшись, тетя Таня вышла из комнаты и закрыла дверь.

Как же я обалдел, когда вышел из ванной и наткнулся на Василевскую! Она едва стояла на ногах, но поперла на меня как танк с пьяным экипажем и целью на саморазрушение.

— Ты! — она ткнула меня пальцем в грудь. — Ты… ик… фэб-бээровец!

— Кто?! — вот уж не думал, что меня когда-нибудь так назовут!

— FIB, — по буквам проскандировала она, потратив все силы на этот чирлидерский выкрик, а потом, будто ее кто-то выключил, завалилась прямо на меня. Я едва успел подхватить ее под руки. — Вообще-то, правильно писать FBI.

Ах, вот оно что!

— Ты во всем разобралась, детектив, — не знаю почему, но ее умозаключения рассмешили меня, грудь сотрясалась от хохота. Только саднящая губа болела, не позволяла улыбнуться во весь рот. — Но эта аббревиатура означает совсем другое.

— Да?

— Да, это первые три буквы от известной фамилии Фибоначчи. Последовательность есть такая.

— О, — только и сказала она и, подняв голову, заглянула мне в глаза. — Ты ботан что ли?

— Самый топовый, — я ничего не мог поделать с собой, продолжал веселиться.

На одно чертовски долгое мгновение мне показалось, что она с интересом рассматривала меня, но тут в ее глазах мелькнули искры страха.

— Меня сейчас вырвет, — с мучительным стоном, девушка отпрянула от меня и побежала в туалет.

Рвало ее, конечно, знатно! И как в маленькую, хрупкую девушку вместилось столько алкоголя? Мне стало жаль ее, когда она надсадно захрипела и свалилась перед унитазом на колени.

Я подошел к ней и, как в банальных американских молодежках, поправил ее волосы, собрал их в руке и держал, чтобы она не запачкала их, пока ее вовсю выворачивало.

— О, чтоб я еще раз выпила! — захныкала девушка. — Ненавижу блевать!

— Да, приятного мало, — угораздило же меня отказать одной соседке после ее откровенного соблазнения и застрять в туалете с другой, пьяной вдрабадан.

Марьяна, кажется, прекратила извергать из себя алко-Ниагару. Она обессиленно отползла в сторону и села, опершись спиной о стену. Затем расстегнула спортивный блейзер и начала обмахивать лицо:

— Жарко-то как…

Меня и самого замутило от ее измученного вида. Я смочил полотенце и протянул ей, чтобы она могла вытереть лицо и рот.

— Тебе воды принести?

Девушка моргнула, опомнившись, и оглядела меня расфокусированным взглядом.

— А, фэбээровец, — скучающе протянула она, — да, от воды не откажусь… голова болит смертельно!

— Посмотрим, что можно сделать.

Я вышел из ванной, втянув через ноздри воздух, пусть и пропитанный парами кальяна и алкоголем, но хотя бы не кислым запахом рвоты. Вспомнить бы зачем я в это все ввязался…

Уверенный, что девушка никуда не денется, я метнулся на кухню. Народ веселился, смеялся, танцевал, устраивал игры. Кто-то перебрался из дома во двор и уже плескался в бассейне. Егора не было видно на горизонте, должно быть уже подцепил себе подружку.

Я сосредоточился на поиске таблеток, порылся по шкафам и к своей удаче нашел целую банку «Полисорба». То, что надо!

Быстро вернувшись к Марьяне, я напоил ее водой и двойной дозой абсорбента. Она была в состоянии близком к отключке, но упрямо копалась в своем мини-рюкзачке, выудила из него какие-то таблетки и собралась выпить одну

— Погоди, не пей, — предупредил я.

— Почему? — она едва шевелила губами, вот-вот вырубится.

— Потому что в тебе абсорбент, он вытягивает из организма все лишнее, как губка и если ты примешь лекарство, оно почти не попадет в кровь…

— Ты точно ботан, — ворчливо протянула она и не послушавшись, закинула одну таблетку в рот, а потом, нагло глядя в мои глаза взяла и приняла вторую.

Я закрыл лицо рукой. Хотелось ее отшлепать. Она умела бесить!

При мысли о том, чтобы реально ее наказать у меня в горле пересохло. С трудом сглотнув, я обвел девушку взглядом, впервые заметив, что на ней полупрозрачный топ, через который просвечивается симпатичный бюстгальтер с ярким цветочным принтом. Мило. Я пялюсь на практически бесчувственную девушку. Надо бы созвониться с психологом.

— Ты так на меня смотришь, как будто хочешь одновременно и убить, и трахнуть, — ее тон был по-прежнему скучающим, уставшим и скептическим, что было довольно обидно.

— А твои дедуктивные способности вышли из чата, — я решительно подошел к ней и поднял, поставив на ноги. — Единственное, что я хочу с тобой сделать это отвезти домой, цветочек.

— Цветочек?

— Тебе не нравится?

— Ванильно как-то… я не люблю ванильности.