Я напитываю тело акулы базовой магией. Вспоминаем уроки Салтыкова. Повторение — мать учения.

Поток силы запитал мои кулаки.

А теперь…

Не подведите меня, навыки из прошлой жизни. Давненько я не показывал хорошего карате.

Я встаю в боевую стойку, размахиваюсь заряженной рукой и выполняю прямой удар кулаком — Ой-цуки.

Магическая акула, мать её, каратистка! Вот это я понимаю — дуэль!

Клинок Островского вонзается в мой живот, но мой кулак достигает цели. Старика относит магической волной в другой конец балкона. Уже в полёте Петр Островский теряет контроль над магической силой и превращается в человека. Дуэль завершается, когда старик ударяется спиной о металлические перила и сползает на пол. Кажется, сознание его покинуло.

Главное, чтобы не дух! Не хватало мне ещё одного главу прикончить. Войцеховского до сих пор вспоминаю. Не добрым словом.

Я отключил морскую магию и вновь стал Александром Перекрёстовым. Простым парнем со здоровенной раной в животе. Твою-то мать…

Кровь хлыщет на деревянный пол и смешивается с дождевой водой. Но несмотря на всё это я поднимаю руку вверх и произношу:

— Я выиграл, Петр Островский. При свидетелях. Считайте, ваш сын вернул должок. Теперь мой должник — вы.

— С какой стати? — прохрипел Островский.

О, так он всё-таки в сознании!

— Что-что вы сказали? — не понял я.

— Мы квиты, — ответил Петр, медленно поднимаясь на ноги.

Крепкий, однако, старик.

— Мы ничего друг другу не должны, Перекрёстов, — закончил фразу Петр.

— Нет. Это не так. Я мог убить вас, но сохранил вам жизнь.

— Я этого не просил, — помотал головой Островский. — Зачем ты это сделал?

— Потому что того желал ваш сын, — заявил я.

— Что? — удивился Петр Островский.

— Что⁈ — воскликнул Влад в моей голове. — Ты чего несёшь, Перекрёстов?

— Я вижу тебя насквозь, Влад, — мысленно ответил я. — Именно по этой причине ты и не хотел этой дуэли. Именно поэтому и спросил меня, почему я не хочу убивать твоего отца. Не забывай, ты в моих цепях. Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя.

— Почему ты молчишь? Отвечай на мой вопрос! — крикнул Петр.

— Да погодите вы, блин, оба! — вскипел я. — Я не могу говорить с двумя рыбинами сразу!

Пётр Островский вопросительно посмотрел на меня, но спустя мгновение он понял, какой смысл несли мои слова.

— Ты говоришь… с ним? — спросил он. — С моим сыном?

— Да. Он не хочет этого признавать, но я всё же скажу, что скрывается в глубине души Владислава Островского, — начал я.

— Стой, Перекрёстов, прекрати, — попросил Влад.

Но я игнорировал его слова.

— Ваш сын всегда уважал вас. Всю жизни и после неё, — сказал я. — Хоть и пытался всячески это отрицать.

— Но почему тогда он ушёл от меня⁈ — закричал Пётр.

Под штормовым дождём слёз старика не было видно, но по горьким ноткам в его голосе и слепец понял бы. Я достиг струн его души без использования психо-цепей.

— Он не обязан быть вашей копией, Пётр, — пояснил я. — У него другое мировоззрение. У него была совсем другая жизнь. Но это не повод отцу и сыну отказываться друг от друга. И плевать на ваши родовые законы. Кровь важнее законов. Не думаю, что вы станете спорить со мной.

Пётр ничего не отвечал. Он лишь грустно смотрел себе под ноги.

А я тем временем терял драгоценные капли своей крови. Пришлось активировать магию Меншикова, чтобы хотя бы чуть-чуть затянуть свежую рану.

— Передавай ему… — заикнулся Пётр Островский. — Передай моему младшему сыну, что я…

— Не надо ничего передавать, — перебил старика я. — Он вас слышит.

Старик замер. Недолго подумав, он произнёс:

— Прости, меня Владик, — выдавил из себя Петр и вновь замолчал.

Большего говорить и не надо было. По окончанию дуэли отец и сын обмолвились последним словом друг с другом. Пусть они и не слышали друг друга, пусть Влад Островский лишь молча сопел в моём магическом движке.

Пусть.

Они друг друга поняли.

Клановый лекарь привёл нас с Петром Островским в порядок. Сусликова тоже пришла в себя и теперь активно не понимала, какого чёрта тут случилось в её отсутствие.

— Подрали же вы мне кишечник, Пётр Александрович, — поморщился я, потирая свежий шрам на своём животе.

— Скулить о былом будем позже, — махнул рукой Пётр, накидывая куртку на голый торс. — Теперь поговорим о деле. Что требуется от Кронштадтского клана?

— Нам нужен ваш флот. И все ваши люди, — сказал я. — Менее чем через двое суток в Санкт-Петербурге начнётся война. Короткая война. Но её исход решит судьбу миллионов людей.

— Это ваш Шнейдер настолько опасен? — нахмурился Островский.

— Он взял под контроль большую часть кланов города. На нашей стороне только центр, Московский и Приморский кланы. И далеко не факт, что среди нас нет предателей, чьи мозги промыты врагом.

— Давай поконкретнее, Перекрёстов, — попросил Островский. — Что именно от нас требуется?

— Выдвинуть в город все свои силы и выступить на нашей стороне, пока я разбираюсь со Шнейдером. Этого ублюдка я возьму на себя, — сказал я. — Весь город испещрен реками и каналами. Вы сможете оказать мощнейшее давление на силы противника. Уверен, они ничего не смогут вам противопоставить.

— Ты прав, — кивнул Островский. — Но есть один нюанс. В курсе ли ты, Александр, по какой причине наш и без того нелюдимый род окончательно отгородился от всех на этом острове?

— Я слышал, что вы что-то не поделили с Высшим Советом? — спросил я.

— Не поделили — мягко сказано. Центральный район очень сильно нас унизил. Ранее мы были главной морской силой императора на Северном море. Однако Центр похитил чертежи наших кораблей и начал массовое производство морских орудий. И как ты думаешь, Перекрёстов? Разумеется, император пожелал сотрудничать с сильнейшим кланом города, а не с нами. Однако, чем это дело закончилось? Их корабли лежат на дне морском, а наши целы до сих пор. Хоть и пережили сотни сражений. А всё почему?

Старик наклонился и, безумно ухмыльнувшись, прошептал:

— Потому что наши корабли питаются магией. И плевать, как и из чего они сделаны. Никто кроме Островских таким мастерством не владеет. Не знаю, какой лапши навешали централы на уши нашего государя, но он так и не понял, чем именно так силён наш флот.

— Так почему же вы сами не сказали ему? — спросил я. — Дайте угадаю: гордость? Нет, настоящая гордыня!

— А за словом в карман не полезешь, Перекрёстов, — усмехнулся Островский. — Верно. Мой род никогда не ползал на коленях и ползать не станет.

— Я могу договориться, — решил предложить я. — Если вы поможете нам в войне, вашему клану перейдёт большая часть береговой линии города. И, возможно, я даже смогу донести до императора, кто на самом деле в нашей стране владеет сильнейшим флотом.

— Звучит, как подачка, — фыркнул Островский.

— Звучит, как взаимовыгодная сделка.

— Сделка-сделка! — передразнил меня старик. — Кто тебя научил торговаться, сынок?

— Лучший предприниматель в Санкт-Петербурге. Ваш сын.

На это Островскому нечего было ответить. Он лишь грустно усмехнулся. Затем звучно ударил себя по коленям и резко встал.

— Добро, — воскликнул он. — Береговая линия, контакт с императором и плевок в морду главам золотой пятёрки. Причем буквально.

— Без проблем, — сказал я и протянул руку старику. — Обещаю устроить все перечисленные пункты.

Петр Островский пожал мне руку.

И это означало, что первая из трёх моих задач выполнена. Да уж, было, мягко говоря, не просто. И что-то мне подсказывает, что впереди будет отнюдь не легче.

Олег «Кракен» Островский проводил мой отряд до порта и выделил новый катер для возвращения в город. К тому момент шторм уже утих.

— Наши войска выдвинутся в город через сутки, — сказал Олег. — Надеюсь, нас там встретит достойный противник. Мои люди уже очень давно не показывали на что способна морская магия.