Вернулась Шура в слезах.

— Не нашла платьев. Кто-то унес. Конечно, мальчишки.

Натка надела мамин халат, и они пошли в осокори. Мальчишек никаких не было. Они заглядывали в кусты, ходили по следам, которые кто-то оставил на опавшей прошлогодней листве. Нигде никого.

Шуру кусали комары, и она шлепала себя ладонями по голым ногам. Громко, чтобы слышали спрятавшиеся мальчишки, грозилась:

— Ну, погодите, попадетесь нам, мы вам покажем!

На себя Шура не надеялась. Она не сладит даже со слабаком Лешкой Сапожниковым. Но Натка… С Наткой ничего не страшно. Натка в прошлом году мальчишку тонувшего спасла. В гости откуда-то приехал, а плавать не умел. Ванятка Бугаев столкнул его в воду. И за это получил от Натки. С тех пор и пошла у них вражда.

Они уже собрались уходить. Шура случайно взглянула вверх и обрадованно вскрикнула:

— Натка! Гляди!

На самой вершине осокоря висели платья. На соседнем дубе сидели Иван Бугаев и Лешка Сапожников.

— А-а! Попались! — злорадно сказала Натка. — Сейчас же снимите, а не то…

— Что ты нам сделаешь? — нахально спросил Бугаев.

— По шее получите.

— Гляди, сама получишь.

Сапожников молчал. С Наткой ему не сладить. Оговаривался Бугаев. У него было настроение подразнить девчонок.

— Снимите или нет? — спросила Натка.

— Завтра, — пообещал Бугаев.

— Посмотрим. Вам же плохо будет. — И приказала Шурке: — Принеси ружье и спички. Мы им сейчас покажем.

Шура принесла.

Натка еще раз пригрозила ребятам. Не помогло.

— Тогда мы вас будем расстреливать.

Иван смеялся громко, Лешка осторожно хмыкал. Натка подняла ружье и прицелилась. Не в ребят — в платье Шуры. Разматывая белую леску, стальной гарпун взметнулся к вершине и застрял в платье. Натка сдернула платье вниз.

— А за моим ты полезешь, — приказала Натка Ивану.

— Не полезу! — огрызнулся Бугаев. — Стрелять в нас ты не имеешь права.

— Тогда я тебя другим способом достану.

— А у тебя больше нет никакого способа.

— Сейчас увидишь.

— Может, слезем и удерем, — шепнул Лешка.

— Ты что, сдрейфил?

— Да нет, я так. Может, лучше не связываться?

— Удирай, если хочешь.

Ванятка с интересом наблюдал за Наткой, как она собирала сушняк и складывала в кучу под деревом.

— Сейчас я вам покажу, — говорила она, поглядывая наверх.

— Покажи, покажи, — смеясь, отзывался Ванятка.

Натка насгребала сухих листьев, подсунула их под сушняк и подожгла. Густой и едкий дым повалил вверх. Ванятка перестал смеяться. Ребята перебрались на другую ветку, но дым и там доставал. Ванятка и Лешка чихали, кашляли.

Лешка не выдержал, стал спускаться на землю. Ванятка обозвал его трусом.

— Сам ты трус, — сказала Шура. Боишься спуститься.

Пока Лешка спускался, Натка смотала леску и взяла под стражу незадачливого соседа. Ванятка кашлял.

Пришлось сдаваться на милость победителей. Пришлось карабкаться на осокорь, доставать Наткино платье.

Ванятка понимал, что Лешка может подумать о нем, как о трусе. Чего доброго, еще и наболтает лишнего ребятам.

Ему было неловко перед Лешкой, и потому он стал объяснять:

— Были б это мальчишки. Слез бы, надавал по шее и порядок. А их тронь… Разговоры потом, жалобы.

ШАГАЮЩАЯ ЗВЕЗДА

Спать легли на недовершенном стогу сена. Натка глубоко, жадно вдыхала густой запах разнотравья. Наскучала по деревне, по ее запахам, по ее ночным голосам.

Шурка порывалась поговорить, но Натка толкала ее локтем в бок: мол, тише.

Из раскрытых окон клуба доносились звуки какого-то военного кинофильма: приглушенные голоса, песня под гитару, потом длинные крики «ур-ра» и частая пулеметная стрельба.

В займище была своя жизнь: кричали дикие утки на озерах, то и дело прорывался истеричный хохот филинов.

— Спутник, — тихо сказала Натка.

— Где? — вскочила Шурка. Она никогда не видела летящих спутников. Когда-то, говорят, объясняли по радио, чтобы люди смотрели. Тогда она была маленькой. А теперь про спутники пишут в газетах и говорят по радио совсем мало.

— Сейчас к полярной подлетит.

— Вижу! — вскрикнула Шурка.

Спутник не летел, яркой звездой шагал по широкому темному небу. Каждый шаг его отмечался едва заметным затуханием. Вспыхнет и снова погаснет. Вспыхнет и погаснет.

Спутник уже скрылся из виду, а Шурка все стояла на коленях, глядела на звезды.

— Ложись, — сказала Натка.

Укладываясь, Шурка спросила:

— Ты видела космонавтов?

— Видела. Титова. На Мамаевом кургане.

— Счастливая ты, Натка, — по-маминому позавидовала Шура. — А я только в кино их видала.

— Вот поедешь к Лиде — и ты многое увидишь, — успокоила ее старшая сестра. — Спи.

— Не хочется… Ты мне дашь из твоего ружья стрельнуть? — неожиданно перевела разговор Шурка.

— Как научишься плавать под водой — тогда.

— Ладно, — согласилась Шурка, и опять неожиданно:

— Нат, давай будем все лето вместе.

— Давай.

— Чтоб все дела без мальчишек.

— И на черта охотиться без мальчишек?

— Все сами.

— А не струсишь?

— Нет.

— Я согласна. Спи.

Проснулись девчонки очень рано. Разбудил их горластый петух Граммофон. Натка с непривычки даже испугалась, когда он загорланил в своем курятнике. А Шурка повернулась на другой бок и снова засопела. К Натке сон больше не приходил, ей стало скучно лежать, и она растолкала сестру.

— Надо Степке наловить кузнечиков, — вспомнила она про своего скворца.

— Пойдем сейчас, пока роса, — предложила Шурка. — Они по росе плохо прыгают. А где Степка?

— Клетка висит над бабушкиной кроватью. Возьмем ее, если бабушка не спит.

Шурка спустилась со стога по лестнице. Зябко ступая босыми ногами по мокрой от росы лебеде, зашла в палисадник и приткнулась одним глазом к щели в закрытых на ночь ставнях… Оторвалась, выскочила из палисадника и, сдерживая смех, побежала к стогу.

— Натка, — громким шепотом позвала сестру. — Скорей! Погляди на чудеса в решете.

Натка зашуршала сеном, подняла голову.

— На что поглядеть?

Шурка, таинственно махая рукой, звала ее спуститься вниз… Заглянув через щель в комнату, Натка задрожала от смеха. Бабушка Домашка, нарядившись в ласты и в маску, в длинной ночной рубашке выхаживала перед большим зеркалом и смеялась. Сидевший в клетке скворец внимательно разглядывал бабушку, а когда она близко подошла к нему, сказал:

— Здравствуй.

Бабушка испуганно повернулась. Никого. Подумав, что это ей показалось, снова прошлась перед зеркалом, выделывая ногами кренделя.

— Как поживаешь? — спросил скворец.

И тут бабушка, громко шлепая ластами, выскочила в сени и там, загремев ведрами, упала. Внучки побежали в сени, помогли ей подняться.

— Господи. Это вы, значит? — успокоившись, спросила она. — Вот шутоломные.

Девчонки сели на пол со смеху.

— Это не мы.

— Как же, я слыхала.

— Это Степка наш.

— Степка. Что еще за Степка?

— Ну, скворец, — объяснила Шурка и вынесла клетку.

— Здравствуй, — сказала Натка, ткнувшись носом в клетку.

Скворец спросил:

— Как поживаешь?

— Господи, — всплеснула руками бабушка. — Говорит ведь! Что ж вы мне ничего не сказали? А вдруг ночью бы это «здравствуй — пожалуйста». Я одна в хате… Разрыв сердца — и было бы вам «как поживаешь».

Бабушка Домашка сбросила с ног ласты, сняла маску, спросила: