— Как интересно, — задумалась Шурка. — Откуда ты знаешь?

— Учительница у нас по биологии много рассказывает интересного.

— Я бы тоже в биологи пошла.

— Ты — трусиха. Жучков боишься.

— Это сначала, а потом ничего, привыкну.

— Привыкай. Завтра на Чертово озеро пойдем.

— А это кто? — будто не слыша про Чертово озеро, спросила Шурка и показала на животное, похожее на бабушкин рубель.

— Это личинка жука-плавунца. Тоже хищник и очень вредный, поедает мальков, маленьких головастиков. Пребольно кусается. На Чертовом озере их много.

— Что ты меня пугаешь? Не боюсь я твоего Чертова озера, — обиделась Шурка.

О СМЕЛЫХ ЛЮДЯХ И МНОГОМ ДРУГОМ

Илья Иванович не расстается с транзисторным приемником, слушает новости про хлебоуборку. Хлеба на юге добрые, жатва приближается. Уже делают выборочную косовицу на полях у Медведицы. Вот-вот нагрянет и на кочкинские поля. На склоне за старым городищем ячмень уже побелел.

На школьном дворе в несколько рядов стоят автомашины. Их прислали на уборку москвичи. Илья Иванович завернул к шоферам. В саду его встретила школьная уборщица тетя Вера.

— Это что же такое? — спросила она, показывая бригадиру конец шланга. — Что же это за народ пошел?

— И много отхватили? — рассматривая свежий срез на конце шланга, спросил Илья Иванович. — Шоферня?

— Если бы шоферня? До них еще. В химкабинете украли противогаз, в музее — Наткину книгу, в какую она писала про животных и разные травы…

«Это снова проделки Ванятки Бугаева», — подумал Илья Иванович и направился к шоферам.

Шоферы валялись на траве под машинами. Увидели бригадира, загалдели:

— Дай нам работу. Надоело без толку лежать.

— Будет работа, жарко на днях станет. Так что отдыхайте, заряжайтесь силами.

— Говорят, у вас есть музей? — спросил один из москвичей.

— Есть. Да не знаю, понравится ли? Вы избалованы столичными музеями.

— Все же интересно посмотреть хуторской музей.

— Тогда вам придется съездить за экскурсоводом.

Ната и Шура собирались на Чертово озеро, когда к дому подскочил грузовик. Натка обрадовалась, думала, солонцовский шофер Борис: хорошо бы, подвез на озеро.

— Ната? — окликнула ее бабушка со двора. — Приехали к тебе.

Ната выскочила. Шофер незнакомый.

— Покажи нам свой музей, — попросил шофер.

Это было неожиданно и приятно. В школьный музей, часто заходят люди: начальники из района или городские кочкинцы, приехавшие в гости. Им рассказывать много не нужно, сами все знают. А вот так, чтобы она провела группу по двум залам, как настоящий экскурсовод, — такого еще не было. Правда, Натка готовилась. На днях обещали прийти в музей пионеры и школьники, что приехали из Волгограда в соседний пионерский лагерь. Она сделала много интересных записей о природе, о животных, которые водятся в степи, в займище, в Хопре и озерах. Но тетрадь украли. Вспомнив об этом, Натка растерялась. Что делать?

Шофер торопил.

«Расскажу им, что помню», — решила она и села в душную кабину. Шурка с обидой и укором остановилась у калитки. Натка пригласила сестру.

— Чего же ты стоишь? Садись.

Шоферы ожидали ее в школе. Как в настоящем музее, они столпились около Натки и Шурки и, войдя в комнату, притихли.

— Хутор наш небольшой, — начала рассказывать Ната, вспоминая запись в тетради, — но у него большая история. Он помнит набеги татаро-монгольской орды, крымских татар. Сейчас вы видите с одной стороны займище, с другой — степь. А тогда он был окружен лесами. В этих лесах стаями ходили волки, бродили медведи, лоси. В хоперских протоках водились бобры, ондатры…

«И откуда она знает, что было раньше?» — удивлялась Шурка, слушая сестру. Ей хотелось, чтобы Натка непременно рассказала о том, что и сейчас в протоках водятся бобры, откуда-то их привезли, и ондатру тоже разводят. Сама она не видела их, но слыхала об этом. А лося видела собственными глазами. Правда, медведей тут не разводят. Но, говорят, выше по Хопру водятся пятнистые олени и даже зубры.

— От древности не осталось ни памятников, ни имен. Но остались имена людей революции, Великой Отечественной войны, — рассказывала Натка. — Вот посмотрите сюда. Портрет Петра Рубцова. Когда на Дону поднялись мятежные казаки, Рубцов со своими сыновьями Михаилом и Николаем поднял казаков из нашего и других хуторов против мятежников…

Натка рассказывала, как отчаянно рубились с белоказаками красные казаки Рубцова. Шурке хотелось, чтобы Натка непременно рассказала и об Алеше Рубцове, самом младшем сыне отважного казака.

Про Алешу Рубцова Шуре рассказывала бабушка. Ему было восемь лет. А бабушке тогда лет двенадцать. И вот этот восьмилетний Алеша спас от белоказаков отца.

Было это так. Мятежные казаки налетели на хутор ночью. Они врывались в дома и, если находили там казаков, которые были за Советскую власть, забирали их и казнили. Алешкин отец как раз был дома. Он выскочил в окно и спрятался в бане. Алешка знал, что отец в баню забежал для отвода глаз. В бане была запасная дверь, она запиралась снаружи на цепочку. Отец перебежал баню, выскочил на другой стороне и дверь запер. Думал: пока белые будут искать его в бане, он садами уйдет.

Алешка подследил, когда белые заскочили в баню, и припер дверь снаружи бревном. Пока белые выбирались, отец ушел. Алешка спрятался на чердаке, но белоказаки нашли его.

Шуркина бабушка видела, как утром бородатый палач Плетнев вел Алешу к кладбищу. Алеша не был ни октябренком, ни пионером, тогда их в Кочках не было. Он шел по узкой стежке и плакал. Плакал и говорил: «Папанька живой остался. Он тебя все равно убьет…». Плетнев лаже не довел Алешу до кладбища. Застрелил.

— Живут в нашем хуторе два брата, два тракториста, — продолжала экскурсию Ната. — Это Степан и Федор Аржановы. До войны работали на одном тракторе, в войну пересели на один танк. За четыре года они уничтожили шестьдесят три вражеских танка. На праздник, как оденутся, и у одного и у другого грудь светится — столько у них орденов и медалей.

— Ты про бой у Россоши расскажи, — не вытерпела Шура.

— Не мешай, — сердито глянула на сестру Ната и продолжала: — Бой у Россоши особенно запомнился братьям. Аржановы нападали на немцев неожиданно. Спрячутся где-нибудь и нападают из засады. Около Россоши, это на правой стороне Дона, они наскочили на немецкий штаб и уничтожили его. И сами попали в ловушку. По ним начали палить из пушек. Один снаряд угодил в гусеницу и разбил ее. Немцы окружили танк. Живьем хотели их взять. А они развернули пулеметы и пушку, отстреливаться стали… Их бы взяли, но выручил Степан. Он спустился через нижний люк и около четырех часов ремонтировал гусеницу. Немцы видели это, стреляли в него, ранили, но он все-таки отремонтировал гусеницу, и танкисты выскочили из окружения. Сейчас братья Аржановы опять работают на одном тракторе.

— Лучше всех работают, — вставила Шурка. — В прошлом году им по Красной Звезде дали.

Ната не на шутку обиделась на Шурку. По дороге домой отчитывала:

— Я без тебя знаю, что рассказывать. И ты не лезь не в свое дело!

— А что же ты самое интересное и не рассказываешь.

— Потому что это неожиданная экскурсия. Я не готовилась. — И вздохнула. — Готовиться теперь не по чему. Тетрадь украли.

— Илья Иванович же обещал найти.

Шли мимо правления колхоза. Смотрят, толпа около газетной витрины. Протиснулись. И увидели статью с крупным заголовком:

В статье рассказывалось о желтом урагане. О том, как школьник Иван Бугаев не побоялся шторма, бросился спасать колхозное имущество. О том, как Иван Бугаев, внук одного из первых кочкинских коммунистов, не испугался огня, забрался на горящий стог и спас сено.

Шурку даже жаром обдало, когда прочла свое имя. На пожаре она всего лишь вытаскивала из бочки деревянную затычку, наливала в ведра воды и снова затыкала отверстие, но тоже в герои попала.