От автора

^{_{Как-то на встрече с ребятами в детской библиотеке, что находится в Северном городке Волгограда, девчонки мне сказали:}}

^{_{— Все про мальчишек пишете, а про нас не пишете…}}

^{_{Упрек был справедливый. В самом деле, все мои рассказы про мальчишек. Как это получилось — и сам не знаю. Наверно, потому это получилось, что сам был мальчишкой, и дела мальчишек мне понятнее.}}

^{_{В тот день я обещал написать книгу про девчонок.}}

^{_{Но едва я сел за стол — тут как тут мальчишки. Приоткрывается дверь в мою комнату, просовывается озорная мордашка, и я слышу:}}

^{_{— А про нас?}}

^{_{— Закройте дверь, — говорю я. — Про вас и так много написал. Вон даже обижаются девчонки. Только про них. Только про девчонок моя повесть.}}

ПАССАЖИР В КЛЕТКЕ

Солонцовский шофер хотел сбросить ее на грейдере, напротив Кочек. Именно сбросить. Остановил машину, стал на крыло и сказал:

— Ну вот, приехали.

Натка глянула в сторону своего хутора. Далековато до него идти, и шоферу чего стоит завернуть. Десять минут — и там.

Шофер был старше Натки года на два, на три. И потому она разговаривала с ним, как с ровней. Она так и сказала:

— Тебе ничего не стоит завернуть. Десять минут потеряешь, а я на два часа раньше приеду домой.

Десять минут для шофера в общем-то не так уж много. Он прежде заворачивал и подальше. Но… раньше его вежливо просили. А эта… С чего это она решила, что делает ему бог знает какую приятность, что сидит в кузове. Па-а-думаешь, королева.

— Бойка ты, — сказал шофер. — Я ведь могу прокатить тебя до Солонцов.

— А, кати, — огрызнулась Натка. — Тогда тебя председатель заставит отвезти меня в Кочки.

Шофер решительно сел за руль. Машина громыхнула шестернями скоростей и запрыгала по ухабинам. Натка уселась удобнее, чтобы не трясло. Шофер оглянулся через заднее окошко и снова остановился. Забрался в кузов.

Груз у Натки небольшой: рюкзак, две пары ластов и две маски для подводного плавания, ружье для подводной охоты да клетка со скворцом. Вроде бы и не тяжело. Но если нести это семь километров, то… В самом деле, почему бы и не завернуть ему в Кочки, в которые никогда не ходят автобусы? Но он не хотел.

— Вытряхивайся, — приказал шофер.

— Теперь бы уж давно были в Кочках, — сказала Натка. — Ну чего тебе стоит?

— Вот пиявка… Я кому сказал?.. — Он схватил Наткины зеленые ласты и закинул их на обочину дороги. Взялся за рюкзак, поднял над бортом. Натка спокойно предупредила:

— Там ваза из чехословацкого стекла. Разобьется — у тебя получки не хватит расплатиться.

Шофер осторожно положил рюкзак к Наткиным загорелым ногам и решительно взялся за клетку. Уж ее-то он забросит еще дальше ластов. Но не успел он замахнуться, как скворец вежливо, почти на нормальном русском языке, сказал:

— Зд-р-р-равствуй.

Удивленный шофер поднес клетку к глазам, стал рассматривать говорящую птицу.

— Здо-ро-во, — ответил врастяжку.

— Как поживаешь? — спросил скворец.

— Вот эт-та пассажир! Го-го-го! — загоготал шофер. — Вот-та пассажир! Эх, ладно! Бери свои лягушачьи лапы, поедем.

— Хитрый. Я слезу, а ты газанешь — и был таков. Сам принеси.

Что оставалось делать шоферу. Конечно, принес ласты. Взял клетку со скворцом к себе в кабину, повесил ее на зеркальце перед собой и пригласил Натку в кабину.

— Так уж и быть, отвезу. Скажи спасибо ему. Он вежливей хозяйки. — И спросил скворца: — Как поживаешь?

Скворец не удостоил шофера вниманием. Он глядел через окно на дорогу, по которой, теряя белые перья, тихо шла машина с инкубаторскими курами. Когда машина пропылила мимо, скворец повернулся на жердочке и, будто вспомнив про вопрос, сказал:

— Спасибо.

Довольный шофер гоготал. Натка улыбалась.

— Как его звать?

— Степкой.

— А тебя?

— Наташей. А вообще — Натой.

— Что Наташа, что Ната — все равно, — сказал шофер. — А я — Борис на ниточке повис… Где ты его взяла? — кивнув на Степку, спросил он.

— В городе. Сергей, муж моей сестры, поставил на балконе скворешню, а ее ветер свалил. Скворчата погибли. Один только остался. Мы его взяли к себе.

— И выкормили? Вот, наверное, мороки было с ним!

— Мороки много. Знаешь, как много они едят. Если бы не ребята, я бы не выкормила его. Они таскали ему червей, кузнечиков.

— А говорить кто же научил?

— Сергей… — Натка оживилась: — Скворцы понятливые, любят подражать. Только нужно, чтобы они, когда маленькие, кроме человека, никого не слышали. А то птиц разных наслушаются и говорить не будут.

— Выходит, по-птичьему говорить легче?

— Гораздо.

— А ты что ж, городская?

— Нет. Кочкинская. Сестра Лида живет в Волгограде.

— В гости ездила, значит?

— Нет. Я у нее живу. Как закончу десятилетку, поступлю в институт. Тогда Шурка поедет. Это моя сестренка.

Через несколько минут машина пылила уже где-то за околицей.

СТРАШИЛИЩА С ЗЕЛЕНЫМИ ЛАПАМИ

Дома никого не было. На двери сеней Натка увидела записку: «Бабушка, я ушла за коровой. Ключ под тряпкой на крыльце».

Натка засмеялась, глядя на Шуркины каракули. «Одиннадцать скоро будет, а все еще плохо соображает, — подумала Натка. — Спрятала ключ и сама же всем об этом и рассказала. Бери, кому не лень».

С горы от колхозных клунь потянуло пылью, коровьей шерстью, молоком. Разморенная жарой рыжая корова Тоська, задев боком расшатанную калитку, медленно вошла во двор, подошла к корыту и стала жадно пить теплую воду.

Вскоре появилась Шура. Пока Тоська пила, Шура успела выложить почти все домашние новости.

— Мама уже два дня дома не была. На сенокосе она. Там и ночует. В этом году ее скирды самые лучшие. Председатель хвалил. А из района приезжал редактор, сфотографировал, и портрет ее будет в газете.

— А где бабушка?

— На огороде… Ты мне привезла гостинец?

— Привезла. Вот.

Шура повертела в руках ласты и спросила:

— Это что, в городе такие страшные носят?

— Ты, Шурка, ненормальная, — засмеялась Натка. — Это же ласты. В них плавают, а не ходят… А вот ружье для подводной охоты. Будем с тобой на черта охотиться.

— Ты сама ненормальная, — испуганно сказала Шурка. — Черта казаки боятся, а ты… охотиться. Мама не свелит.

— Мама и знать не должна. И никто не должен знать. Поняла?

— Не поняла, — сказала Шурка.

— Тогда я ласты какой-нибудь другой девчонке отдам, — пригрозила Натка.

— Ну и отдавай, — Шурка бросила подарок в лебеду. — А я маме скажу.

Обе, надувшись, сели на бревно, лежащее под плетнем.

— Ты просто трусиха, — сказала Натка.

Шурка промолчала.

— Ты предательница…

Шурка ни слова.

— Если б я знала, лучше бы осталась со своим классом. Или уехала с археологами в степь.

Непонятно было Натке, что случилось с ее младшей сестрой. В прошлом году, какую бы затею ни придумала Натка, сестра первая подхватывает… А теперь — «маме скажу». Предательница… Может, и правда Натка зря со своим классом не осталась?