Перед финишем она начала ускорение и действительно догнала Эйду. У меня в этот миг сердце ушло в лапы, но мгновение, когда они бежали рядом, прошло, спортсменка оставила Эйдераанн позади, ничем не задев мою девочку, а вскоре потеряла лидерство и безнадежно отстала.

Эйда завершила забег и без лишних вопросов удалилась в гараж. Дейран и Эйхнар последовали за ней. В этот раз второй забег являлся последним, и на него Эйдераанн вышла с небольшой задержкой.

Дали старт, и Эйда замешкалась, не сумев быстро выбраться из общей массы спортсменок. Я видел, как ее задели, но потом она начала уходить вперед. Она ускорялась, ускорялась и ускорялась. Все, что она делала в этом забеге, – набирала скорость. Больше всего это походило на один бесконечный рывок перед финишем. Я знал, что с ней что-то не так, я это чувствовал.

Она пересекла финишную черту, оставив второй номер далеко позади себя. Механики, предчувствуя беду, как и я, сразу же устремились к ней, игнорируя приятную послефинишную возню. Эйдераанн, совсем бледная, обернулась к ним и сказала:

– Дейран, мне больно.

А затем потеряла сознание.

Я находился на плече у Дейрана, когда Эйда упала. Не знаю почему, но прежде, чем я успел что-то почувствовать или подумать, я уже спустился по одежде юноши и перебрался на девушку. Мне показалось, что только так я смогу ее защитить и что она нуждается в моей защите.

Подоспели дежурные медики, и кто-то из них, осмотрев Эйдераанн бегло, достал из врачебного саквояжа шприц с лекарством и приготовился его ввести, но его руку перехватил со всей своей бескомпромиссностью Эйхнар Ужасный.

– Что это у тебя там? – поинтересовался он.

– Обезболивающее, – ответил врач, глянув на нашего механика поверх очков.

– Нет-нет-нет, обезболивающее ей нельзя! – поспешил вмешаться Дейран, опустившись на колени рядом с нами и почти неосознанно взяв Эйду за руку.

– У нее перелом ноги, господа, – возразил доктор, но руку со шприцом отнял, – ей нужно в больницу. Возможно, даже на операцию. Мне очень жаль, жаль, правда! Но она уже никуда не побежит.

– Да врешь, – отозвался Эйхнар.

Отстранившись, а я краем глаза заметил, что к нам приближается Пирожок, подвозя в своей густой шерсти мастерицу ДиДи, и понял, что очень рад ее сейчас здесь видеть. Эйхнар тем временем рыкнул на собравшуюся вокруг толпу:

– А ну пошли прочь отсюда! Все! Прочь!

– Послушайте, она потеряла сознание от боли, и, не давая лекарства, мы рискуем ее здоровьем, – парировал доктор, обращаясь уже скорее к Дейрану, по которому было видно искреннее беспокойство за здоровье подруги, и тот, готовый сделать все, лишь бы ей помочь, начал поспешно отдавать знаки согласия, кажется, вообще толком не слушая и не слыша, что происходит вокруг.

– Если госпитализация, на ваш взгляд, необходима, – вмешалась госпожа ДиДи, и все одновременно посмотрели на нее, повинуясь громкому голосу и приказному тону, – то, значит, мы поедем в больницу немедленно. Времени терять не будем. Но в отношении лекарств, пока Эйда еще не снялась с кубка Эйлира, решение принимать может только ее тренер, а в его отсутствие – она сама. И это правило мы все должны уважать, если не желаем судебного преследования. Верно?

– Да… – согласился Дейран, окончательно потерявшись между мыслями о том, что без обезболивания Эйде угрожает опасность, и о том, что обезболивание разрушит ее спортивную карьеру, – да… да.

– Значит, едем в госпиталь? – уточнил с некоторым облечением доктор, обернувшись на подошедшего как раз грузного медицинского голема, пригодного для транспортировки раненых, даже если они в спортивных обвесах.

Дейран беспомощно отдал знак согласия, Эйхнар сверкнул глазами на ДиДи, но она ответила им обоим:

– Все в порядке, я поеду с ней. Будьте на связи, я передам по ликре, как дела. Хорошо?

Все согласились, и голем забрал Эйду вместе с так и оставшейся на ней драконицей. Распорядитель, который, как оказалось, все это время находился рядом, сообщил нам, что отметил отсутствие посторонних инъекций, а дальше будет ориентироваться на официальные отчеты из госпиталя. На этом все более-менее успокоились, толпа рассосалась, мы тоже потянулись назад. Я проследовал за всеми, взобравшись на Пирожка, которого, правда, пришлось покинуть из-за того, что котику приглянулся какой-то из мелких големов, и он счел своим долгом за ним погнаться, а отвлечь его обещанием нового лакомого кусочка я не решился, потому как умные книжки не советовали так часто ими потчевать.

– Дейран, – обратился я к юноше, когда мы добрались до пита, и, поскольку паренек не обратил на мой оклик внимания, повторил погромче: – Дейран!

– Да? – обернулся он, побледневший, рассеянный. – Да, мастер?

– Я… говорил с Чаем недавно и узнал, что он очень злится на тебя за то, что ты не даешь ему общаться с братом, работающим на Эйду…

– Мастер, – оборвал меня Дейран, обессиленно опускаясь на табуретку механика рядом с опустевшим креслом. К нам беззвучно вкатилась Кейрра, – давайте чуть позже. Сейчас не время, пожалуйста. Я не могу о Чае сейчас.

– Все будет хорошо, – нежно сказала Кейрра, коснувшись его плеча, а Ужасный Эйхнар, прошедший на кухню, крикнул оттуда:

– Иди-ка ты, малыш, на жеребьевку, пока там корабль не уплыл. Нужно, чтобы кто-то следил за тем, чтобы нашу сирену не сняли с участия на основании одних слухов.

– Да, верно, – согласился юноша, ободряюще похлопал по руке пытавшуюся обнять его Кейрру и вышел.

Девушка, когда дверь закрылась за ним, тихо попросила у меня разрешения дождаться вместе с нами новостей, и я не нашел повода ей отказать. Из кухни все это время до меня доносились становившиеся все более и более яростными щелчки кнопкой чайной машины, завершившиеся, наконец, криком:

– Да почему у вас тут все не работает в это идиотском городе?! А? – за этим последовал грохот, с которым, по всей видимости, пнули сервант: – А?!

– Работает, – громким, но спокойным голосом ответил я, накрыв собой задрожавшую ладонь Кейрры, – просто не так, как вы привыкли. Ваш чай, уже заваренный, там, в термосе справа, осторожно – это крепкая заварка, впрочем… – это я сказал уже под знакомый удручающий шипящий звук, – как разбавлять, вы помните.

Услышав еще один подозрительный шорох, я пробежался по подлокотнику кресла Эйды и заглянул в кухню, чтобы вовремя остановить Эйхнара, уже взявшего в руки коробочку.

– Эта соленая карамель моя. Не трогайте ее, пожалуйста, – и, проследив за тем, чтобы он молча убрал упаковку туда, откуда взял, отметил глазами, что пачка не вскрыта, – спасибо.

Сделав себе напиток, механик, уже больше не разговаривая с нами, вышел в зал и принялся что-то делать со своим прототипом. Кажется, улучшать.

Мы с Кейррой посидели немного над теорией интервалов «щелчковой заварки»: тридцать секунд на девяноста градусах, затем полторы минуты на семидесяти для сорта «Снег на ресницах», полторы минуты на пятидесяти градусах, потом пятнадцать для «Тайны протянутой руки», «Замкового камня» и так далее. Раз уж время оказалось свободным, я предложил Кейрре снова попробовать поддержать насыщение чая волосами под моим контролем на этот раз, но опять вышло кисло, слишком кисло для того, чтобы пить, пусть и в меньшей степени, чем раньше.

Позже мы съездили пообедать в столовую, где поболтали с уже знакомой мне хозяйкой. Та долго нам сочувствовала в связи с тем, что Дейрана выгнали отовсюду, кроме нашей команды, вот она бы обязательно сделала наоборот, потому что другие команды ей совсем не симпатичны, не то что мы… Новостей все не поступало.

Я часто обращался к здешней ликре и чувствовал Дейрана в пределах ликрового квартала (тот то и дело касался заводи по своим причинам), но он молчал. День, наполненный тянущейся тревогой, казался каким-то особенно пустым.