Он замолкает на мгновение, его карие глаза пристально смотрят на меня, прежде чем в них появляется выражение покорности.

— Я убил того, кого любил.

— Что? — говорю я, застигнутая врасплох. — Я… Как мы можем это закончить? — спрашиваю я, наконец-то выбрав подходящую реакцию на такое откровение — такую, при которой я проигнорирую то, что он только что сказал, потому что я еще не совсем готова к тому, что он мне доверится. — Как нам покончить с покушением на тебя?

Впервые с тех пор, как мы познакомились, он выглядит неловко.

— Мы не можем.

Я решительно качаю головой.

— Нет. Должен быть способ.

Он тяжело вздыхает, и я почти представляю, как вся тяжесть мира ложится на его плечи.

— Есть два пути. Один невозможен, а другой предполагает кровопролитие.

Я думаю об этом, и какая-то больная часть меня принимает эту идею, если это означает, что я смогу увидеть Мину в роли Джульетты.

— Расскажи мне о них.

— Первый способ — невозможный — заключается в том, что человек, который нанес приказ, или кто-то выше его, отменяет его.

— Почему это невозможно?"

— Потому что человек, который назвал приказ, ни за что не отменит его. И нет Андретти выше, чем тот, кто назвал приказ.

У меня отпадает челюсть.

— Как ты вообще смог разозлить главу семьи Андретти? Откуда ты вообще знаешь главу семьи Андретти?

Из того, что я знаю о семье Романо, следует, что они — огромная организация, а в огромных организациях большая рыба не знает маленькую. Точно так же, как я сомневаюсь, что генеральный директор Starbucks знает всех своих сотрудников, я сомневаюсь, что глава семьи Романо знает всех своих.

Я мало что знаю о семье Андретти, но предполагаю, что здесь действует та же логика. И почему-то я думала, что Николайо — мелкая дичь. Да, он устрашающий, как черт, и, очевидно, достаточно богат, чтобы быть на вершине.

Но в то же время… в моей голове не укладывалось, что он может быть большой собакой из семьи Андретти. В конце концов, он Андретти на территории Романо. Если он действительно важен, разве он не должен жить на территории Андретти, а не на вражеской территории?

— Он мой младший брат.

У меня отпадает челюсть, и я отшатываюсь от этой информации, которую нелегко воспринять. Если глава семьи Андретти — младший брат Николайо, значит, Николайо не просто связан с мафией. Он — королевская семья мафии. И что-то мне подсказывает, что если бы не случилось того, что случилось, я бы жила с главой семьи Андретти. А не с опальным наследником, который скрывается. Я даже не могу осознать этого, поэтому отбрасываю эту мысль и сосредотачиваюсь на другом нелепом подтексте его заявления.

— Твой младший брат организовал на тебя покушение?! — почти кричу я. — Подожди… Если он твой младший брат, разве ты не должен его превосходить? Разве ты не можешь сам отменить нападение?

Он вздыхает и садится рядом со мной на диван.

— Он не отменил покушение на меня, потому что не простил меня за убийство дяди.

От его слов я теряю дар речи. Я даже не могу представить, что могу повредить хоть один волос на голове Мины, но если бы дело дошло до драки и мне угрожали, то, полагаю, я бы не задумываясь причинила вред одному из своих "родителей".

— И потому что я убил своего дядю, меня отлучили от семьи, а значит, я лишился места будущего капо Бастоне — младшего босса, а со временем, после смерти отца, и капо Фамилья — босса.

— И твой брат занял твое место, — заканчиваю я и колеблюсь, прежде чем добавить: — Почему ты убил своего дядю?

— Потому что Ашер собирался это сделать, и это не было бы милосердной смертью.

Мое сердце плачет по Николайо. Я даже представить себе не могу, что окажусь в ситуации, когда мне придется убить Мину, чтобы защитить ее от ужасной смерти. Какая-то часть меня чувствует, что я буду слишком слаба, чтобы сделать это.

— Зачем Ашеру убивать твоего дядю? — спрашиваю я.

— Месть. — За четыре дня до приезда Ашера во Флориду мой отец заказал убийство Винсента Романо. Оно провалилось, и семья Романо послала Ашера, чтобы он отомстил.

— Почему он заказал убийство Винсента Романо?

— Потому что Романо и Андретти враждовали.

— Почему?

Он громко смеется, пугая меня.

— Честно говоря, я не знаю, почему мы в состоянии войны, но так было всегда. Так было и до моего рождения. Иногда гневу учатся, и это все, что ты знаешь, потому что это все, чему тебя учили. Именно в таком состоянии сейчас находится Ренье, мой брат, и до него не достучаться. Вот почему я сказал, что Ренье отменить это невозможно. Этого не произойдет ни за что.

— Но ты сказал, что есть другой путь. — Я колеблюсь, когда вижу мрачное выражение его лица. — И какой же?

— Долг крови должен быть погашен.

— Что такое долг крови?

— Кровь — это валюта в этом мире. Если ты берешь определенное количество крови, ты должен ее отдать. Это был единственный способ удержать нас от убийств в те времена, когда это легко сходило с рук правоохранительным органам.

— И сколько крови ты взял?

— Я убил одного парня по имени Анджело. Он еще даже не был помощником. Они занимают низкое положение, даже ниже, чем солдаты. И теперь, я полагаю, Нац.

— Звучит не так уж плохо. Тебе всего лишь нужно отдать кровь двух жизней? Я уже видела, как ты застрелил двух человек.

— Все не так просто. Анджело был новобранцем. Он не был важным. Еще даже не совсем Андретти. Его жизнь не имеет значения для кого-то из высшего руководства. Ситуация с Нацом сложная, потому что он никто, но его отец был кем-то для моего отца. — Он вздыхает. — Но мой отец мертв, и если Реньери вдруг не сблизится со стариками, это не будет иметь значения. К тому же, Нац был на территории Романо, когда это случилось. Этого достаточно, чтобы перерасти в тотальную войну с мафией, если за это потребуют долг крови. Никто не выиграет, если это случится, так что это останется без возмездия.

— Значит, остается твой дядя Лука.

— Да.

— Но Романо были на территории Андретти, когда его убили.

— Но Романо не убивал его. Это сделал я.

— И как же ты заплатишь этот кровный долг?

— Он был капо семьи Андретти. Чтобы кровный долг был погашен, другой капо должен пожертвовать своей жизнью.

Я задыхаюсь.

— Как Винсент Романо.

Николайо неохотно кивает.

— Да, но я бы никогда не допустил этого. И Ашер тоже. — Его глаза встречаются с моими. — Есть другой способ оплатить кровный долг.

— Как? — спрашиваю я, хотя, судя по выражению его лица, знаю, что ответ мне не понравится.

— Когда рождается наследник мафии, он автоматически и навсегда получает титул капо. Независимо от отлучения.

— Что ты хочешь сказать, Николайо?

Но я подозреваю, что знаю, на что он намекает. Что он может заплатить кровный долг.

И как бы я ни была зла на него сейчас, кровь отхлынет от моего лица, когда он подтвердит это.

— Если я умру, кровный долг будет погашен… Если я умру, все это закончится.

Ошибаться — человечно,

прощать — божественно.

Александр Поуп

НИКОЛАЙО АНДРЕТТИ

24 года

Я не против сильного удара в живот.

На самом деле я приветствую физическую боль. Я наслаждаюсь ею. Мне бы только хотелось, чтобы самодовольная рожа моего брата была где-нибудь еще, только не здесь, с ликованием наблюдая за моим жестоким избиением, когда один из его солдат обрушивает удар за ударом на мое и без того избитое и покрытое синяками тело.

Глаза Ренье полны триумфа, как будто он поймал меня, хотя на самом деле я и не пытался скрываться. Возможно, было ошибкой присутствовать на похоронах отца, но старик был мне хорошим отцом до того, как все пошло прахом. Четыре года изгнания не перечеркнули двадцати лет достойного воспитания, так что я решил отдать дань уважения.

И я не собирался делать это, прячась издалека, как гребаный трус.