А дядя Лука этого не заслуживает.

Поэтому, ни секунды не раздумывая, я поднимаю пистолет и нажимаю на курок.

После первоначального взрыва наступает момент тишины, когда глаза Ашера расширяются, и мы смотрим друг на друга. Я разрываю зрительный контакт и отворачиваюсь, с трудом сдерживая позывы к рвоте. Я не смотрю на мертвое тело дяди Луки. Не думаю, что смогу его переварить.

Вместо этого я выхожу из комнаты, и Ашер следует за мной по пятам.

А там, в коридоре, в одиночестве, с мутными глазами и дезориентированный ото сна, стоит Ренье. Он растерянно смотрит между мной и Ашером. Но потом он делает двойной взгляд, и я понимаю, что он видит.

Он видит меня.

Он видит Ашера.

Он видит пистолет.

И он в моих руках.

Гнев является кислотой,

которая может нанести

больше вреда сосуду,

в котором она хранится,

чем тому, на кого она изливается.

Марк Твен.

МИНКА РЕЙНОЛЬДС

Настоящее

Время уже давно ускользает от меня. Несколько недель назад я сдавала экзамены. Сейчас я только сдала последний экзамен и нахожусь в неделе от выпуска. Неделя до участия в церемонии вручения дипломов.

Неделя до того, как меня выгонят из Вейзерли Холл.

Мне нужно срочно найти новое место жительства. Лучший вариант? Браунстоун Джона. Я и так оставалась там почти каждую ночь. Он пишет мне почти каждый день, и я честно говорю, что делаю успехи.

Я ловлю его на том, что он смотрит на меня, когда думает, что я не смотрю. В его взгляде всегда чувствуется тоска, и это не просто моя надежда или тщеславие. Она есть, и она сильна. Наше совместное будущее начинает казаться все более неизбежным, и это только возрождает мою надежду на нас с Миной.

Еще месяц или около того, и у меня на пальце будет кольцо.

Я чувствую это.

Я благодарю водителя Убер и выхожу из машины, медленно поднимаясь по лестнице к дому Джона. Я открываю дверь запасным ключом и, оказавшись в прихожей, прислоняюсь к внутренней стороне входной двери и несколько минут дышу, сердце колотится так громко, что слышно в ушах.

Несмотря на то, что я уверена в том, на каком этапе находятся наши отношения, предложение переехать так рано — это большой шаг.

Это рискованно, но у меня нет выбора.

Нелла и Лорен, две мои единственные подруги из колледжа (и вообще когда-либо), покидают Нью-Йорк. Нелла возвращается в Аризону, а Лорен — в Канаду. Естественно, я не могу поехать с ними.

Где бы ни была Мина, там буду я.

И это происходит в одном из самых дорогих городов мира.

Ну и ладно.

Я расправляю плечи, поправляю волосы и поднимаюсь по темным деревянным ступеням к дому Джона, злобно покачивая бедрами, как только оказываюсь на верхней площадке лестницы. Для этой миссии я одела туфли на каблуках и джинсы-скинни, которые, как я знаю, сведут Джона с ума.

У тебя все получится. Это должно произойти. Ты войдешь туда и предложишь переехать. Он согласится, и следующим шагом после этого будет брак. Легко. Ты справишься, Минка. Ради Мины.

Но, даже мысленно подбадривая себя, я не могу не сомневаться в себе. Я никогда раньше не спрашивала никого, могу ли я переехать к нему. Я нечасто бываю не в своей тарелке, но здесь я точно не в своей тарелке. Я даже не уверена, достаточно ли времени прошло в наших отношениях. Прошло всего около двух месяцев, а для меня это большой срок. Но Джон намного старше меня, и два месяца для него могут оказаться сущим пустяком. Всего лишь всплеск на его радаре. От этого зависит так много, и я начинаю чувствовать себя неуверенно, сомневаясь, что все получится.

И когда я тихо открываю дверь в спальню Джона и вижу рыжеволосую женщину, тихонько подпрыгивающую на члене Джона, я точно знаю, что ничего не получится.

Мои глаза расширяются, когда я вижу это перед собой.

Среднего возраста.

Зеленые глаза.

Веснушчатое лицо.

Темно-рыжие волосы.

Полные губы.

И щедрая грудь.

Эта девушка — я.

Более старая версия меня, но все же я.

Только она не такая, потому что Джон не занимается со мной сексом без презерватива. Он не закрывает глаза и не сжимает кулаки, когда находится внутри меня. Он не благоговейно шепчет мне на ухо слово "малыш" снова и снова.

Эта версия Джона передо мной — чужая. Он поклоняется этой женщине. Он смакует ее вкус и ощущения, медленно входит в нее и прижимает ее тело к своему, словно любой дюйм пространства между их телами — это слишком много дюймов. И клянусь, это выражение его лица — такое непривычное для меня — может быть просто любовью.

Я сразу же поняла, что это такое.

Я — замена.

Я — женщина, которой Джон звонит, когда не может получить эту женщину. Какая бы история ни была у этих двоих, я ничто по сравнению с ней. Она — та женщина, которую он хочет, когда он со мной. Она — причина, по которой я ему нравлюсь, и она — причина, по которой он меня не любит.

И я знаю, без сомнения, что у меня никогда не будет кольца на пальце левой руки.

Не тогда, когда это кольцо будет на ней.

Моя первая мысль — Мина.

О, Боже, Мина.

После этой недели я стану бездомной. Мне негде жить. В голове проносится миллион вопросов. Что это значит для Мины? Что это значит для нас? Как я верну свою младшую сестру, если не смогу найти ни работу, ни жилье?

Я чувствую, что подвела сестру, и вся глупая надежда, которую я питала после последнего визита к ней, гаснет под удушающим грузом моей некомпетентности.

Но моя вторая мысль хороша для Джона.

Потому что, как бы я ни ненавидела его за это, я не могу ненавидеть его за то, что он чувствует что-то к кому-то еще.

Я могу ненавидеть его за то, что он разрушил мои шансы получить опеку над Миной. Я могу ненавидеть его за то, что он ввел меня в заблуждение. Я могу ненавидеть его за то, что он трахается с другой женщиной за моей спиной.

Или это я трахалась за ее спиной?

Не знаю.

Но в любом случае я не могу ненавидеть его за любовь к ней.

Тоскливые взгляды, которые он посылал мне, пока мы были вместе, я принимала за увлечение. Теперь я знаю лучше. Они были не для меня. Он хотел ее, а остановился на мне. Вот откуда эти взгляды.

Я была глупа, самонадеянна и наивна, думая, что смогу вальсировать в его жизни и все будет так просто. Он прожил гораздо больше, чем я, и это делает ему больше чести, чем я когда-либо отдавала.

И единственное, что мне остается, — это жить дальше.

Я пробыла в комнате меньше шестидесяти секунд, и они были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить меня. Поэтому я медленно отступаю от двери, сосредоточившись на том, чтобы не шуметь. Чтобы мои шаги были легкими, а боль в сердце — тихой.

Потому что если я буду думать о чем-то другом, если я сосредоточусь на тяжести своего положения, разочарование, которое я с трудом сдерживала последние четыре года, захлестнет меня.

Однако, когда я проскальзываю мимо кухни и замечаю на стойке телефон той женщины, завернутый в яркий неоново-зеленый чехол, того самого нелепого неоново-зеленого оттенка, который, как утверждает Мина, является ее любимым цветом, я не могу остановить охватившее меня разочарование.

Но как только оно приходит, оно уходит.

Потому что сейчас трудно испытывать гнев, когда все, что может испытывать мое тело, — это печаль.

Слабые не умеют

прощать. Прощение

является чертой сильного.

Махатма Ганди

МИНКА РЕЙНОЛЬДС

18 лет

Аарон ужасно целуется.

Именно об этом я думаю, выходя из затхлого лифта в мрачный коридор своего многоквартирного дома, где мы с Миной живем с тех пор, как мои биологические родители отказались от меня. Иногда женщина, родившая нас, бывает рядом. Иногда нет. Но что никогда не меняется, так это я и Мина.