В конце концов, "Кольт" мне нравится больше, чем "Смити". Я больше ему доверяю, и, что еще важнее, он из лучших запасов.

Джон закатывает глаза, и мы снова стоим втроем в тишине. Я осматриваю улицы, высматривая очередных проходимцев, и легонько пинаю лежащего на земле парня, чтобы убедиться, что он еще в отключке.

Я бы и за миллиард долларов не стал сотрудничать с этим унылым мешком дерьма, но кто знает?

Какой-нибудь идиот, возможно, так и сделал.

Если так, то он может быть еще на свободе.

И это заставляет меня быть начеку, пока, наконец, Декс не выходит из своей парадной двери с миниатюрной брюнеткой, спотыкающейся позади него. Она одета в облегающее платье, а на ее худенькие плечи накинут один из пиджаков от костюма Декса. Через несколько секунд к обочине подъезжает машина, похожая на ту, что забрала Рыжую-младшую.

Декс открывает перед девушкой дверцу, и она откидывается назад, чтобы небрежно поцеловать его. Он грубо похлопывает ее по попке и закрывает за ней дверь, как только она забирается на заднее сиденье машины. На его лице беззаботная ухмылка, когда он небрежно идет в нашу сторону.

Как только Декс замечает, что Джон тоже здесь, он спрашивает:

— Камеры?

Я киваю, и мы вдвоем смотрим на Рыжую, которая смотрит на Джона.

Вздохнув, Джон говорит:

— Ладно. Дайте нам минутку.

Я тянусь вниз и хватаю бессознательного парня за ногу. Мы с Дексом подходим к моему дому, а парень волочится по земле за нами. На заднем плане мы слышим, как Рыжая протестующе хмыкает, а затем молча заходит в дом Джона.

Я жду, пока Джон присоединится к нам, а затем нажимаю несколько кнопок на новой системе безопасности. После быстрого сканирования сетчатки глаза и руки маленький гаджет на дверной ручке прокалывает мою кожу и берет каплю крови. После анализа дверь открывается сама, и мы втроем заходим внутрь.

Я отбрасываю ногу парня и машу Джону и Дексу, чтобы они оставались в стороне, пока я иду по коридору, датчики пола улавливают отпечаток моей походки, и отключаю систему безопасности, чтобы Джон и Декс последовали за мной.

Декс смотрит на лежащего на полу парня, затем вздыхает и неохотно берет его за ногу. Даже с его относительно высоким телосложением Декс с трудом удерживает вес нападавшего. Когда он, нападавший и Джон проходят через прихожую, закрыв дверь, я быстро ставлю на охрану систему безопасности.

Декс опускает ногу парня рядом со мной.

— Перебор, — решает он, и это, наверное, о многом говорит, ведь он живет и дышит техникой. У него даже есть своя собственная звездная, первоклассная система безопасности.

— Это необходимо, — отвечаю я в том же тоне, не комментируя тот факт, что за мою голову назначена награда в пять миллионов долларов благодаря одному разозленному, неумолимому и невежественному младшему брату.

Им не нужно это знать.

Если они узнают, то, скорее всего, из чувства самосохранения выкинут меня с острова.

И тогда мне придется убить их за то, что они меня разозлили.

А Декс мне вообще-то нравится.

Джон? Не очень. Он просто занимает место и воздух.

— Главы стран даже не имеют такого уровня домашней безопасности, — добавляет Джон.

Я холодно смотрю на него и говорю:

— Может, я важнее.

Джон молчит, но Декс фыркает, и мы втроем отправляемся в мою комнату безопасности. Я даже не успеваю ничего сказать, как Эммет и Райкер, два охранника в комнате, уже встают и выходят из комнаты, чтобы разобраться с бессознательным парнем, лежащим на полу в фойе. Я отправляю им быстрое сообщение, чтобы они тоже позаботились о следах крови на улице.

Я сажусь на стул перед компьютером и открываю программу для нашей уличной системы безопасности. Когда мы втроем устанавливали ее одному из техников Декса, мы договорились, что система будет работать из моего дома.

Так меньше всего шансов, что ее взломают.

Система также открывается только тогда, когда мы все трое вводим пароль. Это механизм безопасности, который мы добавили для нашей конфиденциальности и защиты, чтобы мы не шпионили друг за другом, хотя меня бы это не остановило. Это также гарантирует, что мы проверяем его только тогда, когда все согласны, что это необходимо.

Скрытые камеры, расставленные по нескольким кварталам Нью-Йорка, безусловно, нарушают тонну федеральных законов и законов штата о защите частной жизни, но это необходимо, когда мы живем так, как живем. У каждого из нас есть своя система безопасности на улице, но с этой системой я смогу отследить, откуда пришел злоумышленник и что он делал до того, как попал на нашу улицу.

Но что делать?

Хотя Декса трудно назвать невинным, он, как никто другой, посчитал нужным установить дополнительный уровень защиты, когда устанавливал систему. Защиту от нас. А это значит, что каждый раз, когда мне нужно будет ею воспользоваться, я должен буду звать этих ублюдков присоединиться ко мне.

Я ввожу свой код, серию случайных цифр, и встаю со своего места, чтобы Джон и Декс сделали то же самое. Когда они заканчивают, они оставляют меня работать, наделяя меня властью всезнающего бога.

И на краткий, поразительный миг я испытываю искушение злоупотребить ею.

У меня возникает искушение использовать ее, чтобы узнать больше о Рыжей-младшей, и я понятия не имею, почему.

Может, Декс был прав.

Людям нужна защита от нас.

От меня.

Мы считаем, что ненависть

это оружие, которое атакует

человека, который причинил нам вред.

Но ненависть — это изогнутый клинок.

И вред, который мы причиняем, мы

причиняем себе.

Митч Элбом

МИНКА РЕЙНОЛЬДС

Все улыбаются, кроме меня.

Улыбка на моем лице есть, но она не искренняя, как у них.

Она фальшивая, некрасивая и напряженная.

Обычно я отличная актриса. Просто спросите моих жертв. Я притворялась, что испытываю оргазм под самыми грубыми мужчинами — как внутри, так и снаружи, — и если вы спросите их, они, вероятно, скажут вам, что это лучший секс в моей жизни.

Но, правда в том, что у меня никогда не было хорошего секса.

И об этом странно думать, когда декан Уилтонской школы права имени Рузвельта объявляет мое имя, мою концентрацию и слова "Suma Cum Laude". (пер. с наибольшим почётом).

Глубоко вздохнув, я снова наклеиваю на лицо фальшивую улыбку и прогуливаюсь по длинной сцене, сосредоточившись на том, чтобы не упасть на задницу и не выставить себя дурой перед потенциальными папочками, работодателями, профессорами и коллегами.

Я сексуально покачиваю бедрами, пожимая руку декана и подмигивая камере, ведущей прямую трансляцию со сцены. Сейчас в толпе сотни миллионеров и миллиардеров на церемонии вручения дипломов юристам в Уилтоне.

Возможно, я выдаю желаемое за действительное, но хорошо поставленное подмигивание может привлечь внимание одного из них. В чем я отчаянно нуждаюсь, поскольку до завтрашнего дня мне нужно съехать из Вейзерли-холла, а я до сих пор не нашла себе жилье.

От этой мысли моя улыбка становится еще более принудительной, и декан шепчет в уголок рта:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — неубедительно вру я.

Он ничего не комментирует, потому что, будем честны, ему все равно.

Никого, кроме Мины, это не волнует, и от этого мысль о том, что мне не удалось выполнить что-то из моего контрольного списка, чтобы вернуть ее, становится еще более невыносимой.

На моем лице нет ни одной искренней улыбки, когда я позирую для последнего снимка фотографам, расположившимся у подножия сцены. Как только последний снимок сделан, я стираю с лица напускную улыбку, прежде чем выйти на противоположную сторону сцены и присоединиться к остальным выпускникам, которых уже вызвал декан.

Я сажусь рядом с незнакомцем, и через мгновение следующий выпускник, выходящий на сцену, садится по другую сторону от меня. Она тоже незнакомка. И пока я сижу между ними, зажатая между двумя незнакомыми мне людьми в тот момент, который должен стать одним из самых гордых в моей жизни, я не могу не чувствовать себя несчастной.