- Где мой брат? – Внезапно сменил тему разговора Федогран, и грозно посмотрел на десятника.

- Освободили уже, сюда ведут. – Тот не испугался и даже улыбнулся в ответ, вновь погладив лысину. – Сейчас явится. Встретитесь.

Оборотень выглядел бледным, но не сломленным. Сверкал глазами и шел гордо. Ему не сказали, что произошло и Вул был уверен, что ведут на казнь. Недоуменно посмотрев на Федограна, он поначалу вздрогнул, потому что решил, что того тоже пленили, еще бы, вид у богатыря был страшный. В нательной рубахе, залитой кровью из рассеченной скулы, в окружении вражеских воинов.

Почему-то у человека так устроено, что страшное он замечает сразу, а вот хорошее, только потом. Так и оборотень, не сразу увидел шишка, Бера и ватагу Хлуда, а когда наконец рассмотрел, да еще что те вооружены и не связаны, все напряжение в душе отступило, и губы сами расползлись в улыбке.

- Брат. – Вырвалось хором у счастливых друзей, и они обнялись.

- Кхе… - Покашливание, явно не от простуды, и больного горла прозвучало рядом и заставило Федограна обернуться.

- Ну так что, насчет Веча? Поможешь? – Хитро сощурился Трислав.

- Почему я? – Вопросом на вопрос ответил парень. – Я, вроде, вам не друг? Только что воевали?

- А мы и не дружить предлагаем. – Хмыкнул седоусый. – Ты с верхушкой княжества воевал, и упокоил, без начальства нас оставил, а с нами не бился, мы в сторонке стояли. Набедокурил? Значит тебе и исправлять.

- Вон, Хлуд проведет. - Кивнул в сторону атамана Федогран.

- Э нет… - Протянул воин. – Я тут с мужиками переговорил, мы его на место волхва выбирать будем, он и богов старых уважает и обряды знает, нет у нас больше желания Чернобогу кланяться, он может и живой бог да только больно уж кровавый, и справедливость не по нашенски понимает. – Он не на долго задумался, словно вспомнив что-то, а потом встрепенулся, как морок отогнал. – Так, о чем я… Ах, да… Нельзя Хлуду во главе Веча стоять, если бы его князем выбирали, то да, а вот волхвом невместно, не по правилам это будет.

- Ты как та коровья жвачка. – Не мог не вмешаться шишок. – И жевать не вкусно и выплюнуть лень. Уймись, проведет он ваше Вече, а я помогу. – Махнул он рукой, словно точку в споре поставил, и дернув Федограна за ух, затараторил склонившись, и держась за мочку. – Чего ты кочевряжишься? Проведи ты им это злосчастное собрание. Мало ли чего. Вдруг они снова какого нибудь убогого править поставят. Убивай его потом, мучайся. А ты проконтролируешь, чтобы такого не случилось, да и не допустишь непотребства.

- Тьфу на вас. – Сплюнул Федогран, уже в душе согласившись. – Только уговор. Всех, кого по старому закону в неволе держите, выпустить, извиниться и виру выплатить. Семьям тех, кого погубили безвинно, за старую веру, то же виру, и извинения.

- Сполним все, не сомневайся. – Кивнул Трислав, с серьезным видом. – Все, по правде, будет.

Три дня ушло на то, чтобы народ собрать. Три дня на нервах. Все это время братья прожили в княжеском тереме. Жены с детьми у покойного правителя не было, бобылём куковал, может характер такой у покойного был, может еще чего с ним не так, теперь уже никто не узнает, потому и выгонять никого не понадобилось, да и не смогли бы они так поступить. Не по-людски это с бабами да детьми воевать, не по правде.

За это время сожгли на костре старого князя. Правильно поступили или нет? Неизвестно. Решили по обычаям предков поступить, а там уж пусть боги выясняют, кому из них душа достанется, их это дело, а не простых смертных.

Все это время заправлял Федогран, общем мнением временно посаженный на трон. Как не пытался он противится, не получилось, в конечном итоге плюнул и согласился. Куда деваться?

Поначалу потянулись к нему с просьбами да разборками, все больше соседскими тяжбами да семейными неурядицами. Но парень рявкнул, чтобы ждали окончания Веча и нового князя, а он разбираться с мелочами не будет, так как не в курсе местных обычаев и правил, и пусть не пристают. Людской поток сразу оборвался, и больше никто к богатырю не приставал.

На третий день столица гудела как разъяренный улей. На площади насыпали свежего песка, установили дубовый помост и трон княжеский сверху настила воздвигли. Завтракать в этот день было нельзя, правило такое. Говорят, что на голодный желудок думается лучше и мысли светлее да злее становятся. Никто правоты этого утверждения не доказал, как, впрочем, и обратного. Но что уж тут поделаешь? Коль пращурами положено, значит исполняй и не перечь. Пришлось голодать.

Федограна облачили в алый атласный плащ с беличьей оторочкой и песцовым воротником с голубоватым оттенком. Надели красные сапоги с высокими голенищами на низком скошенном каблуке, и с серебряными, длинными, неудобно звякающими при ходьбе, шпорами. В руки дали княжеский венец, который на голову одевать было не положено, так как власть у богатыря временная, и он его должен будет на голову нового правителя одеть, как в принципе и плащ свой на плечи тому накинуть. Все это - символы власти, и владеет ими парень временно, чему, впрочем, тот был рад. И с нетерпением ждал, когда избавится.

В сопровождении братьев, и трех, самых авторитетных десятников, в числе которых был и Трислав, Федогран вышел на помост. Гул голосов мгновенно стих, и столица погрузилась в гробовую тишину.

- Скажи слово, Стольный глава. – Шепнул ему кто-то из-за спины. – Народ ждет.

Богатырь подошел к краю помоста и зачем-то поднял руку привлекая внимание, что было в общем-то лишним, потому что и так площадь молчала, пожирая глазами воина. Что тут скажешь, переволновался, какой бы он ни был герой, а вот перед таким количеством народа речь держать, тут особый навык нужен, привычка, сразу не получится.

- Мы собрались тут. – Начал говорить хриплым, тихим голосом Федогран, но по мере того, как лилась его речь, голос крепчал и наливался силой. – Собрались, чтобы выбрать нового князя и нового главного волхва. Все вы уже наверняка знаете, что произошло со старыми. Пошли они против заветов предков, против старых устоев, против богов своих, честь и правду предали, за то и пострадали. Я как вы знаете руку к этому приложил, но не раскаиваюсь, и за деяние это прощения просить не буду.

Сегодня вы выберете новых вождей, тех кто поведет вас по жизни дальше, станет честью и совестью княжества Подгорного и стольного города Славь. Думайте, выбирайте с умом, второго шанса не будет, на веки, избранные вами, трон займут, и по наследству титул передадут детям своим. – Он замолчал, окинул взглядом площадь. – Я все сказал. Вече объявляю открытым. Предлагайте кандидатуры.

И площадь взорвалась:

- Вакулу!!! – Первым пробасил кто-то.

- У твоего свояка мозгов как у того телка. – Заржал кто-то. – Он из княжества хлев сделает, навозом засыплет.

- Хлуда в волхвы! – Рявкнули несколько голосов.

- Трислава в князья! – Перебил их гул.

- Поддерживаем! – Загудела площадь.

- Федограна хочу! – Вот такого поворота Богатырь не ожидал, и едва не вскочил с кресла.

-А что?! Я, пожалуй, поддержу! – Выкрикнули несколько голосов в мгновенно наступившей тишине.

- И я согласная, он такой красавчик, и плащ на нем дюже здорово сидит. – Тонкий женский голос разорвал площадь хохотом.

-Федограна в князья!

- Плащ ему идет!

- И венец ему к лицу будет. Правда Фекла?!

- И я свою кандидатуру снимаю. – Улыбнулся Трислав. – Лучшего князя чем Федогран и быть не может. Поддерживаю Вече. И Хлуда в волхвы поддерживаю. Голосуй народ, кто согласен в право иди, кто нет в лево.

Вся площадь пришла в движение и с шутками и смехом начала смещаться в право, на маленьком освободившимся пространстве осталась одна дородная тетка, непонимающе хлопающая глазами.

- Ты что же Фекла? Несогласна Федограна на княжество? А как же: «Красавчик и плащ?», иль уже передумала. - Чей-то голос из толпы выкрикнул слова с хохотом.

- Чу на тебя, оглашенный. Где тут право-то? От коль я знаю. – Растерянно буркнула та и покраснела под хохот площади. – Согласная я с Федограном, да и Хлуд мужчина правильный. Пущай правят.