Постепенно нарастало недовольство значительной части знати королем. Кризис разразился в 1465 г. В июне под стенами Авилы была организована пародийная церемония, так называемый «Авильский фарс», на которой кукла, представлявшая короля, в траурном облачении была усажена на стул, с которого была сброшена, что символизировало потерю трона. Среди участников этого действа были Хуан Пачеко, который до этого долгое время являлся ближайшим советником короля, и архиепископ Толедо Альфонсо Каррильо. Мятежники провозгласили королем Кастилии юного брата Энрике IV инфанта Альфонсо (как король, он мог бы стать Альфонсо XII), который так и остался игрушкой в руках магнатов. Энрике IV при помощи городов и некоторых представителей знати, сохранивших ему верность, например из рода Мендоса, победил мятежников в 1467 г. при Ольмедо. Но его нерешительность снова помешала ему сполна воспользоваться плодами этого успеха.

В 1468 г. умер от чумы молодой инфант Альфонсо. Кто же теперь мог стать наследником? У Энрике IV была дочь от второй жены, Хуаны Португальской, которую тоже звали Хуана. Злые языки утверждали, что отцом инфанты был новый фаворит короля Бельтран де ла Куэва, и прозвали ее поэтому Хуана Бельтранеха. Энрике IV в 1468 г. подписал пакт в Торос-де-Гисандо, в соответствии с которым наследницей провозглашалась его сестра Исабель (Изабелла). Причиной такого решения были сомнения не в отцовстве, а в законности второго брака короля52. Однако заключение брака Исабели с наследником арагонской короны Фернандо в 1469 г. без предварительного совета с королем (что было оговорено в Торос-де-Гисандо) вызвало недовольство Энрике IV, и он объявил, что его наследницей будет Хуана. С этого времени в королевстве началась смута, которая после смерти Энрике IV в 1474 г. переросла в войну за то, кто унаследует престол – сестра покойного короля Исабель или его дочь Хуана.

В XV в. начался рост в очень многих сферах. Во-первых, увеличивается население, численность которого при Энрике IV оценивается в 4–4,5 млн человек. Одновременно наблюдается рост посевных площадей, и тогда же в Кастилии развивается специализация культур, отчасти связанная с городским спросом. Другими активно растущими отраслями были рыболовство и добыча железа. Так, в Бискайе в начале XV в. объемы добычи руды составляли 18,5 тыс. кинталей, а к концу столетия – 40 тыс. кинталей. Также растет ремесленное производство. Хотя Рамон Каранде53 оценивал масштабы производства тканей как незначительные в сравнении с количеством шерсти, производимой в Кастилии, все же там было несколько крупных текстильных центров. Так, ткачи Куэнки во второй половине XV в. изготавливали 3–4 тыс. отрезов сукна в год. В связи с этим следует упомянуть о прошении, поданном депутатами третьего сословия на кортесах в Мадригале в 1438 г. Представители городов просили короля запретить импорт сукна и экспорт шерсти. Конечно, эта мера не была принята королевской властью, так как это означало бы сломать курс, сложившийся в королевской политике уже давно и ориентированный на покровительство экспортерам шерсти.

Но наибольшего процветания в XV в. достигла, несомненно, торговля. Рост внутренней торговли можно оценить прежде всего по увеличению дохода от алькабалы – подати, которой облагался оборот товаров. В начале XV в. в городе Медина-дель-Кампо по приказу инфанта дона Фернандо, сеньора города, начали устраивать ярмарки. Всего через несколько лет они стали знамениты на все королевство. В «Хронике дона Альваро де Луна» говорится применительно к середине XV в., что на ярмарки Медина-дельКампо «стекались огромные толпы людей не только из Кастилии, но и из других королевств». Ярмарки устраивались дважды в год и длились в общей сложности около ста дней. Туда съезжались, помимо торговцев из испанских королевств, купцы из других стран: Италии, Франции, Португалии и т.д. На них продавали и покупали разнообразные продукты: шерсть, вино, масло, мед, дорогие ткани и ювелирные украшения. С конца XV в. в широкое употребление входят векселя.

Внешняя торговля шла, естественно, по нескольким направлениям, прежде всего с другими королевствами полуострова – Арагоном, Наваррой, Португалией, Валенсией и иногда с Гранадой; однако атлантические тоговые пути развивались более динамично. Бургос стал крупнейшим центром, где заключались контракты на поставку шерсти, которая вывозилась из портов Страны Басков, в первую очередь Бильбао. В Бургосе в середине XV в. появилась купеческая гильдия (universidad de mercaderes). Среди товаров, которые отправлялись из испанских земель во Фландрию, на Атлантическое побережье Франции, в Англию, ганзейские города, первое место занимала шерсть, а следующая позиция принадлежала железу из Бискайи. В меньших объемах экспортировались масло, вино, квасцы, кожа и сахар, который привозили с Канарских островов. Импортировали ткани, высококачественное сукно, продукты из всех северных стран, а также гобелены, произведения искусства и предметы роскоши для высшей знати Кастилии. В городах по всему атлантическому побережью возникали консулаты купцов из Кастилии – в Руане, Нанте, Дьеппе, Брюгге. В последнем городе были даже два испанских землячества – кастильское и бискайское.

На юге полуострова сложилась другая крупная торговая зона – атлантическое побережье Андалусии, важная со стратегической точки зрения, поскольку здесь соединялись торговые потоки из Средиземноморья и Атлантики. Кроме того, это была ближайшая к Африке территория, откуда шли в Европу золото и чернокожие рабы. Самыми активными торговыми агентами здесь были генуэзцы, обосновавшиеся во многих андалусийских городах, прежде всего в Севилье, но также в Кадисе, Хересе-де-ла-Фронтера, Санлукаре-де-Баррамеда и Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Этим путем экспортировались оливковое масло, кошениль, кожа, воск, ртуть из рудников Альмадена, а в отдельные годы – пшеница. Товарами импорта были флорентийские сукна, ювелирные изделия в технике дамаскинажа54, специи и бумага.

Пожалования Энрике II и его наследников усилили позиции крупной знати, которая владела обширными сеньориями, где осуществляла в том числе и судебную власть. Перечислим лишь некоторые наиболее влиятельные роды в Кастилии XV в.: Веласко, Манрике, Энрикес, Пиментель и Киньонес на землях долины Дуэро; Мендоса и Суньига на юге Месеты; Гусман, Понсе де Леон, Фернандес де Кордова в Андалусии. Ступенью ниже стояла низшая знать – кабальеро и идальго. На противоположном социальном полюсе располагалось сословие трудящихся, довольно разнородная группа. Но большинство все же составляли крестьяне, обрабатывавшие чужую землю и находившиеся в положении зависимых от благородного сословия. Однако речь шла не только о социальных и экономических различиях между знатью и крестьянством, но также о представлениях, образах, ассоциировавшихся с этими социальными группами. В литературных и прочих текстах того времени знать предстает как благородное, законопослушное и благовоспитанное сословие, а крестьяне, напротив, грубые, грязные и невежественные.

В городах также существовало разделение на правящую олигархию и простых горожан. Городские кабальеро, как правило, были людьми состоятельными и в то же время входили в состав знати. Очень характерен пример Бургоса. В начале XV в. власть в городе принадлежала нескольким родам: Санто Доминго, Фриас, Престинес, Мате, Камарго. Это были семьи, преуспевшие в коммерции и одновременно старавшиеся породниться с местной знатью и вступить в самую престижную городскую корпорацию – «Братство Нашей Госпожи де Гамонал». Горожане, не принадлежавшие к привилегированному благородному сословию, были ремесленниками, мелкими торговцами, рыбаками, садоводами. Уровень их жизни был довольно скромным, а участие в деятельности консехо почти невозможным.