В апогее небывалого творческого расцвета в 63-летнем возрасте Ибсен вернулся в Норвегию. На чужбине он достиг всего, о чем мечтал: мировой славы, признания, материального благополучия; его пьесы шли на сценах театров всего мира; количество исследований и критических статей о нем не уступало количеству публикаций о Шекспире.

Вскоре после семидесятилетия он перенес несколько ударов. В последней (из двадцати шести) пьесе, «Когда мы, мертвые, пробуждаемся», Ибсен подверг суду свой творческий путь и оценил его как трагический провал.

Умер Ибсен в Христиании 23 мая 1906 г.

В России Ибсен был одним из «властителей дум». Его пьесы действовали на общество как наркотик. Его мотивы звучали в прозе Л.Н. Толстого, драматургии А.П. Чехова, поэзии A. А. Блока.

На русский язык Ибсена переводили А. и П. Ганзен, Н. Мирович, Ф. Золотаревская, А. Шарапова, Вс. Рождественский,

B. Адмони, Т. Сильман и многие другие.

После смерти Кэрролла большую часть его рукописного наследия сожгли. Нет, не инквизиция – родные братья. Надо было куда-то девать кипы бумаг, мешки макулатуры, чтобы освободить комнаты для нового хозяина. Вытащили во двор и подожгли. Хорошо занялось! Рисунки, рукописи, письма, фотографии. Кто его знает, может, там была еще одна «Алиса», а может, и не одна. Наверняка была глава о том, как два серых зайца подбрасывают хворост в костер, на котором сжигают зайца белого – «Святая простота!».

Чарльз Лютвидж Доджсон родился в небольшой деревушке Дарсбери в графстве Чешир 27 января 1832 г. Он был старшим сыном скромного приходского священника Чарльза Доджсона и Фрэнсис Джейн Лютвидж. При крещении ему дали два имени: Чарльз – в честь отца, Лютвидж – в честь матери. У него было семь сестер и три брата.

Образованием Чарльза до двенадцати лет занимался отец, эксцентричный и глубоко религиозный. Чарльз был заводилой среди детей, придумывал игры, показывал фокусы, сочинял рассказы, стишки, писал пьесы для домашнего театра марионеток, рисовал картинки, «издавал» рукописные литературные журналы.

Учиться Доджсон начал в грамматической школе Ричмонда, а затем продолжил в элитной Регби-Скул. Учился легко, проявив большие способности к математике и классическим языкам. Чарльз был левшой; ему запрещали писать левой рукой, и это, видимо, привело к заиканию.

В девятнадцать лет юноша был зачислен в аристократический колледж Христовой церкви Оксфордского университета со стипендией Боултера. Окончив Оксфорд с отличием по двум факультетам – математики и классическим языкам, Доджсон был допущен к научной работе и выиграл конкурс на чтение математических лекций в колледже. Ему предложили профессорский пост, для чего он должен был принять духовный сан и обет безбрачия. Приняв обет, Чарльз не спешил принять сан, так как не мог отказаться от увлечения фотографией и театром. Лекции давали приличный заработок, но не были его призванием.

Первое художественное произведение Доджсона, увидевшее свет, – поэма «Одиночество». На латыни «Чарльз Лютвидж» пишется как «Каролюс Людовикус». Сделав рокировку имен и обратный перевод на английский, Доджсон получил свой псевдоним: «Льюис Кэрролл». С этим именем он и вошел в клуб великих писателей.

В двадцать пять лет Чарльз получил степень магистра математики, в двадцать девять лет – посвящен в сан диакона. Вся его дальнейшая жизнь была связана с Оксфордом. Доджсон жил в небольшом доме с башенками. Слыл педантом и эксцентриком, затворником и чудаком, знакомств избегал, часами бродил по окрестностям.

Доктор работал без устали. Вставал на рассвете. Письменный стол, лекции, обед в колледже, прогулка (не меньше десяти километров) – и снова работа, далеко за полночь. Страдая бессонницей, Чарльз ночами придумывал алгебраические и геометрические головоломки и не засыпал, пока не находил решения. Позже он опубликовал эти головоломки под названием «Полуночные задачи, придуманные бессонными ночами».

У Доджсона было несколько любимых занятий, которым он посвящал свободное время. Он неплохо рисовал. Больших успехов достиг в искусстве фотографии. Особенно удачными получались у него снимки детей. Его считали одним из лучших фотографов столетия. Сохранились фотографии выдающихся людей того времени – поэта Теннисона, актрисы Эллен Терри, с которой писатель был дружен много лет, Фарадея, Томаса Гексли.

Страстью Доджсона был театр. Он, как ребенок, смотрел все кряду: детские спектакли, трагедии, фарсы, водевили. Любил все сказочное, чудесное и терпеть не мог пошлости.

Его обширную библиотеку составляли книги на самые разные темы – от оккультизма до евклидовой геометрии; религиозные трактаты шли вперемешку с брошюрами о неврозах, словари и справочники с фолиантами о чудесах.

Эпистолярное наследие Доджсона можно было бы занести в «Книгу рекордов Гиннесса», сохранись оно до сегодняшних дней. Писатель написал свыше ста тысяч писем, столько же и получил. Увы, уцелело всего 1305 писем.

Самой большой любовью доктора были дети. Скованный, заикающийся, робкий со взрослыми, Доджсон с детьми становился крайне занимательным собеседником; гулял с ними, играл, водил их в театр, придумывал для них рассказы. Общение с детьми предполагало непрерывный экспромт, и этот экспромт породил «Алису».

В 1856 г. в колледже появился новый декан – Генри Лидделл, вместе с которым приехали его жена и пять детей, среди которых была четырехлетняя Алиса, ставшая любимицей Доджсона. Как-то во время совместной лодочной прогулки Кэрролл рассказал историю о девочке Алисе. Детям сказка чрезвычайно понравилась, и они умоляли продолжить ее, а Алиса попросила записать ее. Через два года Кэрролл подарил Алисе рукописную тетрадку, наклеив на последней странице ее фотографию в семилетнем возрасте (столько лет героине сказки).

По совету друзей автор переписал сказку для широкого круга читателей. Так и явилась миру «Алиса в Стране чудес». Через шесть лет читатели с восторгом встретили вторую часть книги – «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье». Спустя еще двадцать лет Кэрролл издал вариант «для детей», породивший споры (вполне в духе самой сказки) вокруг этой книги: кому она предназначена – взрослым или детям.

В 1861 г. Доджсон принял сан диакона, что было промежуточным шагом к принятию сана священника. Изменения университетского статуса избавили его в дальнейшем от необходимости принимать этот сан, и он целиком посвятил себя математике. Доктор не раз привлекал внимание научной общественности своими математическими трудами, в том числе «Символической логикой». Особой виртуозности он достиг в составлении и решении сложных логических задач, с которыми в XX столетии не справлялись даже ЭВМ.

В 36 лет Доджсон взвалил на себя тяжкое бремя – после смерти отца на его попечении остались семь сестер и три брата, несколько племянников и племянниц, и всем он до своего последнего часа помогал материально. Может, от такой реальности он и убегал в свое Зазеркалье.

Летом 1867 г. Доджсон предпринял свое единственное заграничное путешествие – в Россию, заглянув по пути в Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг. За месяц он побывал в Петербурге и его окрестностях, Москве, Сергиевом Посаде и съездил на ярмарку в Нижний Новгород. Россия его поразила, а Малый театр и театр в Нижнем Новгороде восхитили «первоклассной игрой актеров».

Помимо двух «Алис» Кэрролл опубликовал сборник стихов «Фантасмагория», поэму в жанре нонсенса «Охота на Снарка», сборник загадок и игр «Словесные звенья», сборники «Дублеты, словесная загадка», «Стихи? Смысл?», «История с узелками», «Логическая игра», двухтомный роман – «Сильви и Бруно» и «Заключение «Сильви и Бруно» – огромный фантастический эпос, не имевший успеха. Роман, однако, прославило стихотворение-нонсенс «Песня Безумного Садовника», за которое английские филологи почитают Кэрролла знаменитым английским поэтом.