Варваре это страшно не понравилось. Она приготовилась обороняться. «Ну надо же, каков нахал! Явился настроение портить ни с того ни с сего. Погреться, называется, зашел!»

— К чему вы клоните? — насупилась она.

— К сотрудничеству, — он ухмыльнулся и вынул руки из карманов.

Однажды в ее магазин уже являлся подобный тип, правда, чуть помоложе и с бритой башкой. А еще у того типа золотая цепь на шее висела на пять кило, и в руках он держал мобильный телефон. Так вот тот тип склонил ее «к сотрудничеству», и теперь у Варвары, к ее большому стыду, есть «крыша». Правда, толку от этой «крыши» никакого. Платит каждый месяц непонятно кому и непонятно за что…

При этих воспоминаниях, а также от мыслей, возникших насчет новоявленного посетителя, Варвару заколотило мелкой дрожью. Она сжала зубы, судорожно соображая, что ответить, если этот мужик предложит нечто в том же духе, что и тот молодчик, которому она уже три года исправно платит дань.

Видя ее состояние, посетитель перестал улыбаться. Даже слегка смутился.

«Ну точно, — тут же пришла в отчаяние Варвара, — сейчас перейдет на бандитский жаргон».

— Я Максим, — он слегка поклонился.

— И что теперь? — ответила она с вызовом.

— Ну… я не знаю… — похоже, он окончательно растерялся, — когда-нибудь вы закончите обход своих владений, и я приглашу вас выпить со мной чашечку кофе.

— Кофе?! — она поперхнулась, но быстро взяла себя в руки. — С какой это, позвольте узнать, радости я потащусь с вами пить кофе?

— У-у-у… — протянул он и прищурился, — а вы Варвара?

— Варвара Константиновна.

— А я Максим, — он даже двинул своими густыми бровищами, стимулируя ее мозги вспомнить то, что, по его мнению, она должна была вспомнить в данный момент.

Как назло, Варваре ничего, кроме ругательств и телефона «02», в голову не приходило.

— Мне о вас Катерина много рассказывала. У нас с ней, оказывается, есть общие знакомые, вот мы и познакомились в гостях…

— О господи! — Варвара схватилась за голову. — Предупреждать нужно. А то ведете себя то как инспектор сантехнадзора, то как представитель бандитской группировки, что, в принципе, одно и то же.

— Да?! — искренне удивился он.

— Да! Переполошили бедную женщину.

— Еще немного, и эта бедная женщина размозжила бы мне голову тупым, но тяжелым предметом, — усмехнулся он.

— Ничего подобного. Я просто бы повернулась и ушла.

— Не в вашем стиле, — уверенно заключил он, — вы не отступаете.

— Да и вы тоже.

— Так как же насчет кофе? — он нервно кашлянул.

— Вы так спрашиваете, будто это вопрос жизни и смерти.

— Вы не понимаете, — смутившись, пояснил он, — это вечный камень преткновения. Обычно на такой вопрос женщина отвечает мне «нет». Почему — не могу объяснить.

— Может, стоит слегка сменить предложение? Не кофе, например, а чай. — На душе стало веселее, в основном оттого, что Максим не являлся членом новоявленной бандитской группировки. И теперь он ей даже понравился.

— Так пойдете пить кофе или нет?

— Прямо мания какая-то! Еще немного, и вы меня силой потащите.

— Точно, — он широко и дружелюбно улыбнулся, — я ужасно хочу выпить кофе в вашей компании. И поверьте, меня ничто не остановит, даже ваше сопротивление!

…Мы собирались отметить уже двадцатую годовщину свадьбы. Вот буквально через неделю… А тут он приходит, странный такой, понурый. Я сразу поняла: что-то стряслось. Как будто подменили — другой человек. «Я, — говорит, — ухожу!» Как так уходишь?! Куда?! «Люблю, — говорит, — другую, и все дела». Ну, думаю, перебесится и вернется. Мало ли что в жизни бывает. Мужику за сорок перевалило, он у меня не гулял никогда, снесло головку. Потом оглянулась, а машина — на него, дача — на него, квартира двухкомнатная, которую мы сыну купили, тоже — на него. Сын учится пока в училище военном, квартиру оформили на мужа, я ж думала, что мы с ним навеки. А он ушел. Я его разыскивать начала, на работу звонить. А эта стерва — его новая, трубочку берет и спрашивает, мол, кто звонит. Я отвечаю — жена. А она, видно, ухмыляется, тварь такая, и говорит: хотите сказать, бывшая жена! Вы бывшая, потому что я — настоящая. И перестаньте изводить нас звонками. Тут я за голову схватилась, ведь у меня-то еще дочь в пятом классе. Кто ее поднимать будет? Эта зараза его нынешняя тут же забеременела, так что у него голова забита ожиданием ребеночка. А о нас он уже месяца три не вспоминает, даже не звонит. Как мы, что? Не подохли ли с голоду? В общем, как подменили мужика. Может, опоила она его чем-то? А сколько я на него сил и здоровья потратила! Вместе же пробивались! Было время, когда он в институте учился, потом в аспирантуре, потом докторскую писал, а я все — как проклятая, на трех работах, вечером с детьми, ночью по хозяйству. Десять лет вкалывала за двоих. И вот тебе награда за труды. Он выучился, на работу на хорошую устроился — и всех нас побоку. И ладно бы я, детей жалко. Ну хорошо, я ему уже не пара — толстая, страшная. Но дети-то при чем? Дети же наши! Общие! Теперь вот дочь, как придорожная трава, растет. Куртку купить не на что. Где справедливость?!

Слушая эту не первую за вечер в «Клубе разбитых сердец» историю развода, Варвара пришла к мнению, что, в сущности, Лев Толстой был не прав, говоря о том, что все счастливые пары счастливы одинаково, а несчастливые несчастливы как-то по-разному. Как раз с точностью наоборот: у счастья масса подробностей — тут тебе и походы в лес, и совместная покупка первой ерунды в дом, и переезд, и катания на лыжах, и путешествия, и легкая перебранка, и примирения, рождение ребенка, — да мало ли еще чего. И у каждого человека эти подробности разные. Зато несчастье вымазано всегда одинаково — черной краской. И развод банален до тошноты, и измена, и когда бросают тебя, понимаешь, что бросают не как-то там по-особенному, а как всех. Вон целый клуб с разбитыми сердцами. Сидят в кружочке десять женщин и рассказывают приблизительно одно и то же. Разница лишь в именах да социальном положении. И это только за один вечер, а завтра сюда еще с десяток придут. И так каждый день.

Пока она размышляла, один скорбный оратор сменился другим. Женщина, как почти все, средних лет, убитая своим горем, смахнула слезинку и продолжила историю, начало которой Варвара прослушала:

— …Пока он в плавание ходил, я же верной ему была. А сколько мужиков вокруг меня вертелось. Думаете, легко, по два-три года без мужа? Потом в Москву переехали, я ему во всем помогала. Первых клиентов его бизнеса я ему находила. Он же у нас чистоплюй, он не станет убеждать людей у метро. По газетным объявлениям тоже я звонила, товар фирмам предлагала. Сутками на него работала бесплатно, потому что одно дело, совместное, налаживали. А как наладили, выяснилось, что это исключительно его заслуга. По его версии, он мне ничего не должен. Близнецы наши выросли, он их любит и по-прежнему общается, а я — отрезанный ломоть. Он меня и не любил, оказывается. А вся моя преданность, помощь — это все в один момент забылось. Я не могу понять — зачем я потратила девятнадцать лет жизни? Что я теперь? Да за эти годы я бы такого добилась, а теперь выпустила пташку из гнезда, и все сначала. Где взять силы? Ладно, согласна, не любит, встретил молодую, красивую — что ж, такова жизнь. Но какая-то благодарность за пятнадцать лет совместной жизни, за близнецов, за то, что не знал ни о пеленках, Ни о ветрянке, вообще ни о чем: придет, «козу» им сделает и к телевизору. Вот за все за это, за сладкую жизнь, которую я ему обеспечила, где отдача? Не о чувствах сейчас говорю. Хоть бы бизнес разделил, как порядочный человек! Все же отнял: и себя, и дело».

Варвара к концу этого выступления вытянулась в струну. История ей показалась до боли знакомой. Такой знакомой, что она не выдержала и спросила:

— А вашего мужа не Иваном зовут?

Женщина с полминуты хлопала удивленными глазами. Потом проглотила разбухший в горле ком и кивнула: