Я сделал выпад. И вытащил её на камни. Её тело казалось безжизненным. Губы были тёмно-синими, почти такого же цвета, как вода, из которой я её только что вытащил. Я приложил ухо к её рту, проверяя дыхание.

Блядь, блядь, блядь.

Я приложил два пальца к её шее, ища пульс. Слабое биение в пальцах подтолкнуло меня сделать искусственное дыхание, и я был благодарен за то, что прошёл курс. Мама записала нас троих (меня, отчима и себя) на случай, если с Атласом что-то случится.

Наконец, она откашляла воду, но не реагировала ни на какие мои слова. Я убрал её волосы с лица, и тогда я почувствовал густую, липкую субстанцию.

Кровь. Очень много.

— Оставайся со мной. С тобой всё будет хорошо.

Я подхватил её на руки и пошёл по тропинке на берегу, поднимаясь к своему грузовику на холме. Грязь и песок хлюпали под моими ботинками. Мне нужно было отвезти её в больницу. Всю дорогу я смотрел на неё, чтобы убедиться, что она продолжает дышать. Лёгкие взлёты и падения её груди успокаивали мои нервы.

Её волосы рассыпались по плечам, а дождь продолжал стучать по лобовому стеклу, звук напоминал стук шариков по стеклу. Я поставил машину на стоянку перед больницей, не заботясь о том, что парковка запрещена. Не заботясь ни о чём, кроме как о том, чтобы затащить Саванну внутрь.

Войдя с ней на руках, я кричал о помощи. В одно мгновение люди обступили меня. И вот она уже на каталке, а за неё взялись медсестры. Они увезли её, звук скрипящих колес эхом разносился по коридору. Я последовал за ней, нуждаясь в том, чтобы быть рядом с ней.

— Вас не пустят за двери, — сказала мне медсестра. — Кто-нибудь найдёт вас, когда будут новости о её состоянии.

— Нет, я должен остаться с ней.

— Вы член семьи? — спросила она, преграждая мне путь.

Я покачал головой.

— Мне очень жаль, — сказала она и исчезла за закрытыми дверями, для входа в которые требовалась карточка-ключ.

Я не мог ничего сделать, кроме как ждать. Саванна была едва жива, когда я нашел её. Что, если бы я пришёл туда на минуту, на две минуты позже? Она бы ещё дышала? Дышит ли она сейчас? Я не мог сидеть. Меня тошнило от бездействия, пока она боролась за свою жизнь, поэтому я прошёлся по зоне ожидания: от групп кресел и кушеток до стола с толстым стеклянным окном. Моя белая рубашка окрасилась в красный цвет, напоминание о том, что Саванна потеряла много крови из глубокой раны на голове.

Я не был уверен, как это произошло. Я не был уверен, как вообще всё произошло. Как она оказалась в воде? Они бросили её в воду?

Прошло несколько часов, когда родители Саванны вбежали через раздвижные двери. Какого чёрта им понадобилось столько времени?

— Держись от неё подальше! Никогда больше не подходи к ней!

Её мать была в истерике. Мистеру Элсвуду пришлось прижать тело жены к груди. Он посмотрел на меня так, что если я не уберусь отсюда, он меня заставит. Я не хотел начинать ссору посреди больницы. В конце концов, я тоже винил себя в этом. Я должен был остаться с ней. Я не должен был оставлять её на вечеринке. Я не думала, что приятель Калеба зайдёт так далеко. И я не мог никому рассказать правду. Если бы я это сделал, то подверг бы её ещё большей опасности. Настучать на банду было одним из худших поступков. Крю усвоил этот урок, положивший начало круговороту событий, в который втянулась Саванна.

Саванна была в коме из-за них. Потому что они думали, что причинение ей боли будет хорошей местью за то, что сделал Сэм. Чистая ярость накатывала на меня гневными волнами. Я не мог контролировать её. Но месть была самым сладким лакомством.

ГЛАВА 32. Расскажи мне всё

Саванна

Я вернулась в отель на Uber, но внутрь не пошла. Вместо этого я пошла гулять пешком.

Я не знаю, как долго блуждала по улицам Лос-Анджелеса.

Минуты.

Часы.

Время теперь казалось ничтожным, когда я обнаружила, что родители мне лгали. Мы с родителями часто не виделись, но они всё равно были моими родителями. Люди, которые родили меня, кормили меня, дали мне жизнь. Как они могли так поступить?

Боль в груди росла и росла, пока не стала единственным, что я чувствовала. И чем больше я думала об этом, тем больше всё приобретало смысл. Отдалённое ощущение дежавю с Кейденом, пробелы в моих воспоминаниях, кошмары, то, как моя мать смотрела на Кейдена во время сбора средств. Должно быть, она знала, что он знает правду, поэтому не хотела, чтобы он был рядом со мной. Как всё это было возможно.

Воспоминания были священны для человека, а я чувствовала себя так, словно меня оскорбили самым отвратительным образом. Только когда тормозные огни впереди идущей машины стали красными и размытыми, я поняла, что слёзы наворачиваются на глаза и текут по щекам. Мимо меня проходили люди, вероятно, готовясь к предстоящей ночи. О чём они думали? Видели ли они битву внутри меня.

Когда боль в ногах стала очевидной, я направилась к отелю, гадая, будет ли там Кейден. У меня было много вопросов без ответов, и я отчаянно надеялась, что у него есть ответы для меня. Я также чувствовала, что он меня предал. Он знал всё это время, но намеренно отказывался говорить мне об этом, потому что я не знала, как отреагирую. Он позволил мне поверить, что я просто вообразила себе это, когда сказала ему, что знаю о нём то, чего не должна знать. У него было много возможностей усадить меня и объяснить правду.

Отель был недалеко. Я свернула в узкий переулок, по которому мы с Кейденом проскользнули вчера по дороге домой с уличного рынка. До меня доносился гнилостный запах канализационных вод, а сам переулок казался ещё темнее и жутче, чем вчера вечером. Я оглянулась, чтобы убедиться, что за мной никого нет. Тем не менее, в груди у меня сжалось, и я ускорила шаг.

Я замерла, когда заметила в нескольких ярдах впереди фигуру, прижавшуюся спиной к кирпичной стене. Я постарался дышать ровно, чтобы не привлекать к себе внимания. Затем я сделала неуверенный шаг назад. Я уже собиралась повернуться на пятках и бежать, когда увидела, что фигура подняла голову. Даже издалека я узнала знакомые черты. Хотя единственным источником света были фонари на дороге, я поняла, что что-то очень не так.

— Кейден, что с тобой случилось?

Я бросилась к нему, чуть не запнувшись о собственные ноги.

Он вскочил, когда понял, что это я, спотыкаясь. Я заметила припухлость его щеки, рассечённую губу, из которой всё ещё текла кровь. Я протянула руку, чтобы коснуться его лица, и он крепко сжал мои плечи.

— Где ты была? — его обеспокоенные глаза просканировали меня, как будто это я пострадала, а не он. — Я сказал тебе оставаться там.

Несмотря на то, что его голос был повышен, он не звучал сердито. Он звучал обеспокоенно. В панике.

Он притянул меня к своей груди, крепко обнимая, и мы остались так на мгновение в тусклом переулке. Его сердцебиение было неровным, но с каждой секундой оно успокаивалось.

— Я здесь. Что случилось. Кто сделал это с тобой? — спросила я, снова глядя ему в лицо, но у меня уже было чувство, что я знаю. — Это был тот парень, которого я видела на стадионе, не так ли. Тот, что с татуировками. Ты с ним подрался?

— Это не имеет значения, — сказал он.

— Что значит «не имеет значения»? — я отстранилась. Он скривился от боли, и я попыталась найти её источник. — Тебе больно?

— Я в порядке, — солгал он. — Я думал… — он тряхнул головой, словно избавляясь от мыслей, которые приходили ему в голову. — Не волнуйся.

— Нам нужно поговорить, — сказала я.

О моих воспоминаниях, о том, что случилось той ночью, и о том, что произошло сейчас с Кейденом, потому что что-то внутри подсказывало мне, что всё связано.

— Не здесь, — он побудил меня идти впереди него. — Давай вернёмся в гостиничный номер.

Я кивнула, но остановилась, когда заметила, что его шаги были спотыкающимися и слабыми.

Неужели ссора произошла из-за меня? Мысль об этом оставила во рту неприятный привкус. Один взгляд в его сторону сказал мне, что он не будет говорить об этом, по крайней мере, пока мы не переместимся в более уединённое место.