Поучаствовать в боях «Крокусу» не довелось из-за неблагоприятных метеоусловий. Тут и финская кампания закончилась, зачем-то расстреляли Еремина, но старику в галифе все же было что вспомнить. Иван Платонович живописал, жестикулируя, представлял в лицах, как к концу сборов ребята ловко управлялись с досками, рубая на ходу расставленные в специальном порядке жерди — аналог современной слаломной трассы. Закончив краткий экскурс, старик встегнулся в сноуборд и под оглушительный рев юнцов проехал метров двадцать. На официальных заездах обошлись обычными слаломными вешками с надетыми на них красными пластиковыми стаканчиками, которые сноубордисты сшибали — за неимением сабель — обычными горнолыжными палками.
Элина смотреть страйк-райд так и не пришла. Не пришла она и ночью. Утром спасатели начали поиски пяти сноубордистов, решивших прокатиться по целичку. Невооруженным глазом было видно, что какой-то экстремал спустил лавинку, видимо, прыгнув с нависавшего карниза. У одного из пропавших был радиомаячок, да только у спасателей не было устройства, которое бы принимало его сигналы. К вечеру всех пятерых откопали. В тот раз никто всерьез не пострадал, если не считать поломанных ребер и обмороженных конечностей.
Так Элина попала в травматологическое отделение больницы Пятигорска, впрочем, начиная с этого момента она уже не была Элиной: среди вещей нашли паспорт, милиция навела справки. Звали ее Елена, семнадцать лет, жила она не в Одессе, но рядом, в городке Дзержинск, где отец работал главным инженером крупного режимного предприятия. Денег никаких она маме не посылала, зато мама несколько раз высылала деньги ей. Мама, Александра Ильинична, учительница, примчалась в Пятигорск на следующий день.
Елена лежала, повернув голову к стене, — всем телом она не могла повернуться, так как два ребра были сломаны. Ее готовили к операции. Руки были сильно обморожены: кости пальцев перебиты, и кровь не поступала. Пришел и Антон со связкой бананов и журналом On Board. В Пятигорске он ночевал в своем автобусе. Четыре дня Антон навещал Елену, потом сел в свой фольксваген и укатил в Москву.
* * *
Выписавшись из больницы, Елена не вернулась ни в Москву, ни в Дзержинск, вернулась она в поселок Домбай. С этой точки (1677 метров над уровнем моря) начинается восхождение Элины/Елены. Столь несчастливо начавшись в прошлом тысячелетии, оно тем успешней развивалось в следующем. Ее увечье будто подсказало ей, в каком направлении двигаться. Лишившись среднего и безымянного пальцев, ее правая рука как бы зафиксировалась в вечной распальцовке, как у новых русских из анекдотов.
Новую жизнь начинала она уборщицей в гостинице Домбай. Столичные навыки она почти не использовала, инструментом своей первой московской профессии она, как ей казалось, не вполне владела, а дилетантизм, будь то спортивная или постельная гимнастика, ей претил. В душе она всегда была перфекционисткой.
Ее первый компаньон, болгарин по национальности, помог ей открыть первый на Домбае секонд-хенд Otryv. Для начала Елена с одним из тренеров привезла из Европы целый автобус ничего не стоивших, но броских шмоток, которые должны были представлять экстремальную моду. Заодно накупили тряпок в магазинах для хипхоперов. Но идея была вовсе не в том, чтоб, накупив оптом хлама, побыстрей запарить кому ни попадя. Как птички плетут гнездо, таская по веточке, молодые предприниматели растили ауру. Сначала появился стеллажик с дисками соответствующего направления, составленными в основном из натасканных из интернета mpЗшных файлов, компьютер, на котором можно было в присутствии покупателя нарезать ему диск с желаемым содержимым.
Но по-настоящему завертелось все после того, как в дело взяли Дядю Ваню, студента из Физтеха, в качестве вклада сгенерившего ворох идей. Сработала, в общем, одна: конкурс клипов. Желающие приносили отснятые на любительских камерах зимние сюжеты, победитель получал комплект недорогих шмоток от Игуаны. По условию конкурса клипы участников в течение месяца постоянно крутились в магазине — всегда можно зайти с друзьями или одному и удовлетворить тайную или явную страсть: посмотреть и показать себя любимого. Расчет оправдался, и кое-какая прибыль пошла на дальнейшее расширение дела: заказали сайт кислотного дизайна и даже наняли еще одного юношу, в обязанности которого входило посещение форумов, в которые он под разными никами постил что-то вроде «никто в otryv-e не был случайно? Говорят, там цены не такие кусачие и место само прикольное».
На следующий сезон Otryv появился в Терсколе, на очереди была Красная Поляна. К тому времени у компании, возглавляемой Еленой, уже были прямые контакты с европейскими и американскими фирмами, и в отрывах была представлена вся линейка — от «народного комплекта» до дизайнерских курток и штанов. Но чтобы двигаться вперед, нужно было развивать рынок. разъяснять публике отличия калифорнийского от колорадского прикида, еврокарва и карвинга леденистого Восточного побережья, работать со средствами массовой информации, подновлять свое веб-представительство в соответствии с веяниями. Лето прошло в заботах, а к началу сезона Елена со своим мужем Виталом оставили Otryv на Дядю Ваню, сохранив на всякий случай долю в этом «экстремальном» бизнесе, а вынутые средства вложили в недвижимость на ЮБК (Южный берег Крыма) — бизнес не менее экстремальный, зато норма прибыли превзошла все ожидания.
И все же траектории ее и Антония пересеклись еще раз.
* * *
Однажды, подъезжая на своей витаре к Москве, Лена видит рядом с постом ГАИ покореженную машину, выставленную на платформе метрах в пяти над землей для устрашения зарвавшихся водителей. Витара дает задний ход. Лена на подгибающихся ногах подходит к стенду. Это минивэн Антония, она даже номер помнит. Места водителя и пассажира сплюснуты лобовым ударом, и для живого человека пространства в этой машине нет. Элина огорчена. Элина плачет, и это хорошо, потому что с физиологической точки зрения плач выполняет важную функцию по регулированию внутриглазного давления, ну а для души полезно вспомнить иногда о бренности существования, о тех, кто был с тобой в начале пути.
Антоний в это время едет по Ленинскому проспекту в направлении области, он развозит футболки от интернет-магазина T-short.ru на раскрашенной спреем таврии, и ему надо забрать товар со склада. Перед катастрофой он еще работал в компании, которая устанавливала интеллектуальные сейфы в офисах банков по всему СНГ. Чумилин работал над воронежским проектом, куда гонял на своем автобусе с напарником. Драйвили они по очереди, а чтоб не заснуть, принимали, как обычно, по таблетке стимулятора.
— Прикольно, — любил рассказывать напарник, — крутишь руль и вдруг видишь, что он жидкий, стекает с рук на пол.
Насчет жидкого руля это он, конечно, приврал для красного словца. К сожалению, в тот вечер водитель встречной фуры стимуляторов не принимал и просто уснул за рулем самым тривиальным образом. По словам напарника, который, вылетев через дверь (оба не были, разумеется, пристегнуты), отделался ушибами и сотрясением мозга, Антон успел, подобно герою американского боевика, выключить в последний момент зажигание и вскочить ногами на «торпеду». Как мог напарник это видеть, непонятно, он ведь как раз летел в тот момент по параболе из кресла пассажира в кювет. Сам Антон ничего не помнил. Как бы то ни было, обоих нашли метрах в десяти от сплющенной машины. Машина, в отличие от молодых людей, не подлежала восстановлению.
Антоний возвращается со склада в темноте. На Ленинском больше не видно проституток, да это и неважно, потому что денег осталось на одну бутылку пива. Он бросает машину у пивного ларька и идет прогуляться. Погода сегодня тихая и радостная.
В это время в баре Какаду на площади Гагарина его мимолетная спутница Элина уже спит, подложив под опухшее от рыданий лицо локоть. Перед ней бутылка чивас регал, большую часть которой она уже выблевала в туалете.
Антоний любит статую Юрия Гагарина, она возбуждает его своей целеустремленностью и нелепостью. Обычно он разговаривает с ней. Сегодня он обошел ее разок, допил пиво и пошел обратно. Повернулся было, посмотрел на космонавта, но пошел дальше.
