Андрей попытался было подвести под их тройственный союз евразийскую базу, но «сестры» соседками по Евразии не были, они прибыли с другой планеты, хоть и не менее в некоторых отношениях «продвинутой». Яна поставила диск с китайским хип-хопом. До вращений на голове дело не дошло, но в такт подергивались все трое. Ну и неизменно беседа возвращалась к комическому эпизоду с сестричками. Они закатывались от сладкоголосого смеха, натурально хватаясь за плоские гладкие животики.

— Сестре. Дюралей. Он думал, мы сестре. А запах?

Лобок Яны был выбрит весь, у Таки — узкая короткая полоска. Запах действительно был разный. Андрей повалил Яну на кушетку навзничь. В голове «вертолеты».

— Нет! Нет! Так ты ничего не почувствуешь! — схватила его за плечо Таня.

Яна вырвалась. Они принялись убирать все с пластикового сдвоенного стола. Андрей попытался встать, чтобы помочь, но потерял равновесие и упал обратно на кушетку. «Я пьян», — понял он. «Плевать», — легко согласился он сам с собой. Голая Таня легла спиной на стол, голая Яна помогла Андрею П. (напоминаю, что имя вымышленное) раздеться и подняться.

— Нет, не так. Спиной.

Андрей лег спиной на Таню. Тело Тани было упругим, но не жестким. «Удобно?» — спросила она. «Хорошо, хорошо», — приговаривал Андрей, поводя лопатками и ягодицами. Яна легла на живот Андрея своим животом. Направив что надо куда надо, Яна сомкнула руки на шее Тани, а руки Тани обхватили спину Яны. Двигаться было трудно, почти невозможно. Этого и не требовалось. Яна делала все своими мышцами, все тело ее как будто пульсировало. Таня стонала — под тяжестью тел и от полноты страсти. Кажется, Андрей громко закричал и чуть не потерял сознание. В момент оргазма женщины сдавили его грудь тонкими сильными руками.

— О, господи, — прошептал он. — Такого со мной, кажется, еще не было. Это посильней «Фауста» Гете.

Он закрыл глаза.

— Расслабься, дюралей, — шепнула Яна, уронив лицо на его щеку.

Часть его тела все еще находилась внутри ее тела, и выпускать ее она не собиралась.

— Отдохни, — сказала Таня, — это начало.

Она тоже еще не отдышалась. Спина Андрея поднималась и опускалась в такт с ее дыханием.

«Теперь Таня», — подумал он, впадая в состояние дремоты. «Не надо думать, — сказала она. — Просто жди». Андрею показалось что она при подняла голову, чтобы взглянуть на дверь. Дверь была закрыта.

Через какое-то время (какое?) дверь открылась.

— Ахмед, — выдохнула Таня.

Андрей повернул голову. Это был высокий черный юноша, пестро одетый и с крашеными дредами. Ахмед отхлебнул из горлышка электрического чайника, стоявшего на полу, и начал раздеваться.

— Ты испугался, — обняла голову Андрея Яна. Ахмед хороший. Он сделает хорошо. Очень хорошо.

— Что сделает? Мне?

— Тебе не понравилось? Тебе было плохо? Хорошо? Тогда поверь мне.

— Что он собирается делать?

— Камерунский минет, — подсказала Таня.

Ахмед тем временем достал из кармана бермудов лубрикант и осторожно смазал вход в туннель Андрея. Женщины опять крепко сжали его тело своими. Ахмед начал медленно. Андрей ждал боли, но боли не было. Горячее входило теперь в его тело, продвигаясь осторожными толчками. Член Ахмеда достиг железы, и в ответ член Андрея напрягся внутри Яны, которая тоже начала двигаться, стараясь совпадать с движениями Ахмеда. «Хорошо?» — спросил голос, но Андрей даже не понял, чей он: Яны или Тани. «Вот и всё», — подумал он. Но Ахмед продвигался дальше.

Он продвигался дальше внутрь Андрея осторожно и уверенно. Теплое и живое скользнуло по поджелудочной и вошло в желудок. Он понял, что все его тело, не только живот, руки и ноги, а все, все внешние и внутренние органы его тела участвуют в этом движении. Андрей смежил веки. Волны тепла бежали по телу, под веками вспыхивали фосфены, в ушах пульсировал шум. Медленно, чтобы не повредить слизистые ткани, огромный орган любви Ахмеда проходил пищевод. «Расслабься, еще немного, еще немного», — уговаривал смутный голос. Горячее, появилось во рту, изнутри ткнулось в губы. Его язык лизнул головку снизу, со стороны уздечки. Ударило током наслаждения, Вспыхнул свет под веками. Он закричал опять, как тогда, час назад, но громче и глуше, и отключился.

* * *

Когда Андрей П. пришел в себя, был полдень. Он спал под простынкой на чисто застеленной кровати, одежда была сложена на стуле рядом с кроватью. На пластиковом столе лежала книга. Тело было пустым, как бывает после бурной ночи, яички, кишки и пищевод приятно побаливали. Голова тоже побаливала, но неприятно. Слегка мутило.

На кухне за столом сидели Яна и грузный мужчина в кремовом махровом халате.

— Степан? — узнал Андрей.

— Он самый. На, гуляка, поправься. — Степан протянул Андрею открытую бутылочку Тана. — Оттягивает.

Андрей отпил. Чайник замолк, Яна налила в чашку кипятку и опустила в нее пакетик Ахмада.

— Вынь пакет, рядом на блюдце положи. Ох, деревня, — вздохнул Степан. Действительно, Яна отпивала из чашки, не вынимая пакета.

— Ты… Ты же Яна?

Яна посмотрела на Андрея.

— Яна. А ты что думал?

— Я так и думал, прости. Башка раскалывается. Яна из…

— Из Института благородных девиц Наталии Нестеровой, — подсказал Степан.

— Степа шутит. Я из Душанбе, я говорила вчера.

— Да, да, — поторопился согласиться Андрей П.

— Погуляли, — констатировал он вслух. Яна улыбнулась краешками губ. Такая улыбка ей очень шла.

— А Таня?

— Таня?

— Ну Таня. Не знаю, как ее зовут на самом деле. А?

Яна пожала плечами.

— Андрюшка… — Степан положил тяжелую руку ему на плечо. Хотел еще что-то сказать, но раздумал.

Головная боль стала непереносимой, на лбу выступила испарина. Андрей взял со стола салфетку и вытер лоб.

— А этот? Ну этот. Ахмед, кажется?

Яна и Степан переглянулись в полном недоумении. Вдруг Степан зашелся хохотом. Он хохотал, брызгая слюной и хрюкая. Полы халата распахнулись, открыв мясистые волосатые ляжки. Вслед за ним, более тонко, засмеялась Яна. Глаза превратились в щелочки.

— Бесы. Бесы! — перекрестился Андрей.

На самом дальнем из Терлецких прудов сентябрьским вечером можно было наблюдать смешную сценку. На плотик с лебединым домиком запрыгнул немолодой и нетрезвый мужчина. Над коричневыми потертыми брюками, перепоясанными ремешком, нависало брюхо, не умещавшееся в полосатой рубахе. Очевидно, впрочем, что тучный мужчина был ловок: ведь плот был в паре метров от илистого берега. Прохожие смеялись, некоторые останавливались.

Дмитрий Семеныч остановился тоже. — Иди сюда, чо ты? — окликнул его мужчина и заржал. Дмитрий Семеныч улыбнулся. — А в домике у тебя там кто? — осведомился он. — А вот прыгай сюда и узнаешь. — А и прыгну. Что-то его разобрало.

Отошел он на несколько метров от берега, разбежался и прыгнул. Допрыгнул. Плот качнулся, отплыл по инерции чуть от берега, потом вернулся на место, видимо, что-то его держало там снизу, может, якорь, а может, какая-то его подводная часть в водорослях запуталась. Дмитрий Семеныч заслужил аплодисменты проходивших мимо парочек.

Конечно, детей такая картина не могла оставить равнодушными. Пап, что они там делают? — спросила девочка лет десяти в шарфике и лиловых сапожках. — Дяди развлекаются. Твой ход, город на и краткое. — Что еще за и краткое? — Й. — Это скучно. А ты б мог запрыгнуть на плотик? — Конечно. — Ну запрыгни, пап! — Не валяй дурака, Коль. С тебя станется, — вмешалась мамаша. — Точно, станется, — сказал Коля и присел как кошка перед прыжком. — Не вздумай! Но папа изловчился, распрямился и запрыгнул на плот, прямо без разбега. — Придурок, — сказала мама, впрочем, беззлобно.

Естественно, девочке тоже захотелось, тем более что ее очень интересовало содержимое домика. На прямой вопрос она получила уклончивый ответ. — Как ты будешь обратно-то прыгать, ты подумал? — интересовалась между тем мамаша. — Подумал. — И чем ты думал? Папа, однако, показал глазами на какой-то предмет за спиной мамаши. Зрители прибывали, собирались на бесплатное предзакатное зрелище. Мама повернулась. За ней действительно лежало небольшое деревянное сооружение, что-то вроде наспех сколоченных мостков. — И как я потащу туда эту хренотень? Ни слова не говоря, какой-то то ли охранник в камуфляже, то ли просто одетый в камуфляж молодой человек с бритым черепом шагнул в воду, подхватил мостки и положил их одним концом на берег и на плот другим, получился мостик. Мама девочки уж собралась рассыпаться благодарностями, да только охранник сам вскарабкался на мостик, и вот он уже на плотике. — Форт Байард, епт, — крякнул молодой человек.