Утром, которое для Антония начиналось часа в два дня, было солнечным и тихим. Он сварил два кофе. Раковина была завалена горой тарелок, которую он предложил Элине помыть. Она с возмущением отказалась.

— Ну чо, хорошо в Москве? — спросил Антон, отхлебывая кофеек.

— А чего хорошего? Грязно, черных полно. Одесса в сто раз красивей. Ты не поверишь, но я просто ненавижу свою работу. Вот точка раскрутится немного, заработаю и поеду домой.

— А чо? Интересная профессия, по-моему, — искренне удивился Антон, забивая новый косяк. — Все время общаешься с новыми людьми, секс, все такое. Э-э… Знаешь что… — Ему вдруг захотелось трахаться, но он вовремя вспомнил, что презервативов больше нет, а идти за ними к метро было лень.

— Что? — настороженно спросила девушка.

— Да так, ничего. Подумал, какая же ты бестолочь.

Элина поджала губки. Она уже не боялась, что клиент нажалуется на нее начальству, но ей было стыдно, что она показала себя не с лучшей стороны в профессиональном смысле.

— А это что? Это «сноуборд» называется?

К стенке прислонены два сноуборда. Один разрисован пестрыми картинками, какие-то языки пламени, яркие буквы, другой белый, картинок нет почти, только замысловато выписанная буква А на носу. На стене висит плакат, на нем белоснежные вершины, на их фоне юноши и девушки на досках и надпись Dombai Snowboard Camp 1998.

— Ага, сноуборд. Поехали?

— Щас. Вот прям взяла и поехала. А трудно на этой штуке кататься?

— Не-а. У тебя получится, я чувствую. А чо, правда, поехали. Побросаем шмотки в автобус и вперед. На вторые сутки мы там.

— Ага.

— Нет, правда, чо тебе здесь? Ну, работа. Работа не волк, особенно твоя. Ну а начальство, это понятно, у меня тоже начальство строгое. А мы пошлем всех на хер и поедем кататься, заодно потрахаемся, я тебя научу, не ссы. И на доске тоже. Денег я нарою, не вопрос, комбинезон, очки, бипер, ганджички, ясен пень. Класс!

— Ты чо, придурок? Дай денег на тачку, я домой поеду.

* * *

В поселке Домбай сутолока, музыка, праздничная суета. В громкоговоритель объявляют программу третьего дня Dombai Snowboard Camp 1999. У фуникулера толпа крутых сноубордистов в широченных штанах. У кого на голове шлем, у кого панковский ирокез, у кого ирокез прямо на шлеме. Лямки от брюк болтаются на заднице. Переговариваются по рации с теми, кто наверху. Тепло, жарит солнце, под ногами ручьи. Немногочисленные об эту пору горнолыжники чувствуют себя лишними на этом празднике жизни. Повсюду звучат сладкозвучные «фрирайд», «бэккантри», «хелиски», «бигэйр» и загадочный «джиббинг», готовятся к демонстрационным заездам «страйк-райда». Антон и Эвелина разгружают перед гостиницей Домбай серый от грязи автобус.

На второй день Элина уже освоилась и чувствует себя куда более уверенно. Снег есть только на верхней очереди. Она сползает «бульдозером» и уже кое-как поворачивает на уцелевшем снежном языке перед гостиницей. Будучи некогда перворазрядницей по спортивной гимнастике, она управляет снарядом не хуже некоторых экстремалов с годовалым опытом. Она умеет скакать как заяц вверх по склону, прыжком развернуться на 180 градусов, знает даже, чем отличается хавпайп от квотер-пайпа, но это не так уж важно, потому что карачаи под водительством группки австрийцев достроить не успеют ни то, ни другое. Но это никого «не парит», париться здесь не принято. Ходит она, заложив доску за спину, улыбается «фрирайдерам», сторонится горстки заносчивых «жестких», доску зовет ластой, но если и присядет к другим ластоногим, что, покуривая травку или попивая пивко, ведут неспешную беседу о лавинах и лавинных датчиках, то тут же вскочит и умчится тренироваться дальше. Первые уроки взяв у Антона, Элина теперь мучает вопросами асов, приходит на гору утром, когда Антон спит, а уходит с горы последней, валится в изнеможении на кровать, так что когда Антон, в свою очередь, приходит с тусовки, девушка уже спит мертвым сном.

Спутник Элины ловок на склоне, да только там его не увидишь. Общается. Круг общения не Вани и не Васи, а все больше Кирпичи да Тараканы. Потусоваться есть где. На второй день подъехали на своем автобусе бейсеры с десятком барабанов и погремушек, которыми они затоварились в Африке, снимаясь в клипе. С тех пор нестройный долбеж слышался то тут, то там сутки напролет — стучать давали всем желающим. На склонах и в поселке натянуты палаточки с цветастыми иероглифами, в которых можно на халяву хлебнуть горячего чайку всех мастей — Tea Fest Ассоциации чайных клубов Москвы. Набрала силу антиалкогольная кампания, активисты которой расхаживают в майках с красным серпом-молотом на фоне зеленого коноплевого листища. В конференц-зале гостиницы крутят ролики «Русского экстрима», проводят семинары и дискуссии под девизом «Snowboard — философия свободы». В общем, администрация поселка расстаралась: Красная Поляна отъела нешуточную долю бизнеса у Старого Домбая, который уж чуть было не выкинул «белые флаги разлук», как некогда пел Бард.

Короче, спутники довольны жизнью и живут душа в душу, коротая в беседах о жизненных перипетиях недолгие часы совместного бодрствования. Впрочем, как исключение из правил, 8-го происходит размолвка, ставшая, быть может, причиной нового поворота в жизни обоих. Придя в номер, Антоний начинает делиться с Элиной одной из своих умеренно бредовых идей, на этот раз об организации на Домбае службы «сноу-эскорта», что-то вроде горных гейш, которые горазды и на доске научить, и потанцевать, и в постели составить компанию. Сноубордистке такая тематика, однако, уже не кажется актуальной, а шутка удачной, на что она и намекает пока в мягкой форме, сославшись на известный анекдот о станках на пляже, и натягивает одеяло себе на голову. Антоний упорствует, будучи немного во взвинченном состоянии:

— Нефига валяться. Пошли на танцы.

— Иди. Мне вставать рано.

— Ты чо, девка, передохни, расслабься. Опять маньячить от рассвета до заката?

— Я приехала кататься.

— Ну пошли кататься. Прям щас, при луне.

— Слушай, отстань.

— Поднимемся пешечком до Русской Поляны и вниз, а? — Хватает за пятки.

— Отвали!

— Давай тогда сыграем в нарды.

— Иди к своему Дропу и играм с ним.

— Все равно не дам спать.

— Слушай, чо ты хочешь, а?

— Я хочу ебаться.

— А я хочу спать.

Антоний срывает с Элины одеяло, оно опускается на грязный пол белоснежным сугробом.

— Отстань от меня, я сказала, придурок! — кричит Элина.

— Ты, ты… — заходится Антоний, — да кем ты была без меня? Уличная прошмандовка! А я…

Элина вскакивает в постели, готовая вцепиться когтями в лицо своего благодетеля, но следующая фраза заставляет ее застыть:

— Я познакомил тебя с такими людьми, я ввел тебя в высший свет…

— Это Таракан, что ли, «высший свет»? Или Жаба «высший свет»? — хохочет провинциалка.

Антон хотел было избить неблагодарную сучку, но вместо этого плюнул на одеяло, влез в свои драные джинсы и пошел спать к Коту.

Ему на самом деле тоже надо завтра вставать рано, потому что завтра заезды страйк-райда, который должен стать хитом фестиваля, будут люди из прессы и Центрального телевидения. У Антония знакомые тусовщики с канала ТНТ будут брать интервью как у случайного зрителя.

В 12 дня он уже на горе при параде: оранжевые широченные штаны с болтающимися лямками, курточка с капюшоном, рюкзачок с торчащей лопаткой, желтый шлем, очки. Неподалеку от Тарелки (операторы просили, чтобы это странное сооружение попало в кадр) сооружен помост, за которым расположился крохотный духовой оркестрик. После приветственных речей и поздравлений с Днем Победы на помост бодро поднимается старик в кителе и галифе времен Отечественной войны — единственный доживший до наших дней участник уникального отряда, историю которого он вкратце излагает.

Подразделение Спец Резерв «Крокус», аналог отрядов альпийской дивизии Эдельвейс, никогда, собственно, на Кавказе не было. Созданное непосредственно перед финской кампанией, оно проходило подготовку в Хибинах в военном лагере неподалеку от рудника Роскумвенчор. Полковник Еремин, первый командир и, как сказали бы сейчас, «автор идеи», сразу понял, что несущийся с горы солдат с автоматом — это образ из театра абсурда, пригодный разве что для рекламных роликов, которыми генералам вермахта, любителям гор, удалось заморочить впечатлительного австрийца. Напротив, наши воины были вооружены старой доброй саблей и вместо лыж использовали для спуска по целине куда более практичные доски, очень похожие на современный сноуборд, разве что без талии. Современное название «страйк-райд» — SR, под которым этот вид спорта должен войти в график Федерации, взято из соображений преемственности — от советской аббревиатуры СР.