— Тогда извинись перед ним за меня. И скажи, что все равно он был не прав. Под окном бани не лучшее место для дозора.
Она хотела добавить что-то еще, когда в дверь оглушительно постучали.
— Госпожа! Госпожа принцесса! Я могу заглянуть? Вы одеты? Это важно!
Лили и Табита снова переглянулись. Замотались в свои полотенца до ушей.
— Войдите.
Дверь приоткрылась, и в помещение заглянул встревоженный мужчина. Лили видела его среди воинов, прибывших вместе со знатными гостьями.
— Что случилось, сэр Бонем? — с тревогой поинтересовалась Табита.
— Я был приставлен, чтобы охранять вас, госпожа. Стоял на посту вон под тем деревом, что у пруда, напротив этого входа. Все было тихо, а потом из окна вылетели искры и кто-то убежал в кусты. Тут был кто-то чужой. Я его не заметил, простите госпожа! Вам ничего не сделали?
— Нет, все в порядке, — мило улыбнулась Табита.
— Ты опоздал, служивый, — раздулась от собственной удали Лили. — Я сама разобралась с негодяем — поджарила ему зад отборными углями.
— Это хорошо, — оценил поступок девушки верный страж. — Утром мы опознаем негодника по ожогам.
Лили нахмурилась.
— Этот точно не Нерковский был. Наши-то обычно орут, как свиньи резаные, если их кипятком из окна окатить или углями осыпать. Да и, сказать по правде, научены они уже горьким опытом. Только сильно выпивши и раздурившись рискнут к женщинам в бане подойти. Точно не наш.
Охранник тоже нахмурился и побледнел.
— Чужие, значит?
— Скорее всего.
— И часто к вам чужаки заходят?
— Нечасто. С вами, видать, пришли…
Глава 7. Горы
Госпожа Иханна восседала на белоснежном жеребце. Йон ехал на гнедой тонконогой кобыле. Гривы лошадей, заплетенные в сложные косы, спускались почти до земли.
А вокруг простирались горы, высокие, острые, вечные. Сверкали на вершинах далекие ледники. Ручьи наполняли воздух мелодичными переливами. Играли в кустарниках цветные птицы, и ловкие ящерицы, будто сплетенные из цветастого бисера, прыскали в камни из-под копыт.
Эта земля, прекрасная и дикая, лишь формально принадлежала Куттану. Вотчина хати — раньше их тут проживало довольно много — теперь стала заповедной территорией для простых смертных.
Иханна обвела взглядом крутые отроги.
На некоторых из них до сих пор проступали силуэты ажурных замков с тонкими шпилями — заброшенные жилища духов. Раньше тут проживало много хати. Теперь она одна осталась — владычица рек и ручьев, звонких и ледяных, смеющихся днем в свете солнца, а ночью в мерцании звезд…
— Мама, скажи, а великие хати умирают? — оторвал ее от мыслей чистый голос сына.
— Нет. Они живут вечно или… — Иханна задумчиво оглядела растущий над лесом бирюзово-лиловый дворец, весь увитый кудрями плюща, — превращаются в хиси — диких чудовищ, потерявших разум, озлобившихся, ставших врагами всякому живому существу.
— Но не умирают?
— Хиси уже смертны, а хати еще нет. Говорят, при особых обстоятельствах мы можем терять свои тела и становиться бесплотными, но я с таким не встречалась, милый мой.
Йон продолжил расспрашивать:
— Выходит, если хати бессмертные, то они всегда будут и были всегда? — Глаза его восторженно вспыхнули. — Мама, ты помнишь, как впервые оказалась в этом мире? Как попала сюда? Откуда? Говорят, великие духи появились в других мирах, а на наши земли пришли гораздо позже?
— Так и есть, сын. Все хати, великие путешественники, долго плыли в небытии на своих небесных кораблях, а потом нашли это место — огромный голубой шар, парящий среди вечной ночи в звездных россыпях, — улыбнулась Иханна.
— О! Ты об это никогда не рассказывала. Поведай мне о звездах, прошу! И о небесных кораблях…
— Ты и не спрашивал. — Иханна звеняще рассмеялась. — Можешь не утруждаться расспросами, о своем небесном путешествии я уже ничего не помню. Память хати не безупречна. Далекие события стираются. Самое отдаленное, что я могу припомнить, это как мы возводили Купол над Плоскими землями, как прятали под ним от чудовищ открытого мира первых людей.
— А что люди? — уточнил Йон. — Они сами хотели, чтобы вы их под Куполом спрятали?
— Нет, — с грустью ответила мать, — их мнения, к сожалению, никто не спросил.
— Это неправильно.
— Согласна. Это было неосмотрительно с нашей стороны. Многие хати уже поплатились за свое высокомерие. Видишь это? — Иханна отпустила повод и взмахнула руками. — Все замки кругом пусты.
Йон остановил свою лошадь, поставив ладонь козырьком, вгляделся в светлую громаду ближайшей башни.
— Тот, кто жил здесь, теперь хиси?
— Да. Тесная связь с людьми изменила нас. Мы возжелали иной жизни, чем положено великим духам. Мы поддались искушениям и страстям. И смерть познать некоторые из нас тоже захотели. — Иханна потупила сияющий взор. — Смерть… То, чего хати желать неприемлемо. То, что мы не можем позволить себе…
— Почему? — прозвучал тихий вопрос.
— Потому что люди оставляют после себя новых людей, несущих телесную память о предшественниках своего вида. Мы же созданы в единственном экземпляре.
Она поняла, что сболтнула лишнего. Последнее «мы» воздвигло непреодолимую преграду между нею и сыном. И он это, кажется, понял.
Они разные.
Он смертен, она всемогуща.
Он не хати, несмотря на то, что она любит его так называть.
И, все равно, он не хати…
Просто человек. Даже хуже! Полукровка — чужой на любой стороне.
— Мама, покажи волшебство. — Йон будто ничего и не понял.
Сделал вид… Он улыбался во весь рот, указывая на ртутную ниточку петляющего среди камней ручья.
— Это не волшебство. Это ответственность.
— Ну покажи ответственность. Пожалуйста, мама!
Иханна наклонилась из седла, сделала неуловимый пасс рукой, и ручей на глазах переменил свой путь, свившись новыми петлями.
— Вот так. Но играть с силой не стоит, Йон.
— А я так смогу? — не унимался подросток. — Научи меня?
Мать подъехала к сыну вплотную, взяла его руку в свою, попросила раскрыть ладонь во всю ширь.
— Делай вот так и направляй силу. Видишь?
Вода в ручье плеснула в стороны сильной волной, но больше ничего не произошло.
— Не выходит, — расстроился Йон.
— Тренируйся, и все получится…
Иханна хотела сказать что-то еще, но вдруг напряглась и направила взгляд в сторону нагромождения острых скал, заросших зеленым мхом.
— Госпожа! — окликнул ее начальник охраны, старый Грэм. — Там что-то есть. Будьте осторожны!
Он и его люди сопровождали Иханну с Йоном в долгом пути.
— Я знаю. — Хати склонила голову, в ее блестящих глазах мелькнула тоска. — Там хиси… Отойдите все, я попробую поговорить с ним.
Грэм послушно кивнул, подхватил коня Йона за повод и оттянул в сторону. Остальная стража взялась за луки — встала поодаль, готовая вступиться за свою госпожу.
Хиси вышел из-за камней — громадный лось, весь полуистлевший, прогнивший до дыр. Сквозь дыры просвечивали наружу желтые ребра и потроха. Из пустых глазниц тянулись склизкие ленты черного гноя.
Заметив владычицу горных ручьев, он предупреждающе склонил тяжелую голову, выставил вперед внушительные рога.
Иханна показала ему раскрытую ладонь в знак мира.
— Пропусти нас. Мы не подойдем к твоему замку.
Хиси зашипел, забормотал нечто невнятное глухим голосом, распадающимся на несколько тонов.
— У-хо-ди-те про-о-о-очь…
— Мы уйдем, не переживай. — Иханна отступила на шаг. — Мы уйдем… Оставайся тут, с миром…
— С ми-и-и-р-о-о-м? — Смолистый гной хлынул потоком из залепленных глаз хиси. Под ним в глубине гниющего черепа отыскались алые угли глаз. — Не будет больше ми-и-ира-а-а! Никогда-а-а-а…
Чудовище медленно двинулось на Иханну, но она не стала отступать — вскинула руку вверх, потом уронила вниз и стремительным пассом обозначила над землей росчерк новой стремнины. Хлынула из-под камней вода, прорезала твердь между хати и хиси зеркальной молнией.