На шее Вульфа выступают вены, как красные нити.

― Цель этой поездки ― почтить богов.

― Да ладно, ты же знаешь, что это чушь!

Он колеблется, но не отрицает.

― Ладно, но это не для того, чтобы опозорить тебя. Скорее, чтобы опозорить твоего отца.

В ответ я стягиваю его рубашку, несмотря на то что остаюсь голой. Я комкаю ее и прижимаю к его груди, тяжело дыша.

― И все же это я наказана, не так ли, Вульф?

Вульф

Следующие несколько дней проходят с одними и теми же похотливыми взглядами и улюлюканьем, пока все города не сливаются воедино. Я знал, что мужчины могут быть отвратительными, но от порочного вожделения, которое светится в их глазах, когда они выстраиваются вдоль дороги, у меня сводит желудок. У меня ободраны костяшки пальцев от всех тех умных ртов, которые я заткнул, но оно того стоит.

Чтобы заставить их замолчать.

Чтобы унять ноющее разочарование, бурлящее в моих венах.

И, черт возьми, чтобы увидеть ее улыбку.

Поначалу Сабине было не по себе, но постепенно она начала улыбаться, когда я надрал задницу очередному болтливому засранцу. Возможно, после стольких лет избиений, ей нравится быть под чьей-то защитой. Если бы мне пришлось врезать самому бессмертному Вэйлу, королю фей, чтобы заставить ее улыбнуться, я бы это сделал.

По мере приближения к Полибриджу лес становится все болотистее. Вскоре мы видим вдали извивающуюся реку Теллин. Как только мы пересечем реку, мы отправимся на север, и это уже сейчас вызывает у меня ужас. На севере много больших городов, огромные толпы людей.

Я просто скажу это ― север означает неприятности.

Однако пока на дороге тихо, слышен только стук копыт Мист и щебет сойки, присевшей на плечо Сабины. Она издает особенно громкую трель, и Сабина тихонько смеется, ее смех напоминает звон колокольчиков.

Над чем, черт возьми, им двоим смеяться, над червяками?

Мои мысли постоянно крутятся вокруг издевательств, которые эти Сестры устраивали ей. На протяжении долгих лет. Я не должен был упускать из виду ее синяки. Это произошло потому, что я пытался быть джентльменом и не пялиться на ее обнаженное тело. Я должен был потребовать осмотреть каждый ее дюйм, прежде чем мы покинем Бремкоут. Черт, как бы мне хотелось сжать руки на шеях этих старух. Такие лицемерки, утверждающие, что они служительницы бессмертной Айюры. А я? Я никогда не хотел иметь ничего общего с Красной Церковью. Церковь заявляет, что поддерживает поклонение старым богам, распространяя надежду на их пробуждение. На деле же Великий клирик церкви ― такой же коварный засранец, как и все остальные жаждущие власти правители. Король Йоруун в своем дворце в Старом Коросе, возможно, и является официальным правителем Астаньона, но он стареет. И можно быть уверенным, что Красная Церковь притаилась, как лиса, готовая наброситься, как только он умрет и начнется борьба за трон.

После переправы через реку в Полибридже я чувствую себя достаточно спокойно, чтобы позволить себе остановиться в трактире для полуденной трапезы. Я измотал Сабину, стремясь как можно скорее доставить ее в Дюрен, и она заслуживает того, чтобы хоть раз поесть сидя на стуле.

Гостиница «Звездочет», названная в честь Бессмертной Фрасии, богини ночи, ― это не более чем несколько сколоченных вместе досок, но в ней есть просторный общий зал с теплым огнем в очаге, на котором греется котелок с супом. С одной стороны зала стоят полки с товарами для покупки ― веревкой, оловянными горшками, мешками с мукой. По другую сторону стоят деревянные столы, за которыми сидят несколько посетителей: двое одиноких мужчин и молодая пара с ребенком.

― Могу я помочь… Ох!

Светловолосая трактирщица замирает на месте при виде Сабины, прикрытой только своими волосами.

― Мы хотели бы пообедать, мадам, ― резко говорю я, жестом указывая на котелок. ― Миску этого супа для невесты лорда Райана Валверэя.

Я позволяю обоим мужчинам бросить короткий взгляд на Сабину ― такова человеческая природа, ― а затем издаю предупреждающий рык, от которого они оба немедленно утыкаются в донышки своих кружек.

Убедившись, что никто не собирается нас беспокоить, я вытаскиваю стул и кивком указываю на него.

― Садись.

Сабина собирает волосы перед собой и опускается на стул. Трактирщица приносит две миски супа, половину теплой буханки хлеба и эль.

― Ее лошадь привязана снаружи, ― говорю я. ― Проследи, чтобы ее накормили и напоили.

― Да, сэр. ― Пожилая женщина убегает на кухню, и я слышу, как она отдает кому-то распоряжения.

Когда курица входит через открытую заднюю дверь и начинает клевать крошки под нашим столом, я расслабляюсь, насколько могу себе это позволить. Находясь в помещении, я нервничаю, но что-то в этом непритязательном месте, с его прочной глиняной посудой и уютными масляными лампами, успокаивает пульс Сабины.

А это, в свою очередь, расслабляет меня.

Разламывая хлеб, я наблюдаю, как она подносит ко рту кусочек картофеля, замирает, неподвижно смотрит на курицу, а затем предлагает этот кусок ей.

Мой палец беспокойно постукивает по столу. Уже четыре дня в пути, а она до сих пор не спросила ни о лорде Райане, ни о Сорша-Холле. А это значит, что даже после ночных связываний она все еще не планирует добраться до Дюрена.

Я вздыхаю. Глупая девчонка.

Пытаться переубедить ее бесполезно, если она твердо решила сбежать. Подозреваю, что ей придется усвоить этот урок на собственном опыте, но я все же нахожу в себе силы, чтобы попытаться уберечь ее от беды.

― Вы будете хорошей парой, ― говорю я хрипловато. ― Ты и лорд Райан.

Она иронично усмехается, словно сомневается в моих словах, но хочет свести все к шутке.

― Почему ты так решил?

Я пожимаю плечами.

― Ты умна. Наблюдательна. Ты понравишься лорду Райану.

― Я могу составить ему достойную конкуренцию в его играх разума, ты имеешь в виду?

Я медлю с ответом. О, маленькая фиалка. Никто не сравнится с лордом Райаном в его играх. Но этот урок она усвоит в другой раз.

Во время моей паузы в ее глазах вспыхивает озорство.

― Вульф, ты только что был опасно близок к тому, чтобы сделать мне комплимент, ты знал об этом?

Между нами воцаряется тишина. За четыре дня мы провели много времени вместе, узнали привычки друг друга, но разговаривали только по необходимости и по практичным вопросам. Ее шутливая манера меня смущает. Всю свою жизнь я провел в обществе мужчин. Сначала на боевых рингах, потом в армейских казармах, а теперь в охотничьем полку. Я привык к грубоватым подшучиваниям, но это совсем другое дело.

Мы с Сабиной не друзья. И никогда не будем. Каждая ее частичка принадлежит другому ― даже ее колкости.

Я пытаюсь вернуть разговор к Райану.

― Лорд Райан тебе тоже понравится. Ему двадцать восемь лет. Твой отец мог продать тебя человеку вдвое старше. Он известен своей физической силой и проницательностью в делах. Каждая женщина в Дюрене убила бы за то, чтобы надеть его кольцо, возможно, даже во всем Астаньоне. Но он выбрал тебя.

Сабина не спеша проглатывает несколько ложек супа.

― Значит, раз он молод и привлекателен, я должна быть довольна тем, что меня купили, не посоветовавшись со мной по этому поводу? ― Ее дружелюбный тон исчез.

Я делаю большой глоток из своей кружки, кислый эль плещется у меня в горле и тревожно оседает в животе. Я вытираю рот тыльной стороной ладони.

― И он безумно богат. Только не говори мне, что это не имеет значения.

Она усмехается, качает головой, словно я ничего не понимаю, и возвращается к курице, предположительно для более приятного разговора.

Трактирщица нерешительно прерывает нас.

― Могу я предложить вам что-нибудь еще, сэр? Миледи?

Я поднимаюсь на ноги, и стул стонет, царапая каменный пол. Я дергаю головой в сторону полок с товарами.