Может, в этом и заключается великая тайна, почему Райан выбрал меня в качестве своей невесты, несмотря на то, что на ярмарке невест меня практически не замечали? Они думают, что раз я поцелована богом, то смогу подарить им поцелованных богом детей Валверэй? Поцелованных богом женщин достаточно, но среди аристократок Астаньона их не так много. Если Райан хотел получить невесту благородного происхождения, у него был не такой большой выбор.

Челюсть Райана сжимается, когда рука его отца пробирается по моему животу к груди. Райан вскакивает на ноги, сбивая со стола серебряную вилку. Он тоже внушительного роста.

― О происшествии в таверне «Титан», ― говорит Райан, его тон плавно переходит к деловому, пока корпусом теснит его отца от меня и направляет к двери. ― Я слышал, что Тео Лаганон снова приложился к бутылке. Я подумал, что в следующий раз мы могли бы выставить в пабе несколько дозорных под прикрытием…

Берольт что-то бормочет в ответ, и после негромкого разговора за дверью Райану удается выдворить его из комнаты. Он поворачивается ко мне, медленно проводит рукой по лицу, а затем беззлобно ухмыляется.

― Теперь ты понимаешь, как он построил эту империю. Он берет то, что хочет.

Может, его тон и мрачновато-шутливый, но, похоже, он тоже потрясен случившимся. Мои губы дрожат, ведь нападение закончилось, опасность миновала ― по крайней мере, на данный момент. Райан бросает взгляд на мое лицо и качает головой.

― Нет-нет, не бойся его, Сабина. Я могу справиться с отцом. Он тебя не тронет.

― Он только что это сделал!

Райан соглашается, опустив голову.

― Что ж, я обещаю тебе, что он не выполнит свою угрозу, как насчет этого? И я тоже, если уж на то пошло. Мы с тобой еще не говорили об этом, но я не намерен принуждать тебя лечь в мою постель до того, как мы поженимся. Мне, откровенно говоря, безразлично, поклоняешься ли ты бессмертной Айюре. Но я знаю, что ты девственница, и буду чтить это.

Жестокий смех замирает у меня в горле. Девственница? О, я могла бы разрушить этот замок до основания, узнай он правду. Если бы он только был достаточно умен, чтобы поверить мне.

― Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла? ― с горечью спрашиваю я. ― Чтобы я поверила, что ты будешь меня оберегать? Ты заставил меня пройти голой через половину Астаньона! Ты негодяй! Если бы со мной не было Вульфа…

Я захлопываю рот, не закончив фразу. Это ни к чему хорошему не приведет. Я гневно смотрю на Райана, пока он наконец не вздыхает и не оставляет меня в покое.

Как будто мне нужно еще одно напоминание о том, что существам на двух ногах никогда нельзя доверять.

Вульф

Как только я возвращаюсь в свою дерьмовую дыру, называемую домом, я с головой окунаюсь в расследование того, что происходит у пограничной стены. Ладно, это не совсем дыра. Еще несколько недель назад меня вполне устраивала резиденция начальника стражи, расположенная за городскими стенами между казармами Золотой Стражи и началом Чернолесья. Дом простой, как и подобает коттеджам: одна комната с большим камином и спальной мансардой, крыльцо, где я храню луки и стрелы. Здесь тихо. Спокойно.

И эта тишина меня просто убивает.

Я всегда думал, что мне нужно одиночество. Те несколько раз, когда ко мне в дом приходили солдаты, чтобы разделить бутылку эля, были довольно приятными, но я всегда с нетерпением ждал, когда они уйдут. Теперь же я не могу перестать смотреть на пустующее второе кресло, на кровать, которая всегда используется только с левой стороны.

Охота тоже не спасает. Я думал, что это отвлечет меня от мыслей о некой девушке со струящимися локонами, но все, что я вижу в лесу, ― это животные, напоминающие мне о ней: совы, гуси, мыши. Мне приходится заставлять себя пускать убийственную стрелу, понимая, что они могут быть ее друзьями.

Так проходят дни, и каждую секунду, свободную от охоты, я заполняю тайными расследованиями. Райан запретил мне официально осматривать проломленную пограничную стену, но то, чего он не знает, для него не существует. Он ясно дал понять, что утаивает от меня информацию, и я лишь возвращаю ему должок.

Изучая карты, я намечаю маршрут, по которому буду подниматься в горы Дармарнаха, чтобы добраться до самого западного контрольного пункта стены. Ни на одном из контрольно-пропускных пунктов сейчас нет людей; они были только первые сто лет после Великой войны, а после люди начали забывать, что ужасные преступления, которые совершали волканские солдаты, происходили не только в призрачных историях. Но там, где когда-то стояли стражники, до сих пор сохранились руины, и это вполне вероятное место для прохода. Учитывая сложный рельеф, на преодоление всей пограничной стены уйдет месяц, поэтому я планирую придерживаться участка, ближайшего к Дюрену. От первого контрольного пункта я пойду вдоль стены на восток, огибая приток Тулле и пробираясь через Чернолесье, пока не достигну пика Хавр. Даже на этот короткий отрезок уйдет четыре-пять дней. Будет непросто объяснить свое отсутствие так долго, не вызывая подозрений.

А пока я тихонько расспрашиваю старых знакомых. В глубине Улиц Греха есть информаторы, которые могут узнать что угодно за правильную цену. Когда я упоминаю короля Рашийона и Волканию, на меня много раз поднимают брови, но в конце концов один из шпионов сообщает мне, что в борделе среднего уровня «Бархатная лисица» работает волканская шлюха, которая в детстве при загадочных обстоятельствах попала в Астаньон. Это лучшая зацепка, которая у меня есть.

Однако в тот вечер, когда я отправляюсь в город, чтобы поговорить с ней, я натыкаюсь на то, что мне меньше всего нужно ― гигантскую фреску с изображением Сабины, нарисованную на боку зернового склада. На ней она изображена в наряде из птиц, стрекоз и мотыльков, а ее руки вытянуты в знак протеста. Работа любительская, так что я не думаю, что Райан заказал это. А это значит, что жители Дюрена уже успели полюбить ее настолько, что увековечили. Ну, конечно, блядь, они так и сделали. Кто бы не стал? Она же богиня.

Каким-то образом, увидев эту фреску, я оказываюсь в таверне «Облачные лисицы», а не в борделе «Бархатная лисица». Выпив больше, чем следовало, я, спотыкаясь, возвращаюсь на улицу, долго смотрю на фреску, а затем направляюсь в конюшни Валверэев.

Если не считать нескольких конюхов, разгребающих дерьмо в противоположном конце, тут пусто. Я нахожу Мист в первом стойле, которое настолько роскошно, что выглядит лучше, чем мой коттедж. Ее грива и хвост идеально ухожены. Ее белая шерсть блестит, как свежевымытая. Она с удовольствием хрустит медовым овсом.

― Привет, сумасшедшая кобыла. Я чертовски соскучился по твоей длинной морде. ― Я прислоняюсь к двери ее стойла, прижимаясь лбом к железным прутьям, которые находятся над деревянной нижней частью.

Она подходит и тычет мордой мне в лоб, пачкая меня лошадиной слюной. Я усмехаюсь и вытираю ее.

Она тихонько пофыркивает.

― Как я, спросишь ты? О, просто охренительно. У меня все замечательно. Одинокий волк, разве ты не знаешь?

Она фыркает.

Я протягиваю руку между прутьями, чтобы почесать ее за ушами.

― Ладно, ты меня поймала. Я по ней скучаю. Наверное, я привык к тому, что вы вдвоем успокаиваете меня. К ее запаху. Он похож на фиалки ― это первое, что я узнал о ней.

На каком-то уровне я осознаю, что пьян и разговариваю с лошадью. Совершенно нелепо. Но присутствие Мист успокаивает черную дыру, которая разрастается в моей груди. Я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к Мист, позволяя запаху конского волоса вернуть меня к поездке из Бремкоута. К тем черным ночам с Сабиной.

Боже, как же это чертовски больно.

Я чувствую в воздухе запах фиалок; должно быть, Сабина недавно была здесь, навещала Мист. Мое сердце начинает колотиться, а пах подергивается, когда я вдыхаю этот тонкий аромат. Я не могу ему сопротивляться. Готов поклясться, что он становится достаточно сильным, чтобы я утонул в нем.