― Не беспокойся об этом, Вульф, ― говорит он, помахивая пальцами. ― Уверен, если бы такое происходило, я бы знал.

В его голосе слышится резкость, словно он действительно знает об этом ― возможно, гораздо больше, чем я.

― Райан…

― Хватит. ― Он сильно хлопает меня по плечу, заглушая мои возражения. Его глаза становятся жесткими, но вскоре смягчаются, и он искренне говорит: ― Ты привел ко мне Сабину. Я благодарен. Я знал, что больше никто не сможет. ― Его улыбка становится дьявольской. ― Думаю, ты заслужил ночь в «Будуаре Алиссанты». Выплесни немного агрессии, оставшейся после налетчиков, а? Передай мадам, что я разрешил тебе трахнуть столько шлюх, сколько сможет выдержать твой член.

Он подмигивает.

Чувство вины завязывает мое горло в чертовы узлы. Мне хочется содрать с себя кожу, чтобы избавиться от воспоминаний о том, как я брал Сабину, как был готов предать ради нее все, что мне было дорого. И что теперь, блядь, я должен делать? Трахать шлюху и мечтать, чтобы это была она, пока Райан совращает девушку, которую я хочу? Помочь ему завоевать Сабину, рассказав все ее тайные надежды и страхи? Присутствовать на их гребаной свадьбе?

Мои нервы звенят, как каретные колокольчики.

Сохраняя хрипловатый голос, я уклоняюсь от предложения провести ночь в лучшем борделе Дюрена и говорю:

― Что касается безопасности леди Сабины, то, учитывая, что волканские налетчики уже однажды напали на нее, думаю, мне лучше присмотреть за ней. Ты сам сказал, что не доверяешь это никому другому. Назначь меня ее телохранителем.

Райан убирает руку с моего плеча, а затем возвращается к разглядыванию десятицентовика Голата, прислонившись к одному из кожаных сидений. В его глазах появляется странный блеск.

― Я удивлен, Вульф. Думал, ты будешь рад вернуться в уединение леса, а не нянчиться с избалованной дворянкой. Он качает головой. ― Ты попал под ее чары?

Я сжимаю кулак за столом, чтобы он не видел. Усмехаясь, я рявкаю:

― Конечно, нет.

Он внимательно смотрит на меня в поисках правды. Проходит некоторое время, прежде чем напряжение спадает, и он, натянуто улыбнувшись, говорит:

― Я просто пошутил. Сердце Вульфа Боуборна сделано из камня, не так ли?

Я облегченно смеюсь и киваю.

Райан расхаживает возле стола с картой, сложив руки, глубоко задумавшись. Наконец он качает головой.

― Однако я не назначу тебя на эту должность. Можешь вернуться к своим глухарям.

Удивление пронзает меня насквозь, заставляя выпрямить спину. Резче, чем следовало, я спрашиваю:

― Почему нет?

Глаза Райана опасно вспыхивают.

― Потому что у тебя был выбор ― служить мне или уйти в лес, и ты выбрал лес. Ты хотел уйти, Вульф. Из бизнеса этой семьи. Из этой жизни. Я позволил тебе. Слишком поздно решать, что ты хочешь вернуться обратно.

У меня ощущение, что мои легкие наполнены битым стеклом. Пульс гулко бьется в венах. Я не знал, что моя просьба выйти из бизнеса, связанного с убийствами, вымогательствами и поджогами, так тяжело далась Райану. Он обижен. Уязвлен. С тех пор как я сменил фамилию на Боуборн и взял в руки лук и колчан, он отстранился, но я списал это на то, что я пропадал на охоте по несколько недель подряд, тогда как раньше мы были вместе ежедневно. Но теперь стало ясно, что последние несколько лет он специально отдалялся. Я отказался от этой жестокой жизни, а он так и не смог.

Глубоко вздохнув, я говорю:

― Милорд, я действительно верю, что леди Сабина…

Он снова хлопает меня по плечу. На этот раз не сердито, но убедительно. В его голосе звучит сожаление:

― Иди стрелять рябчиков, Вульф.

Сабина

Я никогда не бывала в таких грандиозных сооружениях, как Сорша-Холл. Он затмевает поместье моего отца, как лев котенка. Даже часовня в монастыре бессмертной Айюры с ее алтарем из драгоценных сокровищ ― золотым потиром, хрустальным графином ― выглядит просто смехотворно по сравнению с богатствами, хранящимися у входа в замок.

У меня голова идет кругом от ошеломляющей роскоши, которая сочится с каждой поверхности. Витражи окрашивают убранство в приглушенные цвета радуги: хрустальные люстры, богато украшенные канделябры, обитые бархатом скамьи, высокие арочные потолки. Тонкий пряный дым дерева алоэ струится из позолоченных чаш для благовоний, установленных у основания каждого окна. Я поражена таким великолепием. Цветной свет раздражает мои воспаленные глаза. Запахи благовоний, жареного мяса и затхлых портьер слишком насыщенные, слишком душные. Возможно, я чувствовала бы себя иначе, будь полна сил; но я только что выдержала адскую двадцатидневную поездку. Мои бедра стерты до крови. Мои кости болят от того, что я каждую ночь спала на корнях деревьев. Меня похитили, чуть не изнасиловали.

Мне нет дела до проклятого богами гобелена, даже если его соткали таррианские жрецы.

― Ты заметишь, что архитектурная лепнина здесь отличается от той, что мы видели внизу, ― говорит мне Серенит, указывая изящным пальцем на высеченные из камня акценты вдоль оконных рам. ― Это узоры из топоров фей, в честь бессмертного Вэйла. Хотя семья Валверэй поклоняется Попелину, они все равно хотели почтить короля фей.

Я хромаю за ней, вздрагивая при каждом шаге от боли в раненой пятке. Мы преодолели столько лестниц и коридоров, что я чувствую себя пойманной в ловушку в одном из бесконечных лабиринтов бессмертного Мейрика. Я дрожу под плащом, хотя в замке тепло. Все, что я могу сделать, ― это продолжать переставлять ноги одну за другой.

― Лорд Райан решил, что вам понравится жить в спальне в восточной башне. Там прекрасный утренний свет и вид на горы Дармарнаха. Раньше эта комната принадлежала леди Маделине, покойной матери Райана. С тех пор она оставалась пустой и использовалась лишь для редких гостей. К сожалению, это означает, что вы будете удалены от остальных членов семьи. Лорд Райан живет в замке на третьем этаже, а лорд Берольт и леди Элеонора занимают апартаменты в северной башне.

Это единственная хорошая новость за весь день ― я буду далеко от своего мужа и его бабушки-гадюки.

Когда мы достигаем лестницы в восточную башню, перед моими глазами мелькают черные точки, и мне приходится держаться за каменную стену. Серенит обеспокоенно оглядывается, хотя у меня нет никаких сомнений, что я ей безразлична. Ее забота ограничена только тем, что она будет отвечать за мое благополучие перед Райаном.

― Миледи? Вам нужна помощь? ― Она протягивает руку к двум Золотым Стражам позади меня, готовая подать им сигнал.

Я прижимаюсь плечом к стене, и зрение медленно проясняется. Я не хочу, чтобы руки этих солдат касались меня. Тяжело дыша, я стискиваю зубы и бормочу:

― Я справлюсь.

Медленно, шаг за шагом, я поднимаюсь по винтовой лестнице в свою спальню. Когда Серенит открывает дверь, я на время забываю о своем изнеможении. Я останавливаюсь, боясь шагнуть внутрь, словно стою на пороге портала в мир грез.

Серенит называет это спальней, но мне она кажется дворцом. Кровать с балдахином, задрапированная бархатом, заваленная одеялами и меховыми покрывалами. Мраморная раковина и такая же мраморная ванна уже наполнены ароматной водой с лепестками цветов. Напротив кровати высится чудовищно огромный шкаф из орехового дерева, украшенный аллегорическими лесными сценами из жизни бессмертной Солены. А потолок! Он расписан. Произведение искусства на потолке? Никогда не слышала о таком. Это изображение всего двора фей, всех десяти Бессмертных, сидящих на холме в окружении игривых облачных лисичек и переплетенных волшебных лоз.

Я закидываю голову, чтобы полюбоваться на этот художественный подвиг, и на время забываю, насколько измождено мое тело, пока на меня не накатывает волна головокружения. Я теряю равновесие.

Один из стражников делает шаг вперед, но я хватаюсь за столбик кровати и отмахиваюсь от него.