— Привет.

— Здравствуй, Ванечка.

«Ого!»

Откликнулась на мое приветствие не фифа в узких и донельзя модных брючках «бананах», а её подруга. В голове всплывают имена девушек Света и Наташа. Если Светка у нас барышня с Соснового Бора и дочь кого-то из тамошнего начальства АЭС, то Наталья из небольшого Вологодского городка. Первая броско красивая и стройная, вторая попроще. Напоминает статью и волосом актрису, что играла в фильме «А зори здесь тихие» Лизу Бричкину. Они все там на Вологодчине светлые, круглолицые и простецкие? Классика жанра, простушка, подруга на фоне яркой красотки.

— Опоздаем же! — бросает нам Светлана и тут же припускает. Девушка сразу видно, думает больше о себе любимой. Мы, поклонники просто приятное дополнение ко всему прочему. Наташа скромно улыбается, как будто приглашая идти быстрее. Верная подруга!

Наша общага имеет блатное расположение, фактически на Невском и рядом с Казанским собором. Нам парням, видимо, дали здесь койко-место из-за более малой численности, потому что отслужили в армии и имеем право на льготы. Так что до института быстрым шагом топать минут десять. Светка у нас спортсменка, поступь легкая, сзади можно полюбоваться всеми подробностями её стройной фигуры. Брючки довльно плотно облегают её юные телеса. Но крепким тыловым умом понимаю, что по жизни лучше идти с такими, как Наталья. Те, кто с земли пророс, крепче переносят невзгоды и взгляд на окружающее у них не пошло-романтический, а бабий, каким испокон веков русская женщина сильна была.

«Ну и чушь в голову лезет!»

Внезапно понимаю, что вовсе не хочу ни о чем размышлять. Если так карта выпала, то буду жить в настоящем виртуальном прошлом. Коль это отблески мозговой деятельности, то хоть напоследок порадуюсь. Никогда не понимал нытиков и меланхоликов. «Живи и дай жить другим!».

Внезапно тянет на поэзию:

— Как бодры мои ноги, как крепко тело, какой ветер гуляет в голове!

Серый ржет, Светка удивленно оборачивается, Наташка идет со мной в ногу и скромно улыбается. Мы срезаем путь сначала по скверу, затем пробираемся в институт дворами. В будущем тут все закроют к чертям бесконечными заборами. Я в шутку назвал этот процесс, испортивший Питер «огораживанием».

Зато сейчас свободно, наполнено спешащими на занятия студиозами и преподавателями. Обходить по Плеханова и Мойке далеко. Так что эти тропы натоптаны давно и ничем их не закроешь. Прощаемся с девчонками, у нас отдельный вход на факультет. По пути успеваю поздороваться как с однокурсниками, так и с парнями старших курсов. Внезапно я популярен. В зеркале замечаю патлатого пацана с дурацкой улыбкой на устах. Он бодр и свеж, горяч и прямолинеен.

«Боже, как мне не хватало тебя в будущем!»

Если вы считаете, что перенос сознания неведомо куда дался мне легко, то жестоко ошибаетесь. Просто существует крайне полезное свойство человеческой натуры — привыкает человек, собака ко всему на свете. Потому и распространился, как вирус по всей планете Земля. Дай волю и Галактику заселит, используя даже необитаемые и безжизненные планетоиды. Переделает их или себя и нарожает миллиарды генетически модифицированных человечков.

Вот и я просидел две пары лекция по раннему Средневековью и даже ни разу не задумался о том, чего, собственно, делаю в этом времени и институте. Как будто так и оно надо! Помер и сразу обратно. Ситуация прям полный песец! Но мужественно сижу и слушаю препода, рассказывающего о варварских королевствах. Аларих, Теодорих и прочие Тотилы. Сначала две пары по истории Средних веков, после обеда будет психология. По второй я чисто на практике могу фору любому профессору дать. Никак в лихие девяностые выжил.

Питер в те лихие времена держал марку бандитской столицы. Это я безо всякого пафоса могу заявить. Не было в те годы власти в городе после придурка Собчака. Зато с изучением истории запросто случится совсем иная замутка. Я ею всегда интересовался. Много читал, затем подписался на электронные журналы. И может выйти так, что знаю о ней с точки зрения будущей науки больше, чем какой-нибудь здешний профессор. А это чревато. Например, нет еще в здешней научной среде знаний из грядущих раскопок и новой науки исторической генетики. Так что надо вести себя осторожно.

Боже, что я несу? Помер же, авария стоит перед глазами. И те, кто её подстроил, тут еще в школе учатся.

Позже в скромной институтской столовке, когда допивал неизменный компот из сухофруктов, меня накрыло. Хорошо сидел на стуле. Андрюха Николаев, наш болтун и весельчак даже не заметил, что со мной что-то не так. А меня всерьез пробивало пониманием. Сорок лет, епический случай! Как такое возможно! Нет, я смотрел фильмы и читал о путешествиях во времени. Но это все художка, фантастика! Или гении от литературы о чем-то знали или догадывались? Сами пришельцы из будущего?

Лицо покрылось холодной испариной, я молча поддакивал Андрюхе, но в голове звенело от пустоты. Только набатом била мысль — 1984! Союз еще жив, и никто не догадывается, что впереди семь нелегких лет его агонии. А потом амба! Захотелось пройтись, еще две пары сидеть. В большом зеркале отразилась моя фигура. Нет, она вполне складная. Это лет через двадцать погрузнею, и лицо округлеет. Хотя до тридцати совсем не менялся. Потому меня долго в шутку называли «Горцем», в честь прошедшего с помпой сериала с вечным шотландцем. Странно, отчего в России так любят жителей севера Британии? И я ведь нравлюсь девушкам, хоть и не красавец. Обаяние?

Так или иначе, но сейчас из Зазеркалья в меня всматривался испуганный молодой человек.

— Дорогой мой, вы на лекцию спать пришли? Не высыпаетесь?

На последней паре были русский язык и литература. Лекцию несколько нудновато читал препод с соседнего факультета. Я его даже не помнил. Погруженный в нерадостные мысли, незаметно задремал. Благо мы сидели с Серегой на Камчатке.

— Нет, просто задумался.

— Интересно, о чем? — в глазах пожилого преподавателя появился интерес.

— Какого рожна шотландца Лермонта занесло в Россию? Меньше бы страниц в учебнике было.

Народ жизнерадостно заржал. Хоть какое-то развлечение. А препод обидчиво поджал губы.

— Как ваша фамилия?

— Маклаудов! — внезапно ляпнул я.

Преподаватель что-то отметил у себя в журнале, обидчиво прокомментировав:

— Вам бы не в шотландские одежды рядиться Маклодов, а русским хорошенько заниматься. Наперед всем присутствующим заявляю — люблю четкие ответы, и чтобы по программе.

Я горестно вздохнул. Будет теперь ко мне во время зачетов придираться. Послезнание внезапно подсунуло лайфхак. Многие здешние преподы любят хороший коньяк. Потому что декан его обожает.

— Привет хайлендер! — Сергей подошел в обнимку со Светкой. Никак форсирует отношения? Та удивленно подняла брови. — Да Ваня у нас вступил в клан шотландских горцев. Прошу любить и жаловать — Иван Иванович МаКлаудов.

— Придется тебе, Ванечка, носить юбку.

— Это, вообще-то, Светочка, называется килт.

— Ой, извините! Не знала.

«Понятно, нам с ней не по пути! Серый думает, что она поплывет от его чар? Навряд ли!»

— Ты с нами?

— Да нет. Хочу прогуляться!

— Как знаешь!

Пожалуй, хватит с меня сегодня впечатлений. Просто пройдусь по улицам осеннего Петербурга. Тьфу ты! Покамест Ленинграда. Бедная Северная столица, и построили тебя на болоте, и переименовывали не раз. По мне, так первое название больно уже неудачное. Оставили бы Петроград. Хоть звучит по-русски. Как я был наивен насчет своего отношения к попаданству. Стоило мне дойти до Зеленого моста и уставиться на Невский, как снова накрыло пониманием.

«Это все по-настоящему!»