Теперь что касается причин, двинувших Россию в Среднюю Азию. В любой исторической работе, какому бы аспекту истории она не была бы посвящена, в той или иной степени или мере эти причины, весь их комплекс, или какие-нибудь отдельные, да упоминались. Какие только причины не назывались. Всё конечно в строгом соответствии с марксистским пониманием исторического процесса развития общества. Тут было всё, и развитие капитализма в России, и поиски рынка сбыта своей продукции, и отношение к Средней Азии как к сырьевой базе, и англо-русское соперничество и боязнь России иметь границу с Англией где-то в оренбургских степях (эта причина была популярна и у русских публицистов второй половины ХIХв.), вообще колонизаторские замашки и склонность русского царизма к эксплуатации, кровавой, разумеется, окраинных народов. (сейчас это называют имперскими амбициями). В общем, что только не называлось. А ведь всё было значительно проще и понятно в ХIХв. всем или почти всем. Основная причина, по которой Россия, в конце концов, начала своё наступление на Среднюю Азию была настолько проста и банальна, что о ней и не писалось. Это считалось само собой разумеющимся. Из наших источников только один упомянул об этом. Вот что он писал: «Причина движения нашего в Текинский оазис и причина единственная, есть наше соседство с ними, соседство цивилизованного государства с нецивилизованным, которое на основании исторического закона должно всегда и везде кончаться полным подчинением последнего первому». И ещё он же: «Задачи России и Англии на востоке сходны и эти государства, в конце концов, должны сделаться в Азии непосредственными соседями». (51,с.3–4). Здесь правда автор пишет о текинцах, т.е. туркменах, но суть дела от этого не меняется. Всё ясно и не надо никакого классового подхода, и всяких там производительных сил, и производственных отношений. Средняя Азия пик своего расцвета цивилизации пережила давным-давно. Те же туркмены, например, являлись прямыми потомками парфян, современников и соперников Рима. Узбеки и таджики предками своими имели согдийцев и хорезмийцев, создавших свою цивилизацию в среднеазиатском междуречье ещё за несколько веков до новой эры. Приход сюда арабов в VIIIв. и насильственная исламизация населения не сразу, но положила начало культурного и материального регресса. Процесс этот был, конечно, не сиюминутный, ещё в Х-ХIвв. в Средней Азии если и не процветали, то, по крайней мере, существовали такие прикладные науки как математика и медицина, в почёте была история и география, в XII-XIVвв. создавались шедевры среднеазиатской средневековой архитектуры в Самарканде, Термезе, Старом Ургенче, Бухаре, Шахрисябзе и др. городах. Но всё это шло уже в убывающем порядке.4
В XVв. пресловутый Улугбек, любитель астрономии, положил начало другому процессу – самоизоляции. Средняя Азия становится закрытой для немусульман, европейцев в первую очередь. Ни к чему хорошему, конечно, это привести не могло. В результате Средняя Азия по выражению А.Вамбери, к середине ХIХв. превратилась в склеп. И если, например, Турция и в меньшей степени Персия, в силу своих приграничных положений с европейскими странами и с Россией в полной степени процесса регресса избежали, правда там не наблюдалось вплоть до начала ХХв. и прогресса, то Средняя Азия в ХIХв. оставалась по своему духовному и культурному уровню в веке XV. Любой, например, архитектор, специалист средневековой среднеазиатской архитектуры, не заинтересованный конечно, может подтвердить, что монументальные сооружения XVI и последующих веков по своему качеству исполнения, архитектурного декора, оформления интерьера и пр., ни в какое сравнение не идут с изящными постройками X-XII-XIVвв. То же скажет и археолог. Позднесредневековая керамика тяжелая, грубая, качество теста хуже некуда, орнамент примитивный, глазурованная представляет собой жалкую попытку имитации высококачественной керамики развитого средневековья X-XIVвв. Оружие, например. Когда русские пришли в Среднюю Азию, то местные армии пытались противостоять им только за счёт своего количественного превосходства, причём превосходства подавляющего. Но оно почти полностью компенсировалось превосходством русских в вооружении. Оружие было самое примитивное. Фитильные ружья, пушки, которые в России можно было встретить в игрушечных магазинах. Стреляли ядрами, гранатами за редким исключением. Пули бывали часто глиняными, картечь – горох, облитый свинцом. Холодное оружие было самого низкого качества, шашки от сильного удара ломались, отскакивали рукоятки и пр.5 Ниже по тексту на всё это будет обращаться особое внимание. Среднеазиатские крепостные сооружения – крепостные стены с башнями, цитадели, по замечанию одного сапёрного офицера оренбургского отряда в Хивинской экспедиции 1873г., в сравнении их с европейскими крепостями, могли быть отнесены к средневековым постройкам, употреблявшимся до конца XVв., т.е. до появления огнестрельного оружия. (41,1,с.25.).
И ещё, соседство двух разных по своему развитию государств создавало массу проблем, решить которых, обычным цивилизованным путём было нельзя. В советской литературе не обращалось, или почти не обращалось внимания на такой факт, как постоянные набеги, налёты, наскоки на русские пограничные линии, проникновении вглубь территории, разгром и разорение приграничных селений, и увод в плен населения. И это без всякой войны, просто так. Ведь всё это было. Сотни и сотни людей попадали в азиатский плен, хуже которого, наверное, никогда не было, нет, и не будет. Достаточно прочесть далеко не художественное произведение Н. И.Гродекова «Война в Туркмении» где приводятся показания бежавших из плена русских солдат, как все лишения литературных героев русского классика в чеченском плену могут показаться лёгким, хотя и неприятным приключением. Участие в этих набегах принимали либо непосредственно хивинцы или кокандцы, либо шайки совсем диких киргиз, но снаряжённых для этого или в Хиве, или в Коканде, реже в Бухаре. И не было никакой возможности найти с владыками этих среднеазиатских ханств какое-нибудь разумное решение проблемы. Царьки среднеазиатской триады – Коканда, Хивы и Бухары жили не только вчерашним днём, а совершенно в другом временном измерении. Вести с ними нормальный диалог было невозможно. Любые переговоры считались ими проявлением слабости и неуверенности в собственных силах и тут же провоцировали их к активизации своих бандитских вылазок. Требовалось кардинальное решение данного вопроса. Таким решением мог быть только военный разгром этих ханств. Особенно очевидным это стало в ХIХв., когда сначала через Оренбургские степи русские владения вошли в непосредственное соприкосновение с владениями Хивы и Коканда, а затем с высадкой русских в Закаспии и, с вообще ни кем не управляемой и никому неподвластной туркменской вольницей. И если поход в начале XVIIIв. Бековича-Черкасского был результатом во многом прожектёрских планов и наивного представления Петра I в отношении среднеазиатских государств, то уже поход Перовского в 1839г. служил вполне определённой и конкретной цели – военному разгрому Хивы. И с середины ХIХв. Россия переходит от тактики сдерживания своих воинственных, но неразумных соседей путём создания всякого рода пограничных оборонительных линий к тактике чисто наступательной. Война из окраинных пределов России переносится на территорию среднеазиатских ханств. Сеявшим почти на протяжении двух столетий ветер, теперь предстояло пожать бурю. Восточные люди большие любители всякого рода красочных сравнений. Один хивинский ишан в разговоре со своим ханом сравнил Россию с великим змием, голова которого долгие годы была повёрнута к западу. Так вот, пользуясь этими его сравнениями можно сказать, в середине ХIХв. великий змий повернул свою голову на восток.
Инструментом, с помощью которого Россия не только избавилась от своих беспокойных соседей, но и приобрела, согласно советской терминологии новые рынки сбыта и сырьевую базу, а местное население осчастливила проникновением революционных идей, была русская армия. Таким образом, мы подошли, в общем-то, к основному, рассматриваемому здесь предмету, которому и посвящена эта работа.
