После развала СССР и возникновения многочисленных суверенных государств, в каждом из них, не сразу, но стали писать историю по-своему. А что не сразу, так-то не до истории было. Власть в свои руки брали, кое-где и пострелять пришлось. Но только как власть сформировали, должности раздали кому нужно, за границу съездили, отметились в Вашингтоне и Лондоне, Париже и Бонне, Риме и Токио, что бы о них знали, в лицо запомнили, в пару-тройку каких-нибудь любых международных организаций вступили, то тогда и обратили внимание на необходимость идеологической перековки своих подданных. Так начали писаться новые учебники истории. Писали их свои, местные научные кадры, вчера ещё члены КПСС, а сегодня отчаянные демократы. То, что демократы, так это пёс с ними, беда в том, что почти все они, вчерашние интернационалисты, теперь стали националистами, причём махровыми. Написанные ими учебники истории, особенно в тех разделах, где речь шла о завоевании или присоединении к России, написаны с такой ненавистью к России, что читать их, скажем так, русскоязычному читателю, просто противно. А ведь это теперь входит и в школьную программу, и оставшиеся здесь дети этих теперь нацменьшинств, вынуждены в школах учить, запоминать и отвечать разную гадость о своей исторической родине. И всё что там этими новенькими написано, всё это неправда, в этом легко убедиться, читая предлагаемую работу, для этого только необходимо рядом для сравнения иметь под рукой любой учебник истории Узбекистана за 9 класс, года издания не раньше 1992.

И подобные вещи, наверняка, происходят не только в Средней Азии, в других бывших братских республиках тоже, не могут не происходить. И если сама Россия не в состоянии ответить на это, не начинать же школьную войну, или войну учебников, то и было решено сделать это, так сказать, частным образом и извне, в данном случае из Узбекистана.

Россия после октября 1917г. перестала быть настоящей Россией. Здесь имеется в виду, что она нужных людей, нужные ей политические группировки, в любой момент могла бросить, оставить на самовыживаемость, Афганистан и Наджибулла, например. Та, настоящая Россия, не смотря на западное мнение, вступила в войну с турками в 1877г., не бросила сербов в 1914г. А потом, потом – сегодня друзья, а завтра, хоть убей, не помню кто ты, чего тебе надо? Таким образом, Россия, имея инерцию СССР и пьяного и неумного главу государства, бросила всех русских в ближнем зарубежье. Всё это оправдывается отсутствием средств. Господи, какая это ерунда. Германия в 1940г. во всю воюя, делая пушки вместо масла, тем не менее, всех немцев из Прибалтики вывезла и обустроила. Россия подобного же делать не хочет. Русские Россией в Азии брошены! Это так. А если кто и вырвется, то тому надо сдать экзамен по русскому языку, татарину какому-нибудь, и жить и трудиться 5 лет в гетто, под надзором милиции. Тем не менее, оставшиеся здесь, за Россию переживают и живут только её интересами.

Поэтому такая работа должна была появиться на окраинах бывшего СССР, а ещё лучше, бывшей Российской империи. Русские, или как они сейчас себя сами назвали, россияне – инфантильны, они заняты охаиванием своего прошлого и критикой настоящего. Такую работу может сделать только русский, не россиянин, житель периферии. И написана она для русских и, в первую очередь русских выходцев из Средней Азии и Казахстана.

Теперь читайте…

Автор

Написано 1995 г., утеряно 1997г., восстановлено Ташкент, 2002–2003гг. , где и когда будет напечатано – неизвестно.

Исторических работ, посвящённых присоединению, а точнее завоеванию Средней Азии множество. Отдельные заметки, статьи, воспоминания стали появляться тогда, ещё в русской научной, но в большей части публицистической литературе сразу же, буквально через год – два после присоединения или завоевания той или иной области или просто укреплённого пункта в Средней Азии. Позже, по прошествию некоторого времени стали появляться и солидные исследования, касающиеся данной проблемы, того или иного её аспекта. Тема эта во 2й половине ХIХв. была актуальна, интерес русского общества к происходящим здесь событиям был высок, и трудно было в России найти какой-нибудь ежемесячный журнал или издание, независимо от их направления, на страницах которых, хотя бы в одном номере, не печатался тот или иной материал о Средней Азии и о том, что там происходило. Но шло время, в1895г. после выхода России на высоты Памира была поставлена последняя точка в этом историческом процессе. Среднеазиатские южные границы с Персией, Афганистаном, Китаем приняли те очертания, которые существуют и по сей день, правда, уже у других государств, бывших краёв и областей Туркестанского края, а затем так называемых Союзных Советских республик. В 1907г. был заключён военный и политический союз с Англией и то незримое напряжение, которое существовало здесь с самого начала укрепления русских на этих территориях, понемногу спало. Интерес к теме падал.

После всех революций, гражданских войн, национального размежевания, образования и пр. в исторической, уже в советской литературе вновь начали появляться работы о Средней Азии времён её завоевания русскими. Но это было уже не то. Тема эта уже давно и никого не волновала, писалось всё в большей степени для себя, т.е. для увеличения своего багажа научных работ и относительный интерес представляла только для очень узкого круга, как правило, историков по образованию. Со страниц массовых общественно-публицистических изданий, как это было в старой России, тема эта перекочевала в область изданий общественно-политических, т.е. интереса для массового читателя не представляла. Кроме того, в России ХIХв. историческая наука заполитизирована не была. Разные авторы к данной проблеме подходили по-разному. Одни поддерживались официальных версий происходящих событий, другие нет. То есть каждый автор имел своё мнение, которое и высказывал, не опасаясь ни каких последствий. В советское же время этого не было, и быть не могло. Все науки, а историческая в первую очередь, были заполитизированы. История трактовалась как борьба классов, ко всем событиям был необходим марксистский подход. Наука стала догматической. Иметь иное, идущим вразрез с официальным партийным мнением в данный момент и по данному вопросу, было нельзя. Наличие же такового, означало при определённой невоздержанности того или иного историка, конец его карьеры, а на отдельных этапах жизни советского государства, было просто смертельно опасным.

Подчиняясь этому некомпетентному, с точки зрения исторической науки, меньшинству, партийной элите, советская история не была объективной. Все события рассматривались под углом классового понимания истории, которые в эти рамки не укладывались, что ж, тем хуже было для них. О них просто забывали, замалчивали, их не существовало.

В советское же время в среднеазиатскую историю 2й половины ХIХв. был введён тезис, или положение, своего рода постулат – «Прогрессивное значение присоединения Средней Азии к России», который и ставился во главу угла любого вопроса посвящённому этому историческому отрезку времени. И какой бы аспект не рассматривался – политика, экономика, культура и пр., и как бы при этом ни уничижались действия русских властей, администрации, в конце всегда ставилось значительное «но» и дальше шло примерно так: «несмотря на это, всё-таки присоединение Средней Азии к России было явлением прогрессивным». Ставилось это всегда, по любому поводу. И главный прогресс этого присоединения виделся лишь в том, что сюда, в Среднюю Азию, проник русский революционно настроенный пролетариат и революционизировал, в свою очередь, местное трудовое осёдлоземледельческое и кочевое скотоводческое население.

Подходить к работам советской исторической науки всегда надо очень осторожно и с большой опаской, помня, что объективного понимания, оценки событий здесь не найти. Реальные факты, конечно, приводятся, но извращаются до невероятности, в лучшем случае никак не комментируются, некоторые замалчиваются вообще, а некоторые, незначительные порой события трактуются совершенно иначе. Например, рекогносцировка Черняева Чимкента в июле 1864г. рассматривается как его неудачный штурм! (28,с.29). Типичный подход к совершившемуся какого-нибудь кокандского или бухарского мелкого бека, военачальника. Они каждое движение русских отрядов назад, после выполнения поставленных целей, в которые захват того или иного населённого или укреплённого пункта не входил, рассматривали как проявление страха и поражения. Любая работа советского историка начинается с каких-либо решений какого-нибудь съезда КПСС или пленума, или конференции. Это аксиома. Список главных источников (причём вне алфавитного порядка) любого вопроса истории, касается он, например времён средневековья, или эпохи начала полётов в космос, возглавляют три постоянных идола советской исторической науки, да и не только исторической – Маркс, Энгельс, Ленин. Далее, как правило, следует идол четвёртый, правда всегда временный, но который при своей жизни считался тоже постоянным, т.е. генсеки.1