Будь я дома, повернулась бы на другой бок, и продолжила бы спать. Толком не отдохнула, и новый день обещал быть длинным. Но ведь я находилась не одна. И сейчас, когда усталость немного отступила, присутствие в постели мужчины почему-то оказалось важнее всего прочего.

Тем более, что этим мужчиной был именно Климов. Избалованный женским вниманием тип, который каким-то немыслимым образом пробрался в мое сердце. Стал таким важным за последнее время. Взволновавший, взбудораживший меня до такой степени, что справляться с этим становилось все сложнее. Вот и сейчас оставшееся для сна время с удовольствием променяла бы на другое.

Стоило подумать об этом, как тотчас разлилось сладкое тягучее тепло внизу живота. Между нами всего несколько сантиметров — и никаких преград из одежды. Мне достаточно было лишь слегка податься назад, чтобы прижаться спиной к его груди и ощутить ягодицами часть тела, оказавшуюся вполне бодрствующей.

Иван промычал что-то неразличимое и подтянул меня ближе к себе. Зарылся носом в волосы, пощекотал губами шею.

— То есть ты притворялся? — я не удержалась, чтобы не фыркнуть. — А на самом деле вовсе не спал?

— Еще как спал! — от его шепота тело моментально покрылось мурашками. А когда язык нырнул в ушную раковинку дразнящей лаской, захотелось заурчать от удовольствия. И еще теснее прижаться к нему, почувствовать всю силу нарастающего возбуждения. — Пока ты не начала ерзать.

Погладил плечо, прочертил пальцем линию ключиц и опустил руку ниже, касаясь груди. Качнул, накрывая ладонью, и я закусила губу, чтобы не застонать в голос. Так правильно это ощущалось. Так сладко. Мы как будто идеально подходили друг для друга. Он не делал еще ничего особенного, всего лишь легонько перебирал пальцами, слегка задевая соски, но этого хватило, что окончательно растаяли остатки сна и томительное напряжение внутри сделалось совершенно нестерпимым.

А потом его умелые руки обрели какую-то невероятную силу. Оказались везде. По коже пробежал холодок, когда Иван откинул одеяло и, надавив мне на плечо, опрокинул на спину.

— Что ты там говорила про миссионерскую позу?

Навис сверху, приникая к губам жарким поцелуем. Пробрался в рот языком, одновременно продолжая поглаживать грудь и возбуждая меня еще сильнее. Соски затвердели, а ноющее давление между ног сделалось нестерпимым.

Он почувствовал это, наверно, раньше меня самой. Раздвинул коленом мои, опускаясь между, и удовлетворенно хмыкнул, когда пальцы тронули набухшие складки, размазывая по ним влажность. И в следующее мгновенье толкнулся внутрь, резко погружаясь до самого основания. Почти никаких прелюдий, но я так сильно этого ждала, что последующие ритмичные толчки моментально лишили способности мыслить.

И пошевелиться было невозможно: Климов стиснул стальными объятьями и начал вбиваться в почти не принадлежащее мне тело. Покорил, заполнил собой полностью. Не только физически, раз за разом проникая все глубже и резче. Все ощущения тоже теперь принадлежали ему. Я даже дышала лишь тогда, когда удавалось поймать его судорожные, рваные вздохи. Утонула в накрывшей нас стихии, не ощущая больше ничего, кроме наслаждения.

Стонала, всхлипывала, покорная его рукам. Принимала одну за другой самые бесстыдные ласки, не чувствуя ни саднящего давления между ног, ни осипшего от криков горла. Стиснула бедра изо всех сил, ощущая финальную пульсацию мужчины, и меня будто швырнуло в самый эпицентр удовольствия. Оно прошило дрожью тело, опалило внутренности, негой растекаясь по венам. Словно это не я была, потому что ничего подобного не приходилось испытывать никогда раньше. Даже с ним, в ту, нашу первую встречу.

Тогда был просто секс, хоть и крышесносный, а сейчас к охватившему нас безумию добавилось какое-то дурманящее тепло, пронзившее сердце. У меня лились слезы, а пальцы в беспорядочных ласках скользили по влажному от испарины телу мужчины. И останавливаться, отрываться от него не хотелось ни на мгновенье.

Странное это было ощущение. Минуты медленно утекали, за окном все больше светлело, а у меня внутри нарастало желание продлить время. Задержать его, остановить, не позволяя меняться всему тому, что окутало этой ночью.

Мы давно не спали, лениво нежась в объятьях друг друга. Не разговаривали, даже не смотрели в глаза. Но ласковые губы то и дело задевали виски, цепляли шею, ключицы, потягивали пряди волос. А я ощущала прохладную от испарины кожу под пальцами, и сердце щемило от непривычного тепла.

Подруга наверняка сказала бы сейчас, что это и есть любовь. Ну или, по крайней мере, влюбленность. Что эта участь меня не миновала. Еще и привела бы кучу аргументов, с которыми я тут же стала бы спорить.

И спорила, только не с ней, а с самою собой. То ныряла в непривычную нежность, исходящую от мужчины, в буквальном смысле теряя от этого голову, то начинала себя убеждать, что дело всего лишь в реакции тела. Не зря секс называют лучшим депрессантом. От вчерашней усталости не осталось и следа, и даже нехватка сна совсем не ощущалась. Я будто родилась заново. Мышцы приятно ныли, где-то глубоко внутри отдавались отголоски наслаждения, и жизнь казалась немыслимо прекрасной.

Но любовь? С Климовым? Нет, я еще не сошла с ума до такой степени! Он отлично разбирался в женщинах и, возможно, как никто другой в моей жизни умел доставлять удовольствие. Настолько острое, что теперь, заново пережив вместе с ним совершенно непередаваемые ощущения, была готова продолжить подобные встречи. Иногда, когда обоим потребуется физическая разрядка. Или даже чаще. Это точно пойдет на пользу, еще и не придется озадачиваться поиском кого-то другого. А там, глядишь, эйфория постепенно пройдет, и я окончательно смогу убедиться, что на серьезные отношения Иван не способен. Да и не нужны они ни ему, ни мне.

Медово-сладкую тишину номера разорвал писк моего телефона. Будильник. Утро все-таки наступило, и, хотя выселение можно было оттянуть еще на несколько часов, работа таких возможностей не оставляла.

Обнимающие меня руки сжали крепче.

— Может, ну их, пациентов? — пробурчал Иван, снова зарываясь губами в мои волосы. — Останемся тут еще на денек.

Я рассмеялась, высвобождаясь из объятий и садясь на постели.

— Это точно ты сказал? Сам ведь первый кинешься спасать очередного сумасшедшего. Гонщика или другого неадеквата. Без тебя же не обойтись никому, всегда надо впереди бежать.

— А ты что-то против имеешь? — он приподнял бровь. И одновременно потянул вниз простыню, которой я пыталась прикрыть грудь. Обвел кончиками пальцев ключицы, слегка щекоча и рассылая по телу искорки удовольствия. — Это же наша работа.

— Вот именно, — хоть и нехотя, но я все же спустилась с кровати на пол. — Работа превыше всего, Вань, поэтому отправляемся в душ, а потом на нее, родимую.

— А у нас прогресс, — мужчина ухмыльнулся, приподнимаясь на локте и разглядывая меня. — Теперь и я уже знаю твое имя. И даже номер телефона. Так что акция получилась совсем не одноразовой.

Совсем не ожидала, что он запомнит ту мою фразу.

— Не обольщайся, Климов. Это ничего не значит. И перестань так на меня смотреть!

— Как так?

— Так! С улыбкой сытого кота. Не хочу, чтобы все обо всем догадались.

— Стесняешься? — он снова хмыкнул.

— Еще чего! Мне просто не нравится, что все узнают, что твой список баб стал еще длиннее.

— Фу-у-у, как грубо, Ирина Владимировна! — поморщился Иван. — Вас бы я точно в общий список не занес.

Но пока я размышляла, что он имел в виду, добавил:

— Ладно, буду плотоядно улыбаться не в ваш адрес, а абстрактно. Так пойдет?

Тут же подумала про всех тех, кто воспримет эту его улыбку в свой адрес, и настроение резко пошло вниз. Дурацкая реакция и совершенно неуместная! Да, мы снова переспали. Но это же ничего не значит! Не значит же?

Рандеву в отеле повлекло за собой совершенно неожиданные последствия. Вроде бы не случилось ничего особенного, и наши с Климовым отношения никак не поменялись. Но именно это и стало напрягать больше всего.