Этот взгляд обволакивал, дурманил, расслаблял напряженные мысли. Хотелось перестать быть рассудительной, поддаться влиянию момента и позволить увести меня. Заманить в его, как он сам выразился, берлогу, где разом отпали бы все сомнения.

Климов, похоже, почувствовал, что я начала колебаться, потому что улыбка стала шире, и он сделал еще один шаг ко мне. Теперь между нами было всего лишь несколько жалких сантиметров. Всего ничего — и я могла видеть шелковистые волоски на груди в вырезе медицинского костюма, и напряженную жилку на шее. И ощущать теплое мятное дыхание.

Когда его запах успел стать знакомым? Нет, не парфюма, к которому, в принципе, нетрудно было привыкнуть за те дни, что работала в отделении. А вот этот, что моментально возвращал в тот сумасшедший день, которому я позволила случиться. Не на коже даже оседал, а пробирался еще глубже, волнуя кровь.

— Едем? — прошептал Иван одними губами. Не глядя, нащупал мою руку, сплетая пальцы. Подушечкой большого погладил запястье, заставляя вздрогнуть. Эта бесхитростная ласка показалась слишком интимной. Слишком много стояло за ней — обещаний того, что могло бы случиться, скажи я «да».

«Все женщины клиники делятся на две группы. На тех, кто уже побывал в его постели, и тех, кто только мечтает об этом». Никакой Тамары, разумеется, поблизости не было, но я услышала ее слова так отчетливо, будто она и впрямь находилась где-то рядом. И нервно рассмеялась, понимая, что прямо сейчас рискую открыть новую группу. Тех, кто в постели Климова уже побывал и отчаянно желал туда вернуться.

И это стало отрезвляющей пощечиной. Ушатом ледяной воды, которой плеснули мне в лицо, приводя в чувство. Возможный секс, безусловно, оказался бы хорош, а дальше? Нам же работать вместе, а постель — не лучшее подспорье в этом. И легко представить, как сильно я польстила бы его самолюбию, если бы сейчас пошла на поводу у собственных желаний. Этот тип и так уверен в своей неотразимости. Никто ведь не отказывал, никогда. Можно все на свете, без зазрений совести.

Меня, конечно, его совесть не должна была беспокоить, но и подпитывать его нарциссизм я тоже не собиралась. В конце концов, Климов — не единственный мужик в мире, с которым можно удовлетворить потребность в сексе. Лучше уж и правда с бывшим интерном что-то замутить. Несмотря на нашу с ним разницу в возрасте. Или попробовать обольстить сурового Тимохина, залечив тем самым его душевные раны. Да мало ли на свете мужчин! Не вышло с Арсением — это не повод ставить крест на возможности нормальных отношений, тем более, с внешностью и с остальным у меня все в порядке.

— Едем, Вань, — улыбнулась я, наблюдая, как после следующих моих слов меняется выражение его лица. Как тает самодовольная улыбка, и в глазах отчетливо проскальзывает раздражение. — Только по отдельности. Ты — к себе домой, я — к себе.

— Да ты динамщица, Белозерская, — процедил он сквозь зубы. — Любишь нервы людям трепать?

— Что-то нервы у тебя в одном месте сконцентрированы, смотри, как бы не перегорело от напряжения, — рассмеялась я в ответ. — Да и почему динамщица? Разве что-то обещала? Сама себе напридумывал, я-то тут при чем?

— Еще скажи, что ты меня не хочешь, — с колючей ухмылкой отозвался он.

— Так я много чего хочу, Вань. И что? Вот торт, например, сейчас умяла бы, целиком, так от сладкого фигура портится. И алкоголь для расслабления тоже нельзя, потому что завтра с утра на работу. И вообще вредно для здоровья.

— То есть, — он приподнял бровь, — если исходить из твоей логики, общение со мной тоже вредно для здоровья?

— Общение — нет, — я все-таки собралась с силами и отошла на безопасное расстояние. — Как раз наоборот. Ты отличный врач, и мне многому можно у тебя научиться. Но спать я с тобой не буду, Климов. Ни сейчас, ни потом.

— Ну и дура, — сообщила мне Дина, когда мы, наконец, выбрались из отделения. Где она была в тот момент, когда Климов зажимал меня в коридоре, оставалось загадкой: как я ни настаивала, подруга не раскрыла этого секрета. Скривившись, выслушала мои возмущения и покачала головой. — Взрослая уже тетка, Ир, а ведешь себя как малолетняя капризная девчонка. Самой-то не надоело?

— Что именно? — все еще злилась на нее. — То, что тип, который меня обхаживает, одновременно готов трахать всех остальных? Все, что движется? Надоело. Поэтому и решила в очередной раз держаться от него подальше.

— Точно, дура, — кивнула Дина, словно себе самой доказывая произнесенное. — Неужели не видишь, что он запал на тебя? Именно на тебя!

— Ага, и поэтому заигрывал с моей лучшей подругой. А она, между прочим, была совсем не против.

Та постучала указательным пальцем по лбу, укоризненно рассматривая меня.

— Вот уж правда, влюбленность делает человека и глухим, и слепым. Если бы он хотел меня соблазнить, и если бы я на это повелась, то сейчас мы с ним были бы совсем в другом месте. Вдвоем. Странно, что до тебя не доходят такие очевидные вещи.

— Тогда зачем был этот спектакль? Не замечала за тобой раньше желания меня специально подразнить.

Дина усмехнулась.

— Раньше ты и не влюблялась так, чтобы голову потерять.

— Я не… — почти закипела от возмущения в ответ на такое предположение. Никакая это не влюбленность!

Но подруга перебила. Подошла ближе, почти вплотную, заглядывая в глаза. Так внимательно и серьезно, что мне стало не по себе. Неужели действительно вместе с Климовым просто разыграла эту дурацкую сцену? Но зачем? Чтобы что?

— Ты что угодно говорить можешь, но я ж тебя знаю, как облупленную. Мне-то хоть не ври, если себе пытаешься.

В уголках глаз пролегли едва заметные лучики морщинок, еще одна бороздка разделила брови. Так было всегда, когда Дина хмурилась или обижалась. Я зря, совершенно точно зря все это наговорила. Как могла в ней усомниться? Мы же знакомы целую уйму лет, столько раз убеждалась, что она не способна на подлость и предательство.

— Прости, — проговорила, невольно опуская взгляд. — Хорошая моя, я правда не хотела тебя обидеть. Сама не знаю, что на меня нашло.

— Зато я знаю, — фыркнула подруга. — Вернее, и раньше знала, а сегодня еще и рассмотрела. Только поверь, не станет он за тобой бегать до бесконечности. Мужики — охотники, конечно, но всему есть предел. Не упусти свой шанс, потом же сама будешь жалеть.

Давно никто не читал мне нравоучений. Вышла из того возраста, когда этим занимались родители, а Динка никогда прежде подобное не практиковала. Будто она была нудной и строгой школьной училкой, а я — нерадивой ученицей, которой следовало вправить мозги.

— Он, между прочим, в машине сидит и на нас смотрит, — не поворачиваясь, произнесла подруга. — Так что ты еще можешь передумать.

Как оказалось тяжело не повернуться в сторону парковки! И еще тяжелее — не последовать совету, который с каждой минутой казался все более правильным. Может, действительно стоило попробовать? Это же не брак и даже не серьезные отношения. Допустим, Дина права, и я в самом деле слегка влюблена. Но не больна ведь. И смогу со всем разобраться, обязательно. И если позволю случиться тому, чего так хочется, столько проблем сразу отпадет.

— Ну, так что? — приподняла бровь Динка. — Я домой, а ты немного задержишься?

— Ага, вот так подойду сейчас к нему и скажу, что согласна отправиться в его постель, — предположение выглядело абсолютно нелепым. — Нет, Дин, надо что-то другое. Какой-то повод. Подожду подходящего момента. И тогда…

— А если он не наступит? — перебила она меня, неожиданно повышая голос.

Порыв ветра растрепал волосы, накидывая их ни лицо. Проник под одежду, заставляя поежиться. И неожиданно показалось, что в прохладе вечера разлилось что-то неотвратимое. Тревожно, от чего еще больше захотелось отступить от своих принципов.

— Я подожду… — повторила, все же бросая беглый взгляд на парковку, пытаясь рассмотреть на довольно большом расстоянии автомобиль Климова. А лучше — его самого. Но ничего не вышло. Там, где всего пару минут стояла машина, уже никого не было.