— Тебе надо научиться тише смотреть. А то все на лице написано. Да, мы встречались какое-то время. Давно.

Я в этом и не сомневалась! Теперь сложившаяся в голове картинка была несколько иной. Лика хоть и не походила на ревнивую женщину, но кому понравится, что вокруг твоего бывшего увиваются другие? Вот и объяснение ее раздражению в адрес Тамары. Да и излишнему любопытству, направленному на меня.

Она снова фыркнула.

— Думаешь, я на Томку из-за этого злюсь? Ерунда, ей все равно ничего не светит. Он в монастырь уйдет скорее, чем с ней замутит, потому что опасно это, — в ответ на мой недоуменный взгляд пояснила. — Если даст хоть малейший повод, она ж тотчас кинется кольцо выбирать. Не станет Ванька так рисковать, отбиваться от влюбленной бабы — то еще удовольствие.

Звучало грубо, но почему-то достоверно. Я задумалась. Хотелось спросить, как она сама рассматривает этого мужчину. Не могло же быть так, чтобы совсем не сожалела о разорванных отношениях.

Лика какое-то время молчала, продолжая разглядывать меня, потом добавила:

— Ир, если бы я хотела семью, то выбрала бы кого-то понадежней Климова. Это трахаться с ним сладко, а для семейной жизни он, увы, не приспособлен. Не знаешь, к какого берегу завтра прибьется. Совсем ведь не значит, что к твоему. Если так, то зачем? Семья ведь тылом должна быть. А с ним — как на пороховой бочке. Не только из-за баб других. Ненадежный очень. Во всех отношениях. Так что, нет, я тебе здесь не соперница.

Последняя фраза рассмешила, вот об этом я точно не думала! Ни за что на свете не стала бы с кем-то воевать из-за мужика. Тем более, такого. Лика права: в сексе он был хорош, ну, а дальше-то что? Да и мне в принципе сейчас не до отношений было. Только-только от Белова избавилась.

— Хотя… — Лике снова удалось вклиниться в мои размышления. Она лукаво усмехнулась. — Ты же знаешь, что говорят? Из бывших бабников получаются самые верные мужья.

— Так то из бывших, — я тоже засмеялась. — Это не про Климова — у него все в настоящем. И хватит уже о нем — много чести. Давай работать.

Не думать о разговоре с Ликой не выходило. Мне предстояло работать с этими людьми, а значит, принять и Тамару с ее надоедливым вниманием, и распущенного кота-Климова. Как-то примирить в своей голове все имеющиеся противоречия.

Это в общем-то было бы не так уж сложно, если бы этот тип оставил меня в покое. Меня вполне устраивало общение в рамках работы. Я готова была уважать и ценить его, но только как коллегу.

Еще несколько совместных операций окончательно убедили в том, что Климов — не просто талантливый врач. Он брался за самые сложные случаи, рисковал — и почти всегда выигрывал. Но не наглел и не кичился этим.

Мне даже казалось, что каждый раз он сам удивлялся происходящему. Вытягивал безнадежных пациентов, подчас радуясь успеху, как ребенок. Не своему — тому, что очередной раз получилось победить болезнь.

Это завораживало. Я давно не ощущала недостатка опыта, но наблюдать за Климовым, а в чем-то и учиться от него, было невероятно интересно. Даже готова была закрыть на глаза на бесконечные заигрывания и намеки на продолжение того, что было между нами в гостинице.

Если бы только он не уставал это делать. Бессовестно распускал руки при каждом удобном случае. Иногда даже подкладывал пошлые записочки, как распущенный мальчишка, не особенно задумывающийся о последствиях.

Раздражало то, что другие тоже это замечали. Не могли не заметить. Особенно Тамара, которая ревностно следила за своим любимым Климовым и в буквальном смысле начинала метать молнии, когда на горизонте попадалась мало-мальски привлекательная особа, на которую он обращал внимание.

Лику она ненавидела и даже не пыталась это скрыть. В отношениях со мной вела себя вроде бы сдержанно, еще и любезничать старалась, но выходило это откровенно плохо. Едва появлялся Климов и начинал уделять мне внимание, в глазах женщины читалось обещание наслать на меня все зло мира, вместе взятое.

С одной стороны, такая почти детская реакция была забавной, с другой, не могла не утомлять. Особенно когда Силина переставала себя контролировать и могла сболтнуть что-то колкое и злое. Нет, ее слова не задевали, но витающая в воздухе напряженность здорово мешала работе. Тем более, Тамара упрямо не хотела слушать уверения в том, что до предмета ее вожделений мне нет никакого дела.

В один из дней ситуация в буквальном смысле дошла до абсурда. Когда я, наконец, решилась выпить кофе на работе и взялась осваивать кофемашину, оказалось, что это не так-то просто. Машина кряхтела, фырчала, но никак не соглашалась выдать мне напиток.

Я радовалась, что одна в кабинете и никто не видит моего позора. Ну, в самом деле: знала, как провести сложнейшие хирургические манипуляции, могла делать идеальные кетгутовые швы, от которых потом не оставалось и следа, а с какой-то железякой справиться не получалось.

Даже нашла инструкцию в интернете, но это мало что изменило. Все вроде бы было понятно, и действовала я по обозначенному алгоритму, но приветливая обычно кофеварка упрямо не желала подчиняться. И раздражала этим неимоверно. Я злилась на этот агрегат, на саму себя за бестолковость. А еще — на Тамару, потому что во всем виделась ее ехидная насмешка. Силиной наверняка понравилась бы такая моя беспомощность.

Думала об этом — и злилась еще больше. Потому что так реагировать было нельзя. Неправильно. Совсем не умно для взрослой и адекватной женщины, которой я себя считала.

Оставив очередную попытку одолеть вредную машину, раздраженно хлопнула ладонью по столу и опустилась на кушетку. Дело уже было не в кофе, а в нелепой обидности ситуации. Терпеть не могла чувствовать себя слабой и до такой степени не владеть происходящим.

— Ну-ну, Ирина Владимировна, не надо так расстраиваться. Первый раз редко у кого бывает удачным.

Услышав знакомый голос за спиной, чуть было не зарычала от досады и злости. Кого еще могло принести в ординаторскую так невовремя! Сколько времени этот наглый котяра наблюдал за моими тщетными попытками? Явно немало, судя по спрятавшимся в глазах смешинкам. Выдохнула, стараясь не думать о том, как двусмысленно звучат его слова.

— Иван Сергеич, спасибо, конечно, но я не нуждаюсь в утешении.

— Все в нем нуждаются, — назидательно возразил мужчина. — Даже Снежная королева.

— Не смей меня так называть! — еще больше разозлилась я. И снова пожалела, что так и не сделала кофе. Сейчас с удовольствием плеснула бы в эту ухмыляющуюся физиономию. — Климов, у тебя просто талант появляться там, где меньше всего ждут.

— Но все-таки ждут? — он хмыкнул, приподнимая бровь. — Я вообще-то работать пришел, обход закончился. А тут вы спалить нашу любимую игрушку пытаетесь.

— Что?! — от возмущения даже задохнулась. — Ничего я не пытаюсь спалить!

— Еще как пытаетесь, — он подошел ближе, продолжая ухмыляться. — Вон, из глаз искры летят, на губах огонь… — протянул руку, обводя контур моего рта.

Я резко дернулась, хлопая его по пальцам.

— Ты совсем охренел? Руки распускаешь!

— Да что вы, Ирина Владимировна? — притворно охнул, приподнимая вверх ладони и изображая характерный жест, будто сдавал позиции. — Всего лишь пытаюсь предотвратить короткое замыкание. Технику безопасности соблюдаю, так сказать. Опасно, знаете ли, это игнорировать… Машину, кстати, тоже замкнуть может, если ее без воды включать.

Приподнял крышку, наливая в контейнер воду из стоящего рядом кувшина. Нажал кнопку — и агрегат дружелюбно заурчал, свидетельствуя о начале работы.

Я оторопело уставилась на его манипуляции. Как могла допустить такую оплошность? Почему не проверила, есть ли в этой дурацкой машине жидкость? Так опозориться… и перед кем?!

Пока боролась с переполняющими меня эмоциями, Климов опустился на корточки у моих ног. Сложил ладони лодочкой, приближая ко мне кружку.

— Все готово, моя королева. Можно расслабиться и получать удовольствие.