Напиток заманчиво благоухал, но говорил мужчина явно не о кофе. И сгущающаяся темнота в глазах это только подтверждала. Его опять совершенно не заботило, что сейчас разгар рабочего дня, и в кабинет в любой момент мог зайти, кто угодно. Включая потерявшую голову женщину, которая истолковала бы происходящее весьма однозначно. И, вполне возможно, чашка кофе оказалась бы уже на моей голове.

Хуже всего было то, что этому типу удалось меня растрогать. Я не перестала злиться, но смотрела на него, склоненного у моих ног, и боролась со странным, безумным и совершенно неуместным желанием протянуть руку и коснуться коротко постриженных волос. Взъерошить их. Или, наоборот, пригладить. Или…

Прикусила щеку изнутри, приводя себя в чувство, и забрав у Климова из рук чашку, поднялась. Надо было прекратить это все. Немедленно! А еще, как и говорила Дина, найти себе кого-то. Для здоровья, и чтобы в голову не лезли всякие глупости!

— Какая-то ты слишком задумчивая. Сама на себя не похожа, — Марина бросила на меня быстрый взгляд, на мгновенье отрываясь от нарезки салата.

— А обычно я беспечная и недумающая? — фыркнула в ответ.

— Обычно ты не выглядишь так, будто решаешь вопросы вселенского масштаба. Тем более, не связанные с работой, — женщина снова подняла глаза, чуть прищуриваясь. — Когда и хочется, и колется, обязательно надо попробовать.

Я посмотрела в дальний конец сада, где отец колдовал над мангалом. Оттуда уже вовсю доносились аппетитные запахи, а вот слова наши он, скорее всего, услышать не мог. Марина, наверно, именно потому и выбрала момент, когда мы остались вдвоем.

Называть ее мачехой даже в собственной голове не получалось. Когда-то мы вместе учились. И ординатуру тоже проходили вместе, в одном отделении, под началом моего отца, который тогда был заведующим. А потом вышло, что скромная и незаметная студенточка увидела в нем принца всей своей жизни и решила добиться любой ценой.

Сколько я себя помнила, у родителей всегда были проблемы в отношениях. Вернее, и отношений-то этих, как таковых, не существовало. Были папа и мама, их проблемы, их нужды, волнующие вопросы. Но только отдельно. Семьей в полном смысле слова я никогда нас не воспринимала, даже в детстве, слишком рано осознав, что живущие в одной квартире и спящие в одной постели мужчина и женщина совсем не обязательно близкие люди.

И то, что другие женщины у отца есть, и немало, тоже знала. Он не особенно-то это старался скрывать. Видимо, что-то важное, когда человек опасается причинить другому боль, сломалось гораздо раньше.

Мне было ужасно жаль маму, которая переживала, плакала, ругалась и старела. И снова ругалась — дней без скандалов в нашем доме становилось все меньше. Но и просто встать на ее сторону и возненавидеть отца я тоже не могла. Он любил меня, и эта любовь не зависела от того, что было между родителями. Наверно, и в семье оставался тоже из-за меня.

Хотя лучше бы этого не делал. Когда я закончила школу и поступила в медицинский, отец ушел. Не к другой женщине, просто снял отдельную квартиру, оставив все нам с мамой. Почти поселился на работе. Мы стали видеться значительно реже, но, как ни странно, я почувствовала облегчение. В доме наступила тишина, пусть иногда гнетущая, но больше не билась посуда, мама не бросалась проклятьями и не засыпала в слезах. Да и отец, несмотря на очевидную усталость, стал выглядеть намного спокойней.

Когда я сказала маме, что разойтись им нужно было давным-давно, она так обиделась, что не разговаривала со мной почти сутки. Посоветовала еще подружиться с очередной пассией отца, а лучше вообще переехать к ним. Но слова были сказаны в сердцах, и я это прекрасно понимала. Да и не к кому было переезжать: в крохотной студии, которую снимал папа, ему одному едва хватало места, не говоря уже о другой женщине, или, тем более, обо мне.

Романы, конечно, не закончились, но были настолько короткими, что я не успевала запомнить меняющихся в его жизни дам.

А потом появилась Марина. Не отличающаяся ни особенной красотой, ни какими-то сверхспособностями в учебе. Ничем не похожая на всех предыдущих любовниц отца. Мне и в голову не могло прийти, что он заинтересуется такой. Да и ее долго не понимала. Зачем молоденькой девушке понадобился мужик на двадцать пять лет старше? Сумасшедший трудоголик и неисправимый бабник? Расставшись с мамой, он остался практически нищим, так что и в этом смысле не представлял для Марины особого интереса.

Но сдержанная и тихая обычно девочка неожиданно проявила удивительное рвение. И учиться стала старательней и прилежней обычного, и в группу к отцу в буквальном смысле напросилась. Набрала дежурств больше всех остальных, стала выпрашивать самые сложные случаи, для которых наверняка потребовалась бы консультация руководителя. Когда однажды после работы я заметила отца, выходящего из больницы вместе с Мариной, изумилась, но ненадолго. Молодые красотки у него тоже бывали, хоть и не так часто. Думала: погуляет и бросит. Или она сама сбежит от него, найдя себе нормального ровесника. Но их связь затянулась, а год спустя я услышала о предстоящей свадьбе. Ушам своим не поверила. Приворожила она его что ли?

Разозлилась ужасно, не видеть, не слышать ее не хотела. Мама так вообще рвала и метала, нереально возмутившись из-за того, что отец осмелился строить новую семью. И еще с кем? С девчонкой, которая ему в дочки годилась. До сих пор не успокоилась, даже спустя несколько лет.

А мое негодование постепенно сошло на нет. В конце концов, кто я такая, чтобы судить отца? И указывать ему, когда и с кем встречаться и жить? Тем более, что этой совершенно неподходящей девице удалось за довольно короткое время сделать то, чего не смогла мать за годы брака. Сделать отца счастливым.

Это было действительно так. Он будто сбросил с плеч груз, накопленные за долгое время. Смягчился, расслабился. Снова стал шутить, как когда-то давно, еще в самом-самом моем детстве. Пару лет назад ушел на пенсию, заявив, что достаточно наработался, и теперь просто хочет получать удовольствие от жизни. Что стал слишком стар, чтобы воевать с нерадивыми студентами и не менее сложными пациентами.

Они с Мариной купили небольшой домик в пригороде и перебрались туда, и отец удивил меня еще больше, превратившись в настоящего дачника. Вот и сегодня, я смотрела, как лихо он орудует у мангала и чувствовала, как от умиления сжимается сердце. Видеть его таким было невероятно приятно, несмотря ни на что.

— Рассказала уже Иришке? — уточнил отец у жены, поднося к столу готовую партию шашлыков. Приобнял ее за плечи, касаясь щеки легким поцелуем.

Та так загадочно заулыбалась, что я тут же забыла обо всем, что мы обсуждали раньше.

— Рассказала о чем? То есть вы не просто так позвали меня в гости?

— Не просто… — на скулах женщины отчетливо проступил румянец. — Сестренкой стать готова, Ир?

Хорошо, что я сидела… потому что иначе неизвестно, к чему могли бы привести подобные новости.

— Вы сейчас серьезно?! — я переводила взгляд с отца на Марину, потом снова смотрела на папу — и не могла поверить. — То есть чтобы работать, ты стар, а делать детей — вполне бодр и полон сил?

— Никогда не поздно стать счастливым, — он пожал плечами, при этом ничуть не скрывая своей гордости. Еще раз поцеловал жену и направился обратно к шашлыкам. — Можете продолжать сплетничать, девочки.

Дождавшись, пока отойдет на достаточно расстояние, я повернулась к Марине.

— Так это правда? Невероятно!

— Почему? — она усмехнулась. — Что такого невероятного в моей беременности? Кажется, все вполне закономерно.

Я машинально кивнула.

— Только с одной стороны. С другой не могу понять до сих пор, как ты решилась с ним связаться. И как он настолько переменился…

Марина задорно рассмеялась, запрокидывая голову. Волосы шелковистой копной рассыпались по спине. Она стала гораздо красивей, чем раньше. Ярче, эффектнее. И тоже выглядела счастливым, каким бы странным и нелепым это не казалось.