Глянул на руки. Брови полезли на лоб.

— Я ел такими руками⁈ Мда, видимо, всё же, шок мне не чужд.

По квартире старался передвигаться, как можно тише, в окна всё же посмотрел пару раз, но очень осторожно.

Движения были с обеих сторон дома. Видел матерого мутанта, но точно обозвать его ещё затрудняюсь. Чуть крупнее того, который на рейдеров напал из окна. Кусач, топтун, рубер? Наверно, все же рубер. Шпор, как у топтуна нет, и он крупнее. Точно, рубер, молодой только. Медляков достаточно мало. Оно и понятно, грузанулись то горожане с городом в Улей ночью.

— Интересно, через какой промежуток времени этот кластер обновляется? Я и в следующем обновлении тут буду? Скорее всего, да, но, навряд ли, иммунным окажусь. Ладно, потом разберёмся.

То, что это быстрый кластер, понятно. В половине двенадцатого я сел читать, уснул. Проснулся в четыре утра уже с головной болью. Дальше самочувствие ещё больше ухудшилось. Значит, перезагрузка случилась с часу до трёх ночи. В обед собака лаяла на зомбанувшихся хозяев, которые её благополучно сожрали. Приятного им аппетита. Получается, с трёх ночи до обеда обращение пошло полным ходом, а я чуть не сдох от спорового голодания. Сколько же у меня времени осталось: день, два, неделя? Неделя мне не нужна, а вот пара дней не помешают. Сегодня точно никуда не пойду. Дело к вечеру. Собраться надо, вещей много, на двоих, как минимум. Один всё не утащу, бросить жалко, все вещи нужные. Даже, если только оружие взять, буду как мул. Надо подумать.

Сел в кресло, взял флягу, поболтал. Ещё немного осталось, приложился уже, как заправский рейдер, даже не поморщился.

Пока с вещами разбирался, почти всю флягу приговорил. Наверно, это из-за белой жемчужины такая большая потребность, или потому, что я свежак, не знаю. Передозировка мне, вроде, не грозит, так что не страшно. Зато не курил весь день. Никотин теперь убивает в буквальном смысле: учуют запах твари и выстроятся в очередь на обед.

Разогрел тушёнку на горелке. Пошли в ход мои запасы из рюкзака. Пока ел, кашу с мясом поставил греться, аппетит зверский, три-четыре банки точно съем. В животе урчит постоянно, да так громко, не дай Бог, кто услышит.

Усмехнулся: мертвяки за своего примут, а рейдеры пристрелят с испугу. У меня этот феномен с детства, часто попадал в неловкие ситуации.

Огляделся с тоской. Скоро придётся проститься с родным домом. Сколько же тут воспоминаний… Фотоальбом забрал весь, не смог расстаться ни с одной фотографией, лучше что-то из вещей не возьму, их потом добыть можно.

К вечеру перечистил всё оружие, перебрал и упаковал все вещи: и свои, и приобретённые. Получилось рюкзак и спортивная сумка. Надел рюкзак на плечи, взял сумку, постоял, покрутился, прошёл по комнате. Звяканья металла нет.

— Ну, вполне терпимо, нести можно, но опасно.

Тихонько подошёл к дверям, заглянул в глазок. Никого не видно, это хорошо, пусть так и будет. Дверь моя крепкая, металлическая, из цельного стального листа с двух сторон, а между ними шумоизоляция. Отец сам делал. Открывается наружу, так что долби хоть задолбись, скорее стены сломаются, чем эта самоделка.

Сходил, умылся. Лёг на кровать, не раздеваясь. Закрыл глаза, расслабился. Мысли роятся, прыгают с одной на другую, выуживая из памяти прочитанную информацию о Стиксе. Сон не идёт ни в какую. Встал, пошёл, взял недопитый коньяк, налил пол стакана, выпил и лёг обратно. Как уснул — сам не заметил.

Стою в поле. Ромашки по пояс, огромные такие ромашки, белые. Лёгкие волны по полю пробегают, замирая вдали. Чувствую — босой стою. Переступил с ноги на ногу. Земля мягкая, словно вата, ноги погрузились в неё по самые щиколотки, в пространстве под лазурными небесами слышится музыка, странная такая, но лёгкая, тёплая. Странно, почему музыка тёплая? Приятные, бархатные ощущения разливаются по всему телу, лаская его как снаружи, так и изнутри, а впереди свет переливается, необычный…

— Красиво?

Я дёрнулся от неожиданности и посмотрел на источник голоса.

Рядом со мной стоял рыжий стрелок.

Он стоял рядом и смотрел на свет, спокойно так смотрел.

— Красиво, говорю!

— Очень, — прозвучало у меня за спиной.

Я резко обернулся. Стоит такой же стрелок. Славянское лицо, невысокий, коренастый, лет тридцать с хвостом. Заросший щетиной, глаза карие, грустные, только волосы не рыжие, а темно-каштановые, но такие же волнистые и торчат в разные стороны как и у первого.

Шатен стоит, смотрит на свет с тоской и с такой печалью, меня аж пробрало.

Повернулся к рыжему — стоит. Отошёл чуть. Так, чтобы мне видеть их обоих.

Братья? Близнецы? Как похожи, только волосы разные. Прямо, как те девочки, на фото…

— Здорово, мужики.

— Здорово.

— Привет. Нравится? — рыжий кивнул в сторону завораживающего свечения.

— Да. Тянет туда, — ответил я, чувствуя, как хочется сделать шаг вперёд, навстречу свету.

Шатен провёл рукой по ромашкам.

— Как ты думаешь, что нас там ждёт?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Наверное, каждого — своё. Ведь, мы о чём-то мечтаем… или боимся чего-то, своего…

— А мне кажется — там пустота, — сказал рыжий: — Белая, всепоглощающая пустота. Очищение души, перерождение в новое тело.

— Да не! — возмутился шатен. — Не думаю, что так. Мне кажется, там хорошо будет, уютно.

— В утробе мамки тебе тоже уютно было! — хохотнул рыжий.

— Да, будто ты помнишь… — Вздохнул шатен.

Я переводил взгляд с одного на другого, поворачивая голову.

— Чего гадать, пойдём глянем, чего там, да как. — Кивнул я в сторону света, который так и манил своей нежной, ласковой теплотой, обещая обернуть коконом надежды.

— Хм. Шустрый какой. — Улыбнулся шатен. — Оттуда возврата нет, а у нас парочка дел незавершённых осталась. По эту сторону…

— Да, рано нам пока туда. — Поддержал брата рыжий. — А тебя и вовсе не пустят.

— Васятку спасти надо было, а теперь и не знаем, как быть даже, — буркнул шатен.

Рыжий посмотрел мне прямо в глаза. Не знаю, что он видел в моих, а в его я увидел тоску, печаль и надежду.

— Спаси её… — Рыжий опустил голову, уткнувшись взглядом в ромашки.

При этих словах шатен вздохнул, судорожно как-то, прерывисто.

— И что ей делать тут, без нас⁈ Кому она нужна в этом аду⁈ Ты не понимаешь⁈ В этой затее больше нет смысла!

— Каштан!

— Что Каштан⁈ Включи мозг! — Шатен постучал костяшками пальцев по своей голове. — Болт, сцука жадная! Жаль, кусач его сожрал. Я бы его, паскуду, голыми руками рвал! По куску! Падлу!

Я смотрел то на одного брата, то на другого, ничего не понимая:

— Вас же мутант убил! Я своими глазами всё видел.

— Аай-ну! — Рыжий в сердцах махнул рукой. — Долгая история.

Чиркнула зажигалка, я поглядел в сторону звука. Шатен прикуривал сигарету.

— Ничего не долгая, — буркнул он сквозь зубы, сжимая фильтр. — Будешь? — Протянул мне пачку, усаживаясь на кусок бетонной плиты.

Я только сейчас обратил внимание, что мы больше не в поле и вокруг не ромашки, а горы разбитых плит, кирпичей, части домов, угол стены с уцелевшим окном. На ветру колышется оборванная занавеска. Всё какое-то серое, пыльное. Даже небо. Мёртвые деревья раскинули корявые голые ветви. Глянул на свои ноги: обут.

Я взял сигарету, прикурил.

— И мне дай, — сказал Рыжий, уже вытягивая из пачки.

Я протянул ему зажигалку.

— Где это мы?

Рыжий обвёл пейзаж глазами:

— Понятия не имею. А разве важно?