— Да нормально он все продал! Официально! Я напишу, где шарага эта, надо тебе — сам езжай и спрашивай, куда они ее дели!

Яр молча вбил по углам контейнера четыре крюка. Привязал к ним автомобильные тросы и выбрался из ямы.

— Помогай, — бросил он. — Только медленно.

Контейнер оказался легче, чем он ждал. Яр сделал сторожу знак отойти, тщательно осмотрел все скобы — действительно, было непонятно, как контейнер вообще закрыли. Яр подцепил ее монтировкой, но, несмотря на то, что она шаталась, крышка не поддалась.

— Там проволока, — пробормотал он. — Нет, ну надо же…

Снаружи ржавели несколько непонятно зачем вкрученных болтов. Яр опустился на колени рядом с контейнером, ощупал болты и натянутую проволоку в приоткрывшейся щели. И понял, что увидит, когда откроет крышку.

Он поднялся и несколькими движениями скрутил болты.

— Твою ма-а-ать… — выдохнул сторож.

Яр молчал.

…

— Несет какую-то чушь про косточки и шкатулки… нет, не пьяная… нет, ты что, ничего она не нюхала, просто… ну, это Яна. В кризисе.

Нора понимающе кивала и пыталась оттеснить с дороги заботливую встревоженную Лену. Заботливая Лена хотела, чтобы Яну напоили чаем и отвезли домой, а Нора, которой по дороге сюда позвонил Яр, хотела совсем другого.

— Ну что, — тихо сказала она, глядя на бесформенный плед, лежащий на кресле. Под ним даже не угадывались очертания человека. — Яр сказал, вы уже поговорили.

— Всех позови, — прохрипела Яна из-под пледа. — Пускай все соберутся. Я… все расскажу, а потом вы дадите мне посмотреть кассету. Дальше делайте что хотите.

Нора кивнула. Села на пол и закрыла глаза.

…

Человек в контейнере лежал, притянув ноги к подбородку. Его руки были связаны тонкой стальной проволокой. Спереди.

Изнутри были привинчены несколько дверных ручек, вокруг которых он и обмотал проволоку, закрывая крышку.

Яр не мог поверить. Стоял, смотрел в оплывшее мертвое лицо, пытаясь разглядеть знакомые черты.

— Вонища-то! Слушай, парень, давай его обратно закопаем, а?.. Оно тебе надо вообще?

Труп пролежал в земле с конца лета до весны. Зимой разложение остановилось, а к маю земля не успела прогреться достаточно. В контейнер даже не протекла вода. Словно мертвец ждал, чтобы Яр нашел его. И узнал. Конечно же, узнал.

— Это отец моей невесты, — глухо сказал он. — Артур Маянский.

…

Яр вышел к дому Надежды Павловны в темноте. Пропахший смертью и землей, он возвращался к машине и рассеянно думал, ехать ему домой или переночевать прямо здесь. Он успел дать первые показания в милиции. Ждал, что его заберут в участок, но ему сунули на подпись какие-то бумаги, велели не выезжать из города и по возможности не пить, а утром явиться для дачи показаний. Он снял куртку, попросился к соседям, чтобы дали умыться. Теперь он стоял, глядя в черное небо и не мог заставить себя думать. Не было ни одной мысли.

Он почти понял. Там, в полутьме, глядя в лицо человеку, заживо похоронившему себя в узком строительном контейнере, он почти нашел ответ на все свои вопросы. Это было почти очевидно. Нужно было только съездить по адресу, который написал на пачке сигарет сторож. И тогда Яр будет уверен.

Но сейчас он не мог ни о чем думать. Была только разбавленная темнотой звездного неба тоска — это все было неправильно.

Что Рада так боялась сказать ему там, в парке? Что укрывает беглого преступника?

Рада была удивительно. Она была доброй, смелой и умела любить, как никто больше не умел. История складывалась легко и почти без пробелов.

Почему ни над кем, кроме Веты, не надругались? Почему Яна сказала Лему, что ненавидит его? Кого Яр встретит, когда приедет по адресу, написанному на сигаретной пачке?

«Яна рассказала бы про это замечательную сказку, — подумал Яр. — Замечательную сказку, в которой не было бы ни одного имени, потому что…»

— Сука! Убью, тварь!

Женский визг разрезал черный ночной воздух, разметал мысли и спугнул почти пришедшую догадку. Яр быстро включил фары и обернулся.

Женщина во флисовом костюме что-то искала в придорожных кустах. В руке она сжимала березовое полено.

— Я тебе хребет перешибу, — ласково шипела она в заросли чужой смородины. — Тварина, вся в мамашу!..

В кустах что-то шуршало и чавкало.

— Эй, — окликнул ее Яр. — Вы кого убивать собрались?

— Это, — с отвращением выплюнула женщина. Выпрямилась и провела рукой по лицу. За ее пальцами потянулась широкая красная полоса. — Видал? Третья курица за неделю.

— Лиса? — спросил он, подходя поближе. — Вы бы тогда поленом поменьше махали, бешенство все-таки.

— Да какая лиса… — вдруг всхлипнула она. — Вон, смотри, чешет… тварина.

Яр нагнулся и поднял тварину за шкирку. Тварина заворчала, но зубов не разжала — она деловито догрызала еще бьющуюся белую курицу.

Он не сразу опознал в этом комке шерсти, толстых лап, перепачканных кровью крыльев и острых белых зубов рыжего щенка.

— Ваш? — спросил он, глядя в ехидно поблескивающие собачьи глаза.

— Щас не будет, — пообещала женщина, протягивая руку. — Сил моих нет, всех раздали, а это вот кому надо? Это ж маньяк натуральный, на рожу ее глянь!

— Я возьму, — сказал Яр и взялся за холодные куриные лапы. Повозился, пытаясь забрать птицу из сжатых челюстей, а потом просто дернул. Куриная голова и шея остались в собачьей пасти.

Яр протянул мертвую птицу женщине, достал из кармана последнюю купюру и понес щенка к машине.

— Я обратно даже за доплату не возьму! — крикнула она ему в спину.

Яр только вздохнул. Снова поднял щенка за шкирку, разглядывая в свете фар его розовый живот.

— Ага. Девка, значит. Поэтому такая злая?

Щенок мрачно хрустел костями и на Яра смотрел с презрением.

— Будешь Айна, — решил он.

Посадил щенка на водительское сидение и завел мотор.

Яна рассказала бы сказку, в которой не было имен, потому что есть две одинаковые сказки. О человеке, который связался не с теми людьми и стал совершать одно преступление за другим. И его дочери, которая могла только смотреть и молчать.

Потому что все знают, кто убил Лору Палмер.

Нужно было только понять, кто именно в этой истории был Лорой.

…

Лена повесила на двери проката табличку «Закрыто», поставила у окна кресло и ведро с водой. И стала чистить подсвечники. Откалывала куски парафина, падающие в теплую мыльную воду, иголкой выскребала нагар из узоров. И молчала.

Яна включила «Игру в прятки», выключила звук и застыла, уставившись в экран. Нора бродила по прокату и курила одну сигарету за другой.

Не стоило в это ввязываться. Если она действительно хотела бросить курить, нужно было все-таки вести кулинарную колонку.

Скоро раздался стук в дверь. Пришел Володя — спокойный, будто даже пополневший, в своем вечном свитере и с бриаровой трубкой. Сел рядом с Леной, погасил трубку и стал молча смотреть, как она работает.

Пришла Инна. Она возвращалась из школы, и розовый рюкзачок, увешанный брелоками и обколотый значками с анархией, сразу стал самой неуместной вещью в прокате.

Яна лежала, прижимая к полному холода животу кассету, которую принесла Нора, и мечтала умереть.

Наконец, пришел Яр. За ним мрачно ковылял рыжий щенок с совершенно мизантропичной мордой.

— Не с кем оставить, — сообщил он Норе. — Фаиза уехала.

— Это собака скреблась в стены? — спросила она. — Когда ты вернулся из Айны?

— Да. Я воды-еды оставил и сутки проспал. Из меня плохой хозяин. Здравствуй, Яна.